Помилованные бедой - Эльмира Нетесова

Светлана работала здесь дольше всех, хорошо знала не только больных, а и медперсонал. Но умела держать язык за зубами. Никогда не сплетничала ни о ком, потому врачи ценили в ней человека и медсестру. Больные искренне любили ее. А свои, медики, спокойно говорили при ней даже об очень личном, зная, что из Светланы калеными клещами не вырвать услышанное. Но тут и она заговорила:

— Я в этой больнице уже много лет проработала. Чего только не видела. Разное случалось. Одно скажу, легко работали, когда друг с другом считались и уважали, дружили. Иначе нельзя. У нас работа и сами условия особые. Так что новому врачу нужно побыстрее освоиться, привыкнуть к нам и…

— Люди! Скорее на помощь! Валька, больная из седьмой палаты, на Любу-санитарку напала! — крикнула в дверь Ксения.

Весь медперсонал больницы бросился спасать санитарку. На нее насела толстая лохматая баба. Она вцепилась в волосы худенькой Любани и ревела осипшей глоткой:

— А я говорю, это ты плюнула на мою подушку! Вчера кто мне в тапку насрал? Опять ты, сука проклятая! — Крутила женщину в руках как игрушку.

— Да что же это такое? — бросился Петухов на больную, завернул руку за спину, свалил на пол, связал бабу накрепко. Та визжала на всю больницу. И никто не увидел, когда Валька успела укусить Петухова за руку. Тот сначала не почувствовал. Но вскоре боль дала знать о себе. Рука опухла, покраснела. Пришлось всерьез лечиться. А и Любе досталось. Сколько волос вырвала больная! Не подоспей свои, задушила б насмерть. Померещилось бабе, что подушка заплевана, тапки изгажены, вот и оторвалась на мнимой виновнице. Придя в себя, не поверила, что отмочила.

— Вот так и мучаемся мы здесь. Затворницами живем. Всегда в слезах. С добра ли сюда попали? Да конечно, нет! Хоть та же Валька, ну пусть у нее мозгов сроду не водилось, зачем же тогда замуж взял, а потом столько лет дубасил бабу почем зря? И все по башке! Да так, что она котлом гудела. Шишки и синяки не сходили с нее. Было, сунется в таз с холодной водой, чтоб боль унять, обвяжется полотенцем и ходит так до вечера — чучело, огородное пугало, не баба. Морда распухшая, глаза навыкате, уши на плечах, случалось, глянет на себя в зеркало, испугается до обмороков. А ведь не пила, не курила, не таскалась.

— За что же муж бил? — не поверил Петухов Ксении.

— Потому как разлюбил, если вообще любил. Он и женился на Вальке по совету матери. У девки хорошее приданое имелось. Когда все загреб, баба ненужной стала. Начал от нее избавляться. Постепенно делал круглой дурой. И поверила она, опостылела жизнь. Зато мужик уже с другой схлестнулся. В Валькиной квартире с ней путается. Своей у него нету. А в той, где с матерью жил, остались младшие — брат и сестра. Их не выкинешь. Так-то вот и Валя узнала про соперницу, но уже здесь. Если б раньше догадалась, вышвырнула б мужика за дверь пинком. Ан он ее опередил. Довел до дури и сдал сюда. Мол, отдохни, подлечись, я тебя скоро заберу, она и поверила. Вот и отдыхает нынче, как лобковая вошь. Сюда только попади! Вырваться не всем доводится.

— Теперь она знает о сопернице?

— Конечно! Мужик вместе с ней приезжает навещать Валентину. Во где бесстыжие глаза! Эта потаскуха появляется тут и Валькиных вещах! Да ладно б там цепочки и колье — шубу, сапоги носит, даже Валькину шапку, сумочку забрала голодранка! Это ж надо!

Иван посмотрел записи в журналах. Все верно подметили больные. Едва Валентина идет на улучшение, приезжает муж с любовницей навестить больную. У той снова приступы начинаются. Вот так раза три подряд навестят, женщина месяца на дна снова из колеи выбита: Конечно, с каждым разом Валентина становилась агрессивнее. Не сразу с кулаками кидалась на первого попавшегося. Уже в психушке такое началось. Сюда попала с глюками и непроходящей головной болью. Но кулаки в ход не пускала. Это началось, когда увидела соперницу и поняла, кто она. Валентина просила мужа взять ее домой из больницы. Уверяла, что вылечилась, говорила, что соскучилась по своему дому. Тот обещал поговорить с врачами, но не спешил. И вот однажды Валентина вместе с другими больными вышла на прогулку и, воспользовавшись отсутствием второй санитарки, ушла из дурдома.

Баба бежала домой, постоянно оглядываясь. Знала, ее скоро хватятся и обязательно пойдут искать. Не только работники больницы, а и милиция подключится. Ее постараются быстрее вернуть в дурдом. Но до того она должна успеть сделать свое. И баба спешила.

Она прекрасно знала город, каждую улочку и тропинку, отменно ориентировалась ночью, в кромешной тьме. Валентина позвонила в двери своей квартиры в сумерках. Ей открыл муж. Его еще не успели предупредить о побеге женщины. Тот, увидев Вальку, стал на пути, не захотел пустить в квартиру, вздумал ударить по голове, как раньше. Но это сходило с рук тогда. Тут баба долбанула его головой в грудь и поддела коленом в пах. Мужик отлетел к вешалке и затих на полу, скорчившись. Валентина закрыла двери, положила ключи в карман халата и пошла в комнату. Там пусто, никого. И тут услышала из спальни ее голос:

— Ну что ты так долго, котик мой?

Валька рванула в спальню, обезумев.

Соперница сидела в постели совсем голая. Перед ней на столике стояла чашка кофе, лежала плитка шоколада.

— Кайфуешь, блядища?! — рванулась к ней Валентина и прихватила соперницу за горло. Та пыталась отбиться, вырваться из жестких рук, но не тут-то было. Она сдавила ненавистное горло так, что в нем все заклокотало, задергалось. Глаза потаскушки, казалось, выскочат из орбит. Последняя секунда… Валька ликовала, что довела свое дело до конца. Но… Жуткая боль в голове свалила на пол, разжала пальцы…

Бабу привезли в больницу связанной, избитой дочерна. Муж постарался до прибытия санитаров и орал им вслед обидные, оскорбительные слова.

— Валька! Зачем сбегала? Сколько горя доставила всем! Разве так можно? — укоряли больные.

— Все равно их убью! Обоих! — пообещала баба, впервые выдав задуманное вслух.

Женщины тут же сказали об услышанном врачам, и с того дня Валентина попала под строгое наблюдение персонала. За ней неусыпно следили медсестры, санитарки и сами больные. Врачи запретили мужу Валентины появляться с любовницей, травмировать психику больной. Тот, воспользовавшись поводом, совсем перестал навещать жену, будучи уверенным в том, что бабу после бегства до самой смерти не выпустят из психушки. Двери в квартиру, открывал с десятком предосторожностей, чтобы не повторилось случившееся.

Одному удивлялся несказанно: откуда у его безответной, глупой простухи Вальки сыскалось столько хитрости, что сумела сбежать домой? И главное, где взяла столько сил, что чуть не убила его самого и подружку? Ведь живя с ним, она не решалась даже отмахнуться. Здесь же танком поперла. Как, с чего созрела у бабы ненависть, откуда взялась ярость?

Любовница после той трепки с неделю не приходила. Сбежала к себе и сидела взаперти, боясь высунуться. Ведь побывала в лапах у смерти. Повторять такое не было желания. Но хахаль уговорил вернуться. Поклялся исключить повтор. И она пришла, вздрагивая каждой клеткой.

— Как я спаслась? Ведь потеряла сознание!

— Да очень просто. Долбанул дуру по башке гантелью, она и свернулась с копыт. Честно говоря, не думал, что очухается. Любой крутой мужик свалил бы на погост, а эта дрянь проперделась, — ответил муж Валентины.

— За что ты ее ненавидишь?

— А почему должен был любить дуру?

— Зачем женился?

— Не знал, — вздохнул мужик, разведя руками.

— Почему не разведешься с ней?

— Стыдно, понимаешь? Скажут, бросил больную.

На самом деле причина была другой. Мужик не хотел лишиться квартиры. Ведь разведись он, ему пришлось бы уйти отсюда навсегда. Хозяйкой квартиры была Валя. Она получила ее от родителей задолго до брака. О том знали все. Жена,

несмотря на бесхарактерность, не прописала его у себя. И жил он здесь, держась на росписи. Валентина, даже больная, отказалась подписать липовую дарственную, которая помогла бы ему укрепиться здесь на правах хозяина.

А тут еще родня жены стала требовать, чтоб он освободил квартиру. Мужик им свидетельство о браке сунул в нос и послал матом, пообещав, что в другой раз встретит их покруче.

Так и жил день ото дня, как женатый холостяк. С любовницей — ох как хорошо ее понимал! — не собирался расписываться. Хотя та не раз намекала ему на это. Хитрая баба, умная, такая в женах опасна. Она знала, что квартиру ей не откусить. Зато машину и дачу… Но мужик все понимал и держался настороже даже в постели, чтоб не обронить ненароком лишнее слово. Его устраивала нынешняя жизнь. На любовницу не тратился, она сама себя обеспечивала неплохо и даже ему иногда отслюнивала. Он устраивал ее по мужской части. Но… И она не расслаблялась в постели. Впрочем, они стоили друг друга.

Им была понятна обоюдная ложь. Когда он называл ее любимой, она с трудом сдерживала смех. Не верила. Он тоже, но молчал.