Земля и лира - Виктор Мамченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«В печали есть высокое значенье…»
В печали есть высокое значенье —Как некий след возможности иной;Порой она — как знойное влеченьеЗа темной монастырскою стеной.
Иную душу легкое забвеньеУносит в даль миражных берегов, —И слышит гениев земное пенье,И тихий свет не ведает врагов.
Другой душе желанны увереньяТворящих сил и радости большой;Она — как образ нового творенья,Как-бы сама жива иной душой.
И души есть такие, что в печали —Подобна смерть возлюбленной сестре, —Как будто-бы их царством величали,Когда они в цепях и на костре.
Печаль полна видений близких —Любви, добра и счастья на земле;Как брачный плач она средь истин низких,Как свет зари на траурном столе.
От света в ночь печально пробуждение,Печаль живых — залог огромных дел;С ночной землей луны такое бденье,Чтоб мир живой как мертвый не летел.
«В невинности, жестокости и боли…»
В невинности, жестокости и болиУснули люди, близок час утра;Скользит земля средь звезд в творящей воле,Как будто нет и не было утрат.
И снится вновь кому-то сон чудесный,Обещанный возможностью иной;Кому-то вдруг высокий свет небесныйГрозит судьбой, как мертвою луной.
Навек ушел для всех и без возврата —Как ты — единственный, неповторимый день;Нашел ли ты любовь, свободу, брата,Иль чем венчал в себе неверие и лень.
Или в покорности велениям природы,Как было в древности, ты ждешь конца,Когда твои магические годыКоснутся смертью твоего лица.
«Монпарнас»
Тихо-тихо, еле слышно —И порочны и сухи —Лепестками розы пышнойОбрываются стихиО разлуке-умираньиО неправедной судьбе;В час похмелья, очень ранний, —О любви и о себе.И покорность фразой слезнойБьется в жалобный рассвет,Этой ночью, вновь беззвездной,Стало ясно: счастья нет.— Счастья не было, не будет,Где подруга, где вино…Эта тоже позабудет,Как забытая давно… —«Милый, милый, — час рассвета,Нам пора, пора давно;Как мне больно, песня эта —Будто смерть»… — Мне всё равноСолнце страшное нам светитВ кокаине и тоске;Кто нибудь в аду ответитРаной черной на виске… —…В расставаньи, в умираньиИ на грани пустоты, —На рассветной синей дланиСтынут дымные мосты.Бестелесно, в чадном круге —И безвольно как нибудь —Руки протянуть подруге,Голову склонить на грудь…И уходят наважденья,Только пепел на софеСтынет прахом всесожженьяДуш сгорающих в кафэ.На заре предсветной, алой,Будто созданный мечтой,Встал народ незримой славойТрудной, творческой, простой.
Толпа
И равнодушные не смеютОстаться в сумрачной тоске,Когда воителей алеютСледы на огненном песке.
И в холоде огромной волиКак некой вечности расчетДо новой радости и болиИх неизбежное влечет.
И эта дальняя безмерность,Иную душу затаяИ обещание и верность,Подобна смыслу бытия.
«…и покорно исступленье…»
…и покорно исступленье,Что иной свободы нет:«Преступленье и смиреньеЖили вместе много лет.»
Что томишься ты и плачешь, —Счастья нет в такой судьбе;Много можешь, много значишьВ дни покорные тебе.
Правда, правда, — солнце всходитИ над добрым и над злым;Но под солнцем — сердце бродитПо развалинам земным.
Ты боишься быть не тем жеИ привычным, как вчера, —Плачь тогда и смейся меньшеВ золотые вечера.
Может быть, тебя не тронет,Он героев бьет теперь,Злобою гремя на троне,Твой хозяин или зверь.
Но погибнешь ты иначеИ погибнешь навсегда —В равнодушии иль плаче, —Если сильная беда.
Тяжесть
Так птицы бьются вольные в руках —Твои тоскуют и дрожат ресницы:По западу несутся колесницы,Рожденные в холодных облаках.
Они в бою с огромною звездой.Горят в глазах твоих, как звездное причастьеОгни победные и скорбное, и счастьеЛюбви земной, великой и простой.
И как звезда в ночи — усилием людейВзошла земля твоя высоким светом,И не мечта уже: в сияньи этомИдут наследники и вечности и дней.
И там душа твоя, и не в бреду, —Растет, растет она под синью неба,И множится она, как зерна хлеба,Для всех людей, чтоб не были в аду.
Смотри вокруг — как много на землеВозможностей для творчества любого…О, как легко от ветра голубогоВсе колесницы вспыхнули в золе.
«Ты праздно ждешь, что вдруг родная…»
Ты праздно ждешь, что вдруг роднаяДуша сойдет к тебе с высотИ, вся небесная, рыдая,С собою к счастью унесет.
Оставь порочные надежды,И горечь вздорную невежды,И умиленье над собой:Лишь полюбивших любят богиИ тех, кто не сошел с дороги,Сшибясь со встречною судьбой.
Очей любовное сияньеМерцает, падает, летит, —К тебе, быть может, на свиданье,Но слов твоих не говорит.
А ты всё ждешь, и тьма сомненийТеснит в тебе твой чудный генийКоторый раз распятый вновь;Наследнику земли небесной,Как крылья звездные над бездной, —Как власть тебе дана любовь.
1950 год
Печальны фонари ночной столицыВ тумане золотом,Осенней памяти шуршат страницыО бывшем и о том —Что дни покорные сменялись властноИ уходили прочь,Душа им жизнь дала, и не напрасно,Но не могла помочь.Она, одна, — бессильная, но душиМогли высоким днемВосстать из тьмы и гибели и стужи,—И творческим огнем.Зима опять, и в небе холод —Жестокий без затей —Сжимает мир и этот странный городКружением смертей.Но ты — с победою, и без сомненьяИди на подвиг твой,Огнем крепи и братством правды звенья,—За счастье этот бой.
Непримиримость
Не равнодушие в любви большой,А ненависть и отвращенье;Не может быть тому прощенья,Что проклято любовною душой.
За мир свой бьется так она,Как в поле бьется воин света;Святым огнем ее земля согретаИ от погибели отвращена.
Нельзя любви враждебное любитьИ ненависть, рожденную любовью;Я вижу мать: склонилась к изголовью,Чтобы дитя спасти, в нем смерть убить.
«Мой друг, смотри, — неправый мир…»
Мой друг, смотри, — неправый мир,Весь в суете преступных извращений,Он нами жив, его кумирВозрос на темном всепрощеньи.
Мы дни считаем: есть пределЕго разбойничьей повадке,Всегда он злобою хотелВсех побеждать в смертельной схватке.
Будь светом, друг, он — только грязь, —Два мира, разных без предела;Вчера ты видел, как кренясь,Земля над гибелью летела —
Перегруженная тоскойИ подвигом, и преступленьем…Не уступи ее позору и такой —Сожженной болью и томленьем.
«Когда вдруг варвары, на свет спеша…»
Когда вдруг варвары, на свет спеша,Войдут в твой дом, мой друг, чтобы обидетьВиденья чистые, когда душаТвоя раскрыта будет, чтоб увидетьЕще не бывшее и свет людей,Где некого нам будет ненавидеть, —Пребудь в видениях твоих, поэт,Они — единые — и смысл и славаВсего живущего. Звериная облаваТеснит на смерть тебя, но смерти нет.
Искупление
