Назад в СССР 12 - Рафаэль Дамиров

class="p1">— Это надо проверить, — поддержал версию Горохов, кивнув мне, — переговорить с бывшими сослуживцами аккуратненько.

— Сделаем, — откликнулся я, а Федя продолжал.

— Мое мнение — покушение на Светлицкого организовал Ковригин. И… возможно, он и есть наш Литератор.

— И все равно, как-то притянуто за уши получается, — шеф стал мерить шагами кабинет, шурша листочками рассказа, будто хотел там найти разгадку на все наши вопросы.

Один из листков выпал. Его с проворством тучной панды подхватил Катков. Хотел отдать его шефу, но тот лишь отмахнулся, пробегая глазами другие листы.

Катков положил фрагмент рукописи себе на стол, и машинально стал его читать.

— Погодите! — вдруг воскликнул он. — Буквы мне знакомы!

— Как это? — навострил ушки Федор. — Антонина Арсеньевна заверила, что рассказ нигде не печатался, мол, сатиру с намеком на их литературного гения ни один журнал не взялся издавать.

— Я про знаки, а не про содержание, — Катков схватил лупу и, шурша листочками, стал сравнивать какие-то документы между собой.

Мы сгрудились у его стола.

— Отойдите! — возбужденно затряс он головой. — Свет не загораживайте!

Мы сделали шаг назад, а Горохов встал позади Алексея, не отступил, лишь голову в плечи втянул.

— Вот! — воскликнул криминалист. — Смотрите!

Он положил три листа рядом, внахлест, предлагая нам сгорбиться над ними.

— Алексей, — скривился Горохов, нехотя фокусируя взгляд на листочках, — мы тебе верим, говори, что нашел!

— Рассказ Ковригина, анонимка на Светлицкого и письмо, в котором зашифровано было слово «ПРИХОДЬКО», отпечатаны на одной пишущей машинке.

— Это точно⁈ — потирал руки шеф, все еще не веря своему счастью.

— Зуб даю! — выпалил Катков, а потом поправился: — Я хотел сказать «так точно»!

— А я вам что говорил⁈ — чуть ли не прыгал Федор. — Брать надо этого Ковригина.

Он похлопал по висящей на поясе кобуре.

* * *

— Ребят, а почему я?.. — Сашок, наш водитель, заискивающе пожал плечами, вцепившись в руль служебной «Волги».

— Не ссы, Саня, — похлопал я его по плечу, — ты просто пойдешь и узнаешь, дома он или нет. А дальше мы подключимся.

Мы стояли возле облезлого двухэтажного особняка, переделанного под коммунальную квартиру. В одной из комнат первого этажа дома, по нашим сведениям, проживал Ковригин.

— Так идите сразу вы, — водила обвел нас с Погодиным просящим взглядом, его усы уныло повисли, а чуть оттопыренные уши залились краской.

— А вдруг его дома нет, — парировал я. — Тогда караулить придется, а соседи могут предупредить писаку — мол, за вами из милиции приходили, искали с собаками. Сам знаешь, какие в коммуналке ушлые и вездесущие соседи.

— Так я-то тоже из милиции, — расправил плечи Сашок, но зацепил рукой клаксон. Волга коротко, но громко просигналила.

— Тише ты! — прошипел я, выглядывая в окно.

Хорошо хоть, припарковались поодаль, и никто из дворовых не обратил на нас особого внимания. Лишь один алкаш ускорил шаг и исчез в парадной двухэтажки, что-то пряча за пазухой. Пузырь, наверное.

— Простите, — закивал водитель, а я продолжил инструктаж.

— Из нас всех, Сань, ты меньше всех похож на милиционера. Без обид. Несмотря на усы, вид у тебя моложавый и придурковатый, совсем как у меня в молодости. То, что надо… Не обессудь, нам нельзя палить контору, поэтому ты представишься молодым писателем.

— И про что же я пишу?

— Ты — прозаик.

— Про кого? — свел брови Сашок.

— Тьфу ты… Короче, если Ковригин дома, скажешь, что написал рассказ и хочешь его показать опытному писателю. Жаждешь оценки мэтра — то есть, большого мастера. Чтобы оценил, подсказал, направил. Мол, адрес узнал из справочного бюро. Он тебя, конечно, пошлет в… Союз писателей, а может, и не пошлет. В любом случае, скажешь, что рукопись дома, и завтра занесешь, да и слиняешь. А тут уж мы подключимся. Усек?

— Ага… — кивнул водитель и вздохнул. — А можно мне пистолет?

— Нет, ты же безобидный писатель, книжный червь, так сказать. Человек творческий и немного не в себе. Будет очень странно, если из-под рубахи у тебя будет что-то выпирать. У писателей обычно ничего нигде не выпирает. Их только муза интересует, а она у них лишь в голове обитает, — я постучал себе по темечку. — Да ты не бойся. Если что, мы рядом…

— Легко вам говорить, а мне один на один с ним… А что, если он того? Меня? А?..

— Ты не перегибай, Ковригин же не рецидивист-разбойник, а писатель. Коллега твой.

— Знаю, какой он коллега, — поджал губы водитель, — это он всех убил?

— Кого это — всех? — попробовал я повалять ваньку.

— Андрей Григорьевич, — покачал головой водитель. — Думаете, я не знаю, на кого вы охотитесь? Вы ищете серийного убийцу, а Ковригин этот, получается, у вас подозреваемый.

Вот ведь, внимательный кадр оказался.

— Тише ты, — шикнул я, хотя нас никто в машине не мог услышать, — ты советский милиционер, Александр, так что давай… Вперед, за Родину.

— Вас не поймешь, то я милиционер, то не похож на него.

— Похож — не похож, а зарплату тебе государство платит за охрану от преступных посягательств. Все, давай! Комната номер тринадцать.

Я вытолкнул водителя.

— Ещё и тринадцать… — суеверно вздохнул Саня и даже украдкой перекрестился, когда выбрался из недр автомобиля.

А потом, склонившись, сунул голову в открытое окошко и прошептал:

— А как рассказ-то называется?

— Какой рассказ? — не понял я.

— Ну… который я написал.

— Ёшкин-матрёшкин, Саша! Какая нафиг разница? Придумай сам, чтобы не запутаться…

Тот потоптался на месте, соображая, но через две секунды сунулся снова:

— У меня с фантазией все глухо…

— «Репка» пусть будет, — отмахнулся я.

— Так это же сказка такая есть.

— Тогда «Советская репка», — поправился я. — Все, шагай. И рубаху ровнее заправь, ты же не водила, а писатель… Интеллигент, мать его за ногу.

Саша вздохнул и поплелся в сторону коммуналки.

— Блин, Андрюха, — покачал головой Погодин. — Он и на писателя-то не очень похож. Раскусит его Ковригин, как пить дать. Может, я его подстрахую? А?..

Глава 2

Саня, ловя затылком наши с Погодиным взгляды,