Зулкибар (Книги 5-7) (СИ) - Марина Владимировна Добрынина

   - Даже в мыслях такого не было, - улыбаясь, мурлычет мой родитель.

   Думаю, стоит проверить дом на следящие заклинания и сменить защитные блоки.

   Ларрен обнимает меня покрепче за талию, наклоняется, целует за ушком и шепчет:

   - Телепортируемся отсюда, мне не нравится, как на меня смотрит вон та брюнетка.

   - Акбилония? Не обращай внимания, она просто дура. Арей.

   Мой родитель вздрагивает, когда я называю его сокращенным именем, понимающе усмехается, и демонстративно подчеркнуто откликается:

   - Верлиозия?

   - Не приглашай больше Акбилонию на мои праздники, - советую и ставлю перед фактом, - мы уходим.

   - Присматривай за ней, Ларрен, - успевает повторить свое пожелание Аргвар, прежде чем мы телепортируемся на берег моря, где стоит дом. Теперь мой. Точнее, наш с Ларреном. Надеюсь, гостей мы не увидим хотя бы в ближайшие несколько месяцев.

   Ларрен

   В первый день я сирен, конечно, не увидел. Во второй - тоже. Показались они мне день так на четвертый, когда я вышел, наконец, к морю. Вернее, выполз, чтобы упасть на песок, послушать, как тихо шумят, вернее, даже шелестят волны, подумать над тем, кто я теперь, и что делать дальше.

   Очаровательная девушка - тоненькая, но грудастая, с зелеными, похожими на водоросли волосами, выплыла из воды и, хихикая, сказала такую скабрезность про нас с Верлиозией, которую я даже воспроизвести не решусь.

   - Да, - говорю, - именно так.

   - А ты, хи-хи, ее новая игрушка.

   - Именно так.

   - А можно я с тобой поиграю?

   Ну что я могу на это сказать?

   - Можно, - отвечаю, - а как?

   - Пойдем со мной, покажу.

   Она улыбается и подплывает чуть ближе. Смотрю на нее, такую вольную, такую привлекательную и только медленно проговариваю:

   - Я не могу дышать под водой.

   - А я тебя научу! Это просто!

   - Научишь? А еще чему ты можешь научить?

   На очаровательной мордашке сирены появляется раздумье. Она облизывается, глядя мне в глаза и проговаривает:

   - Тебе, маг, многое может быть интересным. Впрочем, хочешь, я тебе спою?

   - Хочу, - отвечаю, - никогда не слышал пение сирен.

   Она улыбается и начинает петь. Восхитительные звуки. Невероятно широкий диапазон, и мелодия - изменяющаяся, но в то же время постоянно повторяющаяся, просто слегка измененной.

   Сам толком не понимаю, как в моих руках появляется семиструнный бахтейн. Как давно я не играл на нем, не чувствовал его тяжести. Пальцы стали мягкими и непослушными, но, пусть не сразу, мне удается поймать ритм.

   Сирена напрасно старается. После моих долгих и безуспешных попыток снять с себя рабское клеймо, я научился противодействовать большей части разновидностей магии разума, а потому могу сейчас просто наслаждаться музыкой. Впрочем, кажется, сирену мое противодействие тоже не смущает.

   - Ватала, что ты делаешь?!

   Гневный окрик Веры все портит. С неудовольствием откладываю инструмент в сторону. Сирена испуганно скрывается в море.

   - Иди сюда, - говорю я своему ручному дракону, и она послушно присаживается рядом.

   - Ну что ты боишься? - спрашиваю я, обнимая Верлиозию за плечи, - знаешь ведь, я не беззащитен.

   - Я испугалась, - шепчет она, утыкаясь лбом в мое плечо, - они на такое способны...

   Из воды выныривает зеленоволосая головка и недовольно произносит:

   - Верлита, я просто играла!

   - Знаю я, как ты играешь, - бормочет Верлиозия, не делая, впрочем, попыток сотворить из сирены какую-нибудь морскую лягушку.

   - Ты дурочка, - отвечаю я и добавляю, - малолетняя.

   - Идиотка, - отвечает Вера.

   - Ага.

   Сирена ныряет в воду, взмахнув хвостом, потом вновь появляется. На ее лице - широкая улыбка.

   - Он хорошо играл, Верлита! Твоя игрушка нам нравится!

   Нам?

   Из воды тут же появляются еще несколько приятных дамских лиц.

   - Он милый! - вразнобой произносят они, - когда он тебе надоест, отдай его нам! Мы будем играть вместе.

   Вера обнимает меня, прижимается ближе и шепчет:

   - Не отдам. Мой.

   А мне приятно. Мой - я так часто это слышал. Так часто думал о том, что я чей-то, а не свой, и каждый раз это рождало в душе протест. Всю жизнь свою я сопротивлялся, лишь бы не быть чьим-то, а сейчас это доставляет удовольствие. Пусть ненадолго, ведь быть рядом с драконом невозможно. Но я наконец-то, уже в немолодом возрасте, понял, что значит - принадлежать кому-то и радоваться от этого. Меня приручили. И это приятно.