Варела - Игорь Валентинович Денисенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не могу. Не умею я убеждать. А приказывать не получится, взрослые. У них уже свои дети… Проблема в чем? Во мне… Если мне исчезнуть, то и смысл в заложниках отпадает. Они никому не будут нужны. А мне? Что мне делать? Уйти бродить по чужим мирам в гордом одиночестве? — горько усмехнулся я про себя. Не хочется. Мне просто необходимы жена и дети, как воздух. Пусть они уже не маленькие, и во мне не особо нуждаются, но от этого не легче… Как мне прятаться где-то? Скитаться и не сметь позвонить родным детям? Не сметь услышать даже, родные, любимые голоса? Это разве жизнь? Два месяца мы скитались с женой по деревням. Она совсем не рада была такому затянувшемуся отпуску, и честно говоря, я чувствовал, что уже назревал момент, когда её прорвет, и она затребует нормальной человеческой жизни. Спокойной и размеренной. Да, разумеется, с новыми возможностями, теперь я смогу навещать детей в любое время. Но если за ними наблюдение? То своим появлением, я поставлю их под удар. Ситуация…
Искал выход, и не находил. Чтобы как-то отвлечься, стал размышлять о другом, о том, что я не досказал Новикову, что давно зрело в душе.
Змея, кусающая себя за хвост. Вернее поедающая сама себя, вот символ человеческой цивилизации. Правят людьми не то, кто может что-то производить, а те, кто умеет отбирать и использовать это в своих целях.
Если подумать, то рабовладельческий строй не погиб, он вынужденно трансформировался. Если человека не заинтересовать в конечном результате труда, то производительность крайне низкая. И чтобы получать больше прибыли, нужно больше рабов. Но больше рабов, это больше охранников. И когда содержание надзирателей съедает большую часть прибыли, поневоле задумаешься. А не дать ли рабам якобы свободу? Чтобы они могли работать без принуждения, сами, но отдавать часть излишков хозяину. Тогда и полицейских надо меньше, и хозяину спокойней. С началом научно-технический революции возникли другие проблемы. Для развития производства необходимо общество потребителей, способных продукцию покупать и приносить прибыль. Значит необходимо поднять уровень жизни этих потребителей. Но поднятие уровня жизни, влечет понижение прибыли, что недопустимо. Следовательно, нужно удешевлять производство. Делать ниже себестоимость товара. За счет чего? Либо за счет понижения стоимости материала, либо за счет снижения заработной платы. Снижение заработка не вариант. Можно конечно уменьшить расценки и человек будет вынужденно работать больше за те же деньги. Хотя, есть ещё путь — увеличение количества, и тогда прибыль идет от оборота. Но изобилие товара приводит, к тупику. У всех есть и никому уже не надо. Следовательно, необходимо снизить качество, уменьшить срок службы. А то, купил человек Мерседес, и будет ездить на нем до конца жизни. Ещё и детям завещает. Так не пойдет. Пусть служит пару лет, а потом начнет если не гнить, то ломаться. А если и делать что-то качественно, то по такой цене, что сможет приобрести только очень богатый человек. Одним словом продукция для своих, для элиты. Элиты не много. Но беда, когда потребителей становится все больше и больше. Наступает опять тупик, когда растет масса не платежеспособного населения. Что с ними делать? Снижать себестоимость не хочется, а к прибыли привыкли. А не устроить ли нам войну по какому-нибудь поводу, религиозному, национальному, экономическому в борьбе за энергоресурсы? Во-первых, погибнет именно наименее нужная часть населения, а во-вторых, можно неплохо подзаработать на торговле оружием.
Что ещё? Что ещё про удешевление производства я думал? Была какая-то очевидная мысль… Ах, да! Удешевить себестоимость…
Разместили производство в Китае. Там китайцы дурачки за гроши работают. Но дурачки ли они? Во-первых, они обеспечили своё растущее население работой, а во-вторых, взяв готовое производство, новейшие технологии, они, по сути, теперь, первая мировая держава. А большая часть населения Европы. Азии и Америки, выпавшие из производства, становятся только обществом потребителей, и не особо нужны. Они это поймут, когда будет поздно. Потом станет поздно для стран, распродающих свои природные ресурсы. Они перестанут существовать, и в конечном итоге будут поглощены китайским драконом.
Всё! Хватит! Устал я думать… Сон, наконец, придавил меня тяжелой мохнатой лапой.
* * *
Люди, которых на ночь, глядя, стали загружать в автобусы, были крайне недовольны. Поднялся шум, гвалт. Истеричные крики женщин и громкое ворчание, похожее на рычание мужчин. Только довольные крики детей. Им любая смена обстановки в радость. Недовольна была сопровождающая охрана. Не могли утром, что ли прислать транспорт? Само начальство, поди, дрыхнет, и им наплевать, в какое время их приказы исполняются.
Сергей Краевский, сам не зная почему, стоял и смотрел, как эвакуируются подопечные, и не уехал сразу. Вроде шеф сказал отбой, но тут Мария Анатольевна стала собираться, и на сборы потребовалось время. А у Степаныча, оказалось, бензина нет, поехал до ближайшей заправки, чтобы залить бак на обратную дорогу. И он совершенно не заметил, как рядом с ним оказалась толстая цыганка. Та самая…
— У тебя печать — услышал лейтенант вдруг в своей голове и от неожиданности вздрогнул.
— Какая печать? — спросил Сергей, и посмотрел под ноги цыганке. В глаза её он смотреть не хотел. Цыганка вопрос лейтенанта про печать проигнорировала, сказала только.
— Не ищи варелу, не надо….
— Сергей! Что стоишь? Поехали! — раздался окрик Степаныча сзади.
— Иду! — крикнул в ответ Краевский, и обернулся к цыганке, спросить почему, но её уже не было.
* * *
Во сне мне опять не было покоя. И хоть душа стремилась в лес, затеряться в кроне сосен и кедров, оказался я в тундре. … По крайней мере, на тундру это было похоже. Здесь уже зима наступала. Жидкие корявые березки с жёлтой осенней листвой, маленькие елочки, растущие на болотных кочках. Темные разводы черных зеркал воды меж зеленого мха, которые усиленно заметает снежная пороша. Мелкими горошинами снега сыпало и сыпало с темного свинцового неба. Практически пустошь вокруг, только из болота выступают кое-где скальные породы, торчат какие-то каменюки, но это так, чисто для украшения пейзажа. Скучно, грустно, и даже как-то зябко. Хотя холода физически я не чувствовал, но душевный дискомфорт присутствовал. «Зачем я здесь?» — Задал я сам себе сакраментальный вопрос. Поскольку постоянно себе его задаю, всю жизнь. И наверное и сейчас не нашел бы ответа, как бы не заметный такой холм метров триста в диаметре
