Эволюционизм или креационизм - Евгений Елизаров

Между тем, если на уровне Вселенной в целом все время задано одновременно, то для нее (или для субъекта, сумевшего вобрать всю ее в круг своей собственной деятельности) оно предстает чем-то другим. На этом уровне время в привычном для нас понимании оказывается всего лишь специфическим способом связи каких-то отдельных состояний, которые могут принимать только ограниченные части единого целого, вернее сказать, - предельно упрощенным способом описания той объективной связи, которая существует между отдельными состояниями дискретных частей единого целого.

Полным аналогом такой картины мира, где все фрагменты временной последовательности представлены сразу, сосуществующими друг с другом, является логический континуум. Действительно, в нашем собственном сознании мы можем свободно сопоставлять между собой совершенно разные фрагменты развития любого объекта, включая и всю Вселенную. Ничто не возбраняет нам корректировать исходные посылки содержанием именно тех следствий, которые вытекают из них. Больше того: именно этот путь и является единственно возможным в формировании любых теоретических концепций. (Впрочем, не только теоретических, ибо любое творчество основывается именно на этом.)

Но это - только на уровне Вселенной в целом, если же мы опускаемся на любую низлежащую ступень, то есть ограничиваем наш анализ лишь каким-то фрагментом целого, все эти связи тут же исчезают и остается только однонаправленная стрела: "лицом к лицу - лица не увидать; большое видится на расстояньи".

Словом, наше обыденное представление о временном гольфстриме событий зависит только от масштаба явлений: чем больше масштаб, тем большую трудность вызывает чисто временное их упорядочивание, и наоборот: чем меньше масштаб, тел легче выстраивается единая временная последовательность.

И все же, нравится нам это или нет, упрощение явлений - по существу единственный путь их познания. Самым же простым способом представить себе все то, о чем говорится здесь, - это замкнуть единый временной поток в некоторый грандиозный круг, когда "конец времен" полностью сольется со своим началом. Древние изображали это в виде чудовища Уробороса - змеи, пожирающей свой собственный хвост.

В этом случае при рассмотрении любого фрагмента единого цикла всеобщего развития будут прослеживаться (с тем большей отчетливостью, чем меньше сам фрагмент истории) все привычные нам отношения между прошлым и будущим, причиной и следствием, - и только непредсказуемое действие случайности будет время от времени указывать нам на то, что далеко не все может быть объяснено только ими.

Больше того. Там, где время замыкается в какой-то надысторический круг, по существу разрешается парадокс, связанный допущением движения против временного градиента. Ведь мы предполагаем, что действие любой причины неограниченно продолжается в будущем. Правда, чем дальше от настоящего, тем меньше ее роль в реальном развитии явлений, но все же нуля она никогда не достигает. Поэтому даже при сохранении всего лишь одного направления мы обнаружим возможность следствий влиять на свои собственные причины. При этом будут наблюдаться именно те количественные зависимости, о которых мы уже говорили выше, то есть кажущаяся роль причин по мере увеличения временного интервала будет сокращаться, кажущееся действие следствий на свои причины - последовательно возрастать.

Правда, замыкающийся сам на себя единый временной поток образует собой какой-то обреченный на вечное повторение цикл. Однако это только видимость. Ведь в случае замкнутости времени субъект разума, достигая высшей точки своего развития, которая сливается с самым началом мира, получает реальную возможность искупить многое из того, что давно уже оставлено им где-то позади. Поэтому любой новый цикл всеобщей истории никогда не будет механическим повторением одного и того же, усвоенные уроки нравственности не смогут не сказаться. А это значит, что образуемая тем самым спираль времени должна иметь еще одно измерение.

Самым простым и здесь было бы замкнуть ее в круг, и тогда полная структура времени приняла бы законченную тороидальную форму. Но строго говоря, все то, что лежит за пределами одного витка всеобщей естественной истории - абсолютно сокрыто от нас. И если мы разделяем веру в физические законы, мы должны просто смиренно остановиться перед ними, если мы веруем в сотворение нашего мира, мы обязаны отступить, ибо никому не дано взглянуть в глаза Бога. Словом,

"...смертный, пред Богом смирись,

И мыслью своей не желай дерзновенной

Знать тайны, Им мудро от нас затаенной".

Впрочем, повторимся: и образ Уробороса - это тоже сильное упрощение. Для описания тех действительных отношений, которые скрываются за временными связями, у нас просто нет адекватных понятий.

Остается обратиться к аналогии.

Существуют наборы, состоящие из разного количества фигурных кусочков картона, из которых можно складывать какую-то картинку. Выберем из них самый большой и сложный, выбросим образец, по которому должно собираться целостное изображение, и приступим к работе.

Поскольку у нас нет ни малейшего представления о том, какая именно картинка должна сложиться в результате, мы можем начинать с любого фрагмента. Работа будет состоять в том, чтобы из всего множества других последовательно подбирать к нему именно такие, при сочленении с которыми и контуры изображения, и цветовые тона будут плавно и естественно перетекать друг в друга. Конечно, задача будет существенно осложняться там, где контрастные переходы будут совпадать с краями комбинируемых нами фрагментов, поэтому у нас могут образовываться довольно значительные пробелы собираемого изображения, но при должной аккуратности и терпении общая картинка рано или поздно будет сложена.

Если увидеть в плавном переходе контуров и цветовых пятен аналог временных или причинно-следственных связей, объединяющих элементы единого изображения, то весь этот процесс может послужить нам моделью естественноисторического развития, итогом которого как раз и должна выступать конечная картинка. Однако заметим, на протяжении нашей работы со всей отчетливостью эти "временные" отношения проступали далеко не везде, но только на отдельных островках единого изображения; при этом стечение контуров и цветовые контрасты на смежных островках зачастую ломали складывающуюся динамику. Именно поэтому общая работа требовала от нас и большого внимания, и известной доли воображения, творчества. Но ведь и в реальном познании окружающего нас мира вся система временных отношений предстает перед нами отнюдь не в виде единого потока времени, в который согласно укладывается все. Напротив, перед нами встает какой-то огромный архипелаг хаотически разбросанных островков объективной реальности, на каждом из которых действуют какие-то свои временные и причинные соотношения. Точно так же, как на мозаичном изображении плавные переходы могут быть прослежены только в очень ограниченных и зачастую не связанных друг с другом областях, само время в анналах геологии, палеоархеологии, палеонтологии, а зачастую и документированной истории, предстает таким же "мозаичным". Плавный поток, гармонично согласующий все звенья развития, не превышает нескольких тысяч лет, да и то - только на нашей планете. За пределами этих сроков начинаются всякие чудеса, когда временные смещения достигают миллионов и даже сотен миллионов лет; за пределами же Земли с абсолютной уверенностью, как кажется, нельзя говорить вообще ни о каких временных соответствиях.

Впрочем, именно так и должно быть. Если мы разделяем концепцию творения мира, то реальная связь между уровнями сложности и организации вещей окажется вообще вне времени. Никакой временной последовательностью нам никогда не удастся связать между собой все эти уровни. Но если мы стоим на позициях эволюционизма, то рано или поздно обнаруживаем, что физическое время описывает собой только одну составляющую причинно-следственного взаимодействия, а именно - воздействие причины, между тем как обратное влияние следствия на нее лежит вне его потока. В свою очередь, это означает, что собственно время очерчивает собой лишь одно из измерений целостного процесса развития, и реальный процесс восхождения к вершинам сложности и организации на самом деле развертывается в каком-то более сложном и многомерном континууме.

Таким образом, и в том и в другом случае ничего иного, кроме как лоскутной картины действительности при попытке связать все факты одной временной цепью мы и не получим.

Отвлечемся на время, чтобы посмотреть на то, что сегодня лежит в основе хронографии событий естественной истории.

Основной единицей времени является секунда.

До открытия неравномерности вращения Земли она определялась как 1/86400 доля средних солнечных суток. Но развитие техники, повышение требований к научным экспериментам диктовали необходимость введения более жестких стандартов. Поэтому в 1956 году Международное бюро мер и весов дает новое определение секунды: "Секунда есть 1/31556925,9747 доля тропического года для 1900 г. январь 0, в 12 часов эфемеридного времени".