Башня - Дмитрий Сафонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Пытайся!» Вот что сейчас было самым главным.
Нет. Не только сейчас. Всегда.
Пытайся, черт тебя подери! Ведь ты же человек! Даже если бестолковая лягушка смогла взбить лапками из сливок кусочек масла и, оттолкнувшись от него, выбраться из кувшина, значит, ты тем более должен.
– Ты же человек! – всхлипывая и морщась от едкого дыма, произнес Петухов. Где-то здесь, рядом, в темноте лежал труп Ковалева, но, как ни странно, управляющий не чувствовал страха; наоборот, ему казалось, что полковник лежит и ухмыляется, глядя на него единственным глазом: «Ну что, парень? Сможешь? Это немножко посложнее, чем шашки. Но ведь тебе никто не обещал, что жизнь окажется простой штукой. Пытайся!»
Он знал, что ему делать. Петухов нашел рацию и повесил на ручку двери. К счастью, аккумуляторы были в порядке.
Он несколько раз бестолково нажал на кнопки и увидел, что дисплей рации засветился в темноте бледно-зеленым светом.
Этого света вполне хватало для того, чтобы попробовать прицелиться. Именно попробовать, потому что никогда раньше Петухов не держал в руках оружия, если не считать недельных военных сборов после института, когда он дважды стрелял из автомата Калашникова. Но тогда он особенно не прицеливался (да, честно говоря, толком и не знал, как это делается, – просто торопился выпустить положенные ему выстрелы в белый свет), но сейчас… Сейчас он должен ПОПАСТЬ.
Пытайся! Ради того, чтобы выбраться отсюда, вернуться домой… Нет, это потом. А пока важнее пройти в оружейку. Может быть…
У него оставалась слабая надежда, что автономная цепь, питающая оружейку, еще не вышла из строя, и одна из магнитных карточек – его или полковника – сможет открыть бронированные двери.
Тогда он войдет, включит сервер (опять же, если получится… слишком много всяких «если»…), введет личный код доступа и постарается обесточить цепь, питающую электронные замки. Если это не поможет, тогда он введет секретную команду, и сервер, мигнув на прощание зелеными глазками светодиодов, отключится. Все в Башне встанет и замрет. Замрут насосы, гигантские вентиляторы, лифты опустятся на первый этаж, а все двери в здании…
О, это было бы лучше всего – если бы они открылись.
Эта команда, предусмотренная разработчиками как аварийный стоп-кран, должна была полностью обездвижить и умертвить Башню. И тогда люди полезут изо всех щелей, как черви из прогнившей туши.
«Господи, да как угодно! Лишь бы они вышли!»
Ради этого стоило пытаться.
Он снова подошел к рации и стал бесцельно нажимать кнопки. Дисплей, уже успевший погаснуть, вновь озарился бледным свечением.
Петухов отступил на два шага. Он уперся пяткой в мягкое тело Ковалева. Именно здесь стоял полковник, когда дурацкая пуля дала рикошет и на излете вошла в мягкую ткань глаза. Конечно, энергия у нее была уже не та…
«Иначе бы он умер сразу. Не мучился».
Да, все так. Интересно, а ему повезет? И что в таком случае считать везением? Что рикошета не случится или что он умрет сразу?
«Брось, – прозвучал в голове голос полковника. – Снаряд не попадает дважды в одну и ту же воронку».
– Может быть, и так. А пуля? Две разных пули – в два разных глаза?
Он постоял, словно прислушивался к ответу. Ковалев молчал.
Управляющий вздохнул и подумал, что… Он еще не успел ничего подумать, когда в голове снова возник голос. И звучал он именно как голос полковника – спокойный и слегка ехидный.
«А разве есть выход? И потом – успокойся. Не обязательно – в глаз. Девятиграммовый кусок свинца в латунной оболочке может отрубить палец… Может раскрошить грудину… Может залезть в живот… Мир полон многообразия, парень».
– Это уж точно…
«Но не стоит ему поддаваться. Будь все время твердым. ОДИНАКОВО твердым».
– Дельный совет…
Пока он стоял, не в силах решиться сделать выстрел, дисплей снова погас. Петухов повторил свою процедуру – снова нажал на кнопки.
Он отступил на два шага и внезапно почувствовал такую оглушающую злость, что едва устоял на ногах.
– Да в рот тебя, гребаная сука! – наверное, так легче было решиться. Не зря же безусые лейтенанты поднимали бойцов в атаку криками: «За Родину! За Сталина!» – а в ответ им летело столько изощренного мата, что юнцы краснели и сбивались с шага.
Старым щетинистым мужикам не хотелось умирать за Сталина и абстрактную Родину. Каждый думал о любимой жене с потными подмышками и о том, что она делает в эту секунду, когда он бросает свое заряженное фронтовой водочной стограммовкой тело в последний путь.
Два шага… Три… Десять… Пулеметная очередь, взрыв мины, сизые дымящиеся кишки на колючей проволоке…
Сейчас он понимал это особенно четко – о чем думает человек, когда Смерть стоит рядом и потирает руки. Только о СВОЕМ и о том, как глупо эта жизнь заканчивается.
Но ведь когда-то она должна закончиться. Так почему бы не сделать это осмысленно и красиво?
Он нащупал в кармане магнитную карточку. Отложил в сторону пистолет и пошарил по карманам Ковалева. Петухов знал, что если ему удастся вышибить дверь, то больше в помещение центрального пульта он не вернется. От порога будет только один путь – вперед, в оружейку.
Он сунул обе карточки в карман и снова нажал на кнопки рации.
Да, он не мог решиться сразу… Поэтому и приходилось постоянно подбегать к двери и снова заставлять дисплей светиться. Но из этого еще не следовало, что он вовсе не мог это сделать.
– Давай, урод гребучий! – разозлился он на себя и до боли закусил губу, ощутив во рту соленый металлический вкус. Теперь он был готов.
Петухов вытянул руки и совместил мушку с прорезью прицела. Плавно нажал на спуск…
Грохнул выстрел. Еще до того, как гулкое эхо перестало биться в ушах, он понял, что не сможет поступить, как Ковалев. Он не сможет всаживать в замок пулю за пулей, а потом подбегать и смотреть, открылась дверь или нет. Потому что… Если это не получится с первого раза, второго прицельного выстрела ему уже не сделать.
Петухов дождался, когда перестанут дрожать руки, и выстрелил снова. Он подумал, что во второй раз действовал уже увереннее, и дверь обязательно должна распахнуться… Ну пусть не сейчас, так с третьей попытки. Если в обойме еще остались патроны.
Пистолет выглядел как-то странно. Он даже подумал, что пистолет сломался; затвор отпрыгнул назад и застопорился в крайнем положении. На всякий случай Петухов нажал на спуск еще раз, но ничего, кроме щелчка, не последовало.
«Так и есть! Патроны кончились! Ну и ладно!»
Он отбросил оружие в сторону и замер, собираясь. «Сейчас…» Он старался не думать о том, что будет, если дверь не поддастся.
«Но она должна. Должна же она наконец! Правда, в кино это получается с одного выстрела… Но ты же не кинозвезда. Ты всего-навсего испуганный темнотой и чужой смертью жалкий человечек, простой довесок к компьютеру…»
Злоба снова начала подниматься, заполняя грудь горячими клубящимися волнами.
– Да хрен тебе! – заорал он и всем телом бросился на дверь.
Петухов ударился в прочный пластик с такой силой, что, если бы дверь по-прежнему удерживалась замком, он бы наверняка расплющил себя, как кусок теста на доске. Это выглядело так, как если бы он бил со всех сил кулаком по папиросной бумаге, не зная, что она скрывает – воздух или толстую деревяшку. Раздался металлический щелчок, дверь подалась, и он, не удержавшись на ногах, вывалился в коридор.
Петухов пролетел по инерции несколько метров и сильно ударился головой о противоположную стену. В голове загудело, перед глазами поплыли круги, но он не обращал на это внимания.
Прямо как был, на четвереньках, он пополз в сторону оружейки, стараясь не пропустить момент, когда сил снова станет достаточно, чтобы встать на ноги.
Он полз и полз, пока не показались бронированные двери.
Петухов задержал дыхание. «Да! Слава Богу!»
Замок светился маленькой красной бусинкой.
Петухов поднялся, опираясь на стенку. Достал из кармана обе карточки. Сначала он решил попробовать карточку Ковалева, и с первого раза ему повезло: толстенные железные двери разъехались в разные стороны, тихо жужжа двигателями электроприводов.
Наверное, он выглядел жалко. Совсем не героем. Галстук сбился на сторону, брюки грязные, из ладоней сочилась кровь…
Резервный сервер уже работал. Оставалось всего ничего – отключить его к едрене матери.
Петухов сел за клавиатуру и, тыкая одним пальцем (он внезапно перестал доверять себе, цена ошибки была слишком велика), ввел личный код доступа.
Сервер ответил приветливым «Добро пожаловать!» – что выглядело… как бы это помягче? Совсем не смешно.
Но Петухов по достоинству оценил черный юмор электронного мозга и даже слегка улыбнулся. Он открыл соответствующее окно и увидел, что на схеме все двери в Башне по-прежнему перечеркнуты красными крестиками. Он был готов к этому. По крайней мере, ничего нового он не увидел.
