История антисемитизма.Эпоха знаний - Лев Поляков.

Но сторонники терпимости из высшего общества поддержали инициативу Якобсона, а его школа имела честь принимать много высокопоставленных гостей. В 1807 году университет Хельмштедта присвоил ему звание доктора honoris causa, и, что было символично для того времени, сестра герцога сделала ему сюрприз, увенчав его лавровым венком, который она сплела собственными руками.

В 1803 году Якобсон добился отмены специального подушного налога на евреев в герцоге Брауншвейгском, а в следующем году он добился этого от маркграфа Бадена. Но он смог полностью проявить себя на финансовом поприще и в деле эмансипации только с 1806 года, при французской оккупации. Тогда Наполеон наложил на герцогство Брауншвейгское контрибуцию, превышавшую пять миллионов франков, которую не смогли собрать христианские банкиры. Пришлось прибегнуть к помощи еврея. Президент коллегии пасторов Хеннеберг, считавший эти условия непомерными, писал своим коллегам: «Поскольку дело принимает такой оборот, что мы, как и вся страна, окажемся в руках Израиля, и любое возражение будет голосом вопиющего в пустыне, нам остается лишь принять его условия прямо и просто… » Разумеется, Якобсон рассматривал эти проблемы совершенно иначе. После обсуждения вопроса с французским управляющим Дарю, в ходе которого ему удалось убедить его отказаться от выпуска принудительного займа, Якобсон писал тому же Хеннебергу:

"… я счастлив, что мне удалось разрешить проблему, доставлявшую мне самое серьезное беспокойство и бессонные ночи; я не знаю, выиграл ли я или проиграл, но в любом случае ко мне будут относиться как к ростовщику, стремящемуся извлечь огромную выгоду из тех временных трудностей, которые переживает страна. Следует возблагодарить Провидение, если дело обернется иначе… »

Это заявление еврея заслуживает подробного рассмотрения, поскольку в нем дается краткая формула порочного крута эмансипации, достигнутой с помощью финансового превосходства, которое возмущало большинство христиан и тем самым постоянно угрожало самой эмансипации в Германии. После создания в 1807 году королевства Вестфалия (Вестфальское королевство (1807-1813) со столицей в Касселе было образовано по решению Наполеона. (Прим ред.)) Якобсон стал банкиром и близким другом короля Жерома, как это было с герцогом Карлом-Вильгельмом, и его возможности возросли. Новое королевство было организовано по французской модели, и не возникло трудностей для введения там режима для евреев по образцу, недавно установленному в Париже: с одной стороны, эмансипация (но без ограничений, установленных Наполеоном), с другой – система консисторий, т.е. организация еврейской религиозной жизни по христианской модели. Став председателем консистории, Якобсон управлял своими единоверцами в весьма авторитарной манере, обновляя по своему усмотрению их религиозные обряды и обычаи. В то же время он поощрял инициативы, направленные на ускорение эмансипации евреев в других государствах (его демарши во Франкфурте послужили объектом для эпиграммы Гете), вплоть до обращения к императору Александру I. Возможно, он был одним из вдохновителей идеи учреждения Великого Синедриона.

Он писал Наполеону: «Я приближаюсь к трону Вашего Величества с тем доверием, которое внушают великие деяния, которыми вы потрясаете удивленный мир…. соизвольте, сир, распространить ваше благоволение на евреев, которые живут в соседних с вашей империей странах… » Совершенно естественно, что он стремился полностью разыграть французскую карту; нетрудно догадаться, что вспышка немецких националистических чувств в 1810-1812 годах вызовет озлобление патриотов-германофилов против этого «якобинского сына Израиля». Немезиде эмансипации немецких евреев было также угодно, что, желая угодить королю Жерому, осыпавшему его своими милостями, Якобсон оказался вынужденным приобретать государственное имущество, которое король приказал выставить на аукцион, в том числе шесть монастырей, которые были закрыты, а их бывшие обитатели обрушили проклятия на голову сына народа-богоубийцы… Якобсон мирно скончался в Берлине, увенчанный почестями и среди огромных богатств. Но все его потомки приняли христианство.

То же самое произошло с Вольфом Брейденбахом, другим активным деятелем эмансипации, сфера активности которого охватывала мелкие княжества юго-западной Германии. В противоположность Якобсону Брейденбах оставался ортодоксальным иудеем, поэтому он хотел лишь улучшить официальный статус евреев, не касаясь их обычаев и обрядов.

Добавим к этому, что если такие поборники эмансипации, как Якобсон или Брейденбах были прежде всего духовными лидерами, то другие еврейские плутократы проявляли весьма незначительный интерес к проблеме эмансипации своих собратьев. Так, Мейер-Амшель Ротшильд в то время, когда он закладывал во Франкфурте основы своего легендарного семейного состояния, не принимал сколько-нибудь значительного участия в борьбе, которую вела еврейская община города и которая привела к упразднению гетто в конце 1811 года.

Мы не станем специально останавливаться на изменениях в положении евреев в других германских государствах, к тому же некоторые из них, как, например, Саксония, воздерживались от каких-либо перемен. Нашей задачей будет подробное рассмотрение ситуации в Пруссии, где с особой четкостью можно проследить диалектику эмансипации в контексте христианской политики: а именно, попытку искоренения иудаизма, подвергавшегося всеобщему осуждению, поскольку утверждалось, что невозможно никаким другим способом избавиться от евреев (в обоих смыслах слова, т. е. финансовом и «этнорелигиозном»).

С другой стороны, само собой разумеется, что эта эмансипация была в природе вещей, поскольку пришло время краха старых феодальных порядков. В 1807 году после крупного поражения Пруссии король и его правительство, бежавшие в Кенигсберг, начали широкую программу реформ, связанную с именами министров фон Штейна и фон Гарденберга. Отмена крепостного права, упразднение прежнего деления на сословия (дворянство, городские жители, крестьянство), равные права и обязанности всех жителей страны, граждан королевства – в конечном итоге все это делало невозможным сохранение особого режима для евреев и их статуса как особой касты неприкасаемых: они должны были или исчезнуть, или стать «гражданами государства» (Staatsbberger) как и все остальные. В ту эпоху, впрочем как и во все остальные, идея тотального уничтожения имела достаточно сторонников, к числу которых, видимо, принадлежал и сам барон фон Штейн, который якобы предложил использовать эти «паразитические растения» для колонизации Африки. Очевидно, подобный проект был совершенно утопическим, особенно в эпоху, когда контрибуции в результате наполеоновских войн, достигавшие для Пруссии ста сорока миллионов франков, составляли для казначейства тяжелую проблему, которую, разумеется, нельзя было решить без участия евреев, многие из которых к тому же выступали в роли основных поставщиков французской армии во время войны. Итак, не только общий дух времени и французский пример, но и давление, оказываемое послом Франции в Берлине Сен-Марсаном, которого, без сомнения, побуждали к этому остававшиеся за кулисами евреи, не желавшие соглашаться ни с чем ломимо эмансипации и всячески стремившиеся приблизить ее.

К тому же три крупнейшие еврейские общины – Берлина, Кенигсберга и Бреслау – постоянно подталкивали этот процесс с помощью бесчисленных обращений, бомбардируя прошениями министров и самого короля. Летом 1808 года Фридрих-Вильгельм III поручил министру фон Шреттеру, правой руке фон Штейна, представить ему проект реформы. Фон Шреттер, разделявший взгляды своего шефа относительно евреев, в свою очередь поручил эту задачу криминальному советнику Бранду. Большой интерес представляет описание их беседы в мемуарах этого прусского чиновника. Незначительный инцидент – предоставление некоему еврею права проживания в Кенигсберге вопреки регламенту, вызвал недовольство короля; «Фон Шреттер получил выговор, а также приказ пересмотреть прежнее законодательство о евреях и подготовить новую конституцию. Он вызвал меня и обвинил в том, что я был настоящим виновником, затем приказал мне прочитать приказ короля и спросил, не могу ли я, основываясь на моем хорошем знании евреев, предложить способ уничтожить их всех одновременно без пролития крови. Я ответил, что знаю эффективный способ уничтожить не евреев, а иудаизм, и позволил себе в тот же день предложить проект закона, о котором высказывалось пожелание наверху. Он получил этот проект 29 ноября [1808 года]… »

Разработанный Брандом проект имел целью постепенную эмансипацию и предусматривал по основным пунктам (запрет на государственную службу, строгое ограничение числа коммерсантов-евреев и т. п. ) режим исключений. Но даже в этом виде проект был подвергнут критике за излишнюю либеральность большинством министров, которым он был представлен на рассмотрение. Только старые просветители, сконцентрировавшиеся в Министерстве народного образования, выступили за немедленную и полную эмансипацию. Они обращали особое внимание на массовые предрассудки против евреев, которые, по их мнению, были вызваны режимом исключений, а также высмеивали недостойный христиан страх перед еврейским господством. Великий филолог Вильгельм фон Гумбольдт, который был к тому же министром, посчитал полезным выступить с утверждением, что в судьбе евреев нет никакой тайны: