Дом Дверей: Второй визит - Брайан Ламли

Будь это автомобиль… или, если уж на то пошло, вертолет… Мне бы хотелось увидеть, а нельзя ли сунуть в колеса палку-другую, или, может, даже подложить бомбу в бензобак.

– Говорите, что хотите, – покачала головой Миранда. – Выходит, что вы мне не доверяете.

– Почему же, доверяю, – Джилл сделал вид, будто не согласен с ней. – Ровно настолько же, насколько и вы мне. Но прямо сейчас, здесь, на этой скале, я не вижу никакой опасности. Так для чего же вам нужен пистолет? Может, для того чтобы приказать Фреду вернуться к вертолету? Так что проявите терпение. Там… Если я смогу устроить это «там» и отправить нас внутрь… Тогда вы получите свой пистолет.

А затем он снова приступил к делу…

Где-то менее двух часов спустя, ближе к вечеру, Джилл уже готов был сдаться. Вертевшееся на кончике языка слово все никак не могло сорваться с него. Один беглый взгляд на окружавшее его усталые лица сказал, что другие испытывали примерно те же чувства: разочарование сквозило в каждой черточке. За исключением, наверное, лица Миранды, которая говорила себе, что она с самого начала ничего не ожидала. Анжела, однако, не потеряла веры: она знала методы Джилла.

– Энергия здесь есть, – объявил он, крутя перед собой миниатюрный замок. – Она – здесь! У меня есть автомобиль с полным баком, но я потерял проклятый ключ от зажигания! – Он сжал замок в кулаке, словно желая раздавить его…

И почувствовал, как тот поддался в его руке, почувствовал, как скользит его поверхность, двигаясь под давлением его пальцев! И одновременно услышал, словно из тысячемильной дали, как Тарнболл спрашивает:

– Так почему бы тебе не закоротить провода?

Возможно, это и был ответ. Физически хрупкие фоны управляли своими механизмами исключительно ментально. И в этом отношении, благодаря долгой практике, они добились большого успеха. А поскольку жили они в телах медуз, то преимущество ментального управления было их единственным козырем. Без него они бы никогда не добились никакого прогресса, никогда бы не развили своей синтетической машинной технологии.

Но человеческие тела были иными. Они не отличались особой хрупкостью. Ни в малейшей мере. Они состояли из плоти и крови да костей. И если у Джилла не было ментального ключа к этой штуке, или если он просто забыл его, то он мог найти физический эквивалент. Или, может быть, комбинацию того и другого?

Закоротить провода зажигания? Ну, а почему бы и нет? Разве он не «закоротил провода» у того оружия в виде серебряного цилиндра в безумном машинном мире своих наихудших кошмаров? Как ему тогда это удалось?

Он прикоснулся кончиком пальца к металлу, который сразу смялся, как ртуть. Но, несмотря на подобную реакцию странной жидкости, цилиндр не растекся. И когда Джилл щелкнул по нему ногтем, металл оказался твердым, как сталь. Точно так же, как сейчас этот миниатюрный замок, он был твердым, как камень. Но камень, который можно изменить, сделать массивным.

«Здесь нет ни гаек, ни болтов, которые можно открутить силой, винтов, которые можно отвинтить; весь фокус в том, чтобы знать как. А чтобы понять, надо овладеть…»

Джилл добился частичного понимания, давшегося благодаря его дару. Но это был дар чувствовать земные, человеческие машины, а здесь было нечто совершенно иное. Одно дело закрыть замок, прервать его связь с ускоренными силами энтропии этого мира и вернуть их обратно Природе, но совсем иное – снова вставить штепсель в розетку. Замок в руке Джилла все еще оставался податливым, и, пусть ненадолго, вернулась искорка того кратковременного знания. Представляя замок таким, каким тот был на склонах Бен-Лоэрса, экстрасенс вдруг ощутил его невероятное увеличение, смещение. И одновременно, сквозь искаженный водоворот видения – словно мир превращался в картину на воде и засасывался в воронку – он увидел, как азиат идет по иссеченной морем скале маяка к нему и его группе. Но этому китайцу не полагалось участвовать в экспедиции. Он мог стать лишь помехой. И Джилл попробовал остановить его.

– Назад! – заорал Джилл. – Ты, черт тебя побери! Как тебя там? Назад!

Но было уже слишком поздно, так как Замок, теперь уж «Замок» с заглавной буквы, ринулся на них.

– Как его зовут? – спросила Анжела, ощущая это невозможное кружение, а тем временем ее саму и даже голос тоже затянуло в спираль водоворота. – Да ясно как, Кину Сун! Сун! Сун! Спенсер?.. Спенсер?.. Спенсер? Что-то случилось?.. Случилось?.. Случилось?

«Вполне возможно, скоро я смогу тебе это сказать, – подумал Джилл, когда и его подхватил водоворот. – Ну, если мне хоть как-то повезет!»

Глава двенадцатая

Сит, некогда – фон, а ныне ггуддн, достиг первую из своих целей: заполучить Спенсера Джилла и его группу (особенно Джилла, но также и самку вместе с индивидуумом деструктивной энергии, именуемом Джеком Тарнболлом) в синтезатор, или по их терминологии – Дом Дверей. И что еще лучше, это был Дом Дверей фонов; потому что, если бы их взяли ггуддны…

Но, впрочем, ггуддны их бы не взяли. Ггуддны не «брали» существ, только их миры. А обитатели этих миров, если там были какие-то обитатели, не являлись помехой. Их просто… удаляли. Процесс этот сейчас шел полным ходом. Но он будет в основном ненасильственным. Первая стадия в преобразовании планеты: водоросли.

Несколько дней, примерно с дюжину оборотов планеты вокруг оси, и водоросли распространятся почти по всем океанам, морям, озерам и рекам мира. Семь десятых поверхности планеты покроется водорослями. И тогда, когда им некуда будет разрастаться, их задача окажется выполнена. А потом водоросли умрут. И тут-то жители Земли узнают, наконец, настоящую тайну этих водорослей. Слишком поздно увидят они, как набухают, чернеют и лопаются огромные зеленые пузыри, выпуская в атмосферу смертоносные яды.

Ггуддны могли существовать в насыщенном кислородом воздухе Земли, но они предпочитали собственную атмосферу и отсутствие радиации. Главное – пройти первую стадию, не вызвав ядерного удара, а остальное окажется легко. Даже такой воинственный вид, как Человек, быстро увидит, насколько бесплодны попытки уничтожить то, что являлось неразрушимым. Пусть себе распылят одну узловую точку, например, «остров» в Тихом океане; точка, которая находилась там специально для этой цели. Ггуддны тут же заменят ее или синтезируют вновь. В любом случае, какая раса станет намеренно губить сто сорок миллионов квадратных миль своего же родного мира? А именно это им и придется сделать, если они захотят избавиться от водорослей. Одна-две бомбы, да, наверное, но когда они увидят, что от этого нет никакого толку…

А потом, когда водоросли завершат свой цикл – яд, действующий быстро и безболезненно, обрушится на мир.

И Человек, равно как и все поддерживающие его существование меньшие виды, исчезнет навек, уступая место ггудднам. Во всяком случае, одному-двум ггудднам, потому что те жили, в основном, обособленно.

После этого можно постепенно завершать преобразования. Выпущенный водорослями газ позаботится об озоне, солнечные лучи без помех прожарят планету. Полярные шапки растают, превратившись в теплые океаны. Новые хозяева планеты подключат гравитатор к ядру Земли.

Его энергия будет направлена на снижения гравитации в хрустальных дворцах нового хозяина или хозяев. А вокруг этих чудесных чертогов и прилегающих к ним участков, геогравитационные силы создадут вулканы, доставляющие из ядра планеты контролируемые потоки лавы для создания приятного глазу ландшафта и необходимой температуры. И, наконец, несколько завершающих штрихов: грибковые джунгли, смердящие болота…

Для ггудднов – рай. А для людей этого мира – ад.

Вот только они его не увидят, поскольку человечества здесь уже не будет. И именно эта грань блестящего проекта и причиняла Ситу-антифону такое огорчение. Даже когда совершенные им проступки привели к тому, что его же соплеменники высадили его на бесплодной скале какой-то луны, едва способной поддерживать жизнь, он не испытывал такого огорчения. А ведь Сит мог бы стать Верховным фоном и восседать на хрустальном пьедестале!

Но все подобные мечты унесло прочь, и все благодаря Спенсеру Джиллу и его приятелям. Джиллу, потому что из пяти и шести десятых миллиардов людей он оказался тем, кто смог войти в резонанс с синтезатором.

Имея дар, он кое-что понимал в машинах. Но его понимание не было сродни пониманию конструктора, инженера или оператора. Нет, оно заходило намного глубже.

Для Джилла машины были словно живые существа, которых он мог чувствовать. Нет, не «словно», так как он и правда чувствовал их. Так что, глядя На какой-нибудь план или проект Хита Робинсона, он действительно содрогался от ужаса. Для Джилла эти механизмы были созданием безумного доктора Франкенштейна, бездушными механическими Вещами без цели, без чувств; подобными бедному младенцу-уроду, родившемуся без мозга… Сит провел немного времени на Земле, готовясь к работе наблюдателя. Он разбирался в людях и понимал необычный дар Спенсера Джилла.