Оковы и плети (СИ) - "StilleWasser"

– Пятнадцать, – объявил Драко, и осознание того, что всё закончилось и она справилась, а чувство вины ушло, заставило слезы градом хлынуть из глаз. Заклинание Инкарцеро перестало удерживать её тело у креста, но ноги были словно вата, и она упала бы, если бы руки Малфоя вовремя не подхватили её.

Драко усадил Гермиону к себе на колени прямо на полу у подножия креста, крепко прижав к груди. Всхлипывания переросли в рыдания, и он тихонько укачивал её на руках, понимая, что ей нужно дать выход эмоциям.

– Всё, всё позади, – шептал он в спутанные каштановые волосы, – ты молодец. Моя милая храбрая Гермиона… моя Гермиона…

Его островок спокойствия и стабильности в море того дерьма, в которое превратил его жизнь Темный Лорд. Трудно сказать, что с ним стало бы к концу учебного года, если бы Грейнджер со своей книжкой так стремительно не ворвалась в его жизнь. Он старался держать себя в руках, усиленно работал над своим проектом, в какой-то момент даже проникся искренним интересом к миру маглов, в то время как его собственный мир, в котором юный слизеринский принц надеялся с помощью Темного Лорда стать королем, отверг его, а всё, что ему с детства говорили о чистоте крови и превосходстве волшебников над маглами, оказалось ложью. С каждым днем он всё больше чувствовал, что сдается, а болезнь матери и предательство отца, даже не пытавшегося скрыть свои измены, стали последней каплей. Он уже всерьез подумывал сбежать от окружавшего его кошмара с помощью магловских наркотиков, даже нашел в интернете, где их можно достать, как вдруг появилась она. Заучка Грейнджер, превратившаяся в последние годы в очень привлекательную девушку. В один вечер она всколыхнула в нем всё то, чему когда-то учил его Кристоф, и стала его якорем. Сама не зная того, доверяя себя в его руки и отдавая контроль, она помогала ему контролировать самого себя и не пустить мантикоре под хвост всё, чего он с таким трудом успел добиться…

За этими мыслями Драко не заметил, как Гермиона успокоилась, рыдания стихли, и она решилась поднять на него свои бездонные заплаканные глаза, снова пробудившие в нем желание оберегать и заботиться.

– Как ты? – спросил он, стирая влажные дорожки с её щек подушечками пальцев.

– Теперь хорошо, – робко улыбнулась она в ответ. Он тоже улыбнулся.

– Сессия еще не закончена.

– Простите, сэр, – на миг на её лице отразился испуг, но Драко успокаивающе погладил её по голове:

– Всё хорошо. Сегодня больше никаких наказаний. Думаю, твоей попке уже хватит. Кстати, позволь, я взгляну.

Гермиона неловко перевернулась, оказавшись животом у него на коленях, словно в ожидании новой порки, но он лишь нежно погладил горящую кожу.

– Очень красивый цвет. Ты должна увидеть себя такую. Идем, – он помог ей подняться и подвел к огромному зеркалу во весь рост, закрепленному на внутренней части двери в ванную. – Люмос! Посмотри…

Его рука скользила по коже, равномерно расцвеченной красным после паддла, с причудливым рисунком более ярких полос от плети. Полуобернувшись, Гермиона наблюдала в зеркало за тем, как он медленно ласкал её выпоротую задницу, и вдруг поняла, что никогда не видела картины эротичнее.

Драко услышал, как участилось её дыхание, и резко развернул Гермиону лицом к зеркалу, заставив прижаться к себе спиной. Она лишь мельком скользнула взглядом по своему обнаженному – в одних чулках – телу в руках полностью одетого, лишь сбросившего пиджак Малфоя и смущенно отвернулась.

– Нет, – горячо выдохнул он ей в ухо, гладя её живот, медленно перебираясь на грудь и с удовольствием сжимая упругие, идеально помещающиеся в ладонях холмики. – Нет, ты будешь смотреть.

– М-м-м… да, сэр, – Гермиона перевела затуманенный взгляд на свое отражение. После жесткой порки нежные дразнящие прикосновения сводили с ума, тело против воли прижималось к Драко всё плотнее, а саднящая задница уже чувствовала сквозь брюки его эрекцию. Гермиона совсем забыла о той неловкости и стеснении, которые охватывали её на прошлой сессии каждый раз, когда она думала, что придется полностью раздеться перед Малфоем или – о великий Мерлин! – заняться с ним сексом. Сейчас же, напротив, ей до безумия хотелось этого.

– Пожалуйста… – простонала она, когда его пальцы принялись пощипывать и перекатывать напряженные соски. – Поцелуйте меня, сэр… Драко…

– Не могу тебе отказать, когда ты так стонешь мое имя, – низким от возбуждения голосом ответил он, захватывая в плен поцелуя её губы и властно проникая языком в рот. Его рука соскользнула с её спины на ягодицы, слегка сжав, отчего из груди Гермионы вырвался еще один почти жалобный стон, пальцы проникли ниже, собрав обильно выступившую смазку, а затем один из них прижался к тугому колечку ануса, в этот раз слегка надавив.

– Ах… – выдохнула она, вздрогнув, но Драко не позволил ей отстраниться, продолжая страстно ласкать и покусывать её губы, чувствуя, как от мягкого давления подается и раскрывается её анальное отверстие. Голова Гермионы кружилась, она чувствовала себя одновременно нанизанной на его язык и кончик пальца с двух сторон. Малфой явно помнил о её эрогенных зонах, и его умелые ласки заставляли смазку непрерывно течь из нее, делая внутреннюю часть бедер мокрой и липкой. Вдруг Драко резко отстранился, и его палец исчез.

– На кровать, – хрипло приказал он. – Ложись и вытяни руки над головой.

Он отошел к высокому комоду, стоящему слева от входа в ванную, и выдвинул один из ящиков в поисках чего-то, в то время как Гермиона взобралась на огромную кровать, застеленную белоснежным шелковым бельем, навевающим мысли скорее о дорогом гостиничном номере, чем о клубе садомазохистов. Гладкие простыни ласково охладили разгоряченную кожу, когда она вытянулась на них, подняв руки к железному ажурному изголовью, повторяющему основной мотив архитектуры особняка Кристофа – лилии.

– Инкарцеро, – услышала она, и руки оказались надежно привязаны. – Ты будешь держать глаза закрытыми, пока я не разрешу их открыть, иначе получишь повязку на глаза. Тебе понятно?

– Да, сэр.

Кровать слегка прогнулась под чужим весом, и Гермиона ощутила тепло склонившегося над ней мужчины. Страха неизвестности не было, но она вдруг почувствовала себя очень уязвимой перед ним. По коже побежали мурашки, а соски болезненно съежились до напряженных розовых горошин.

– Не шевелись.

Сначала Гермиона не поняла, что происходит и что именно она чувствует. По груди и животу словно бежали болевые мурашки, построившись в узкую стройную шеренгу – настолько узконаправленным было ощущение. Затем они сползли ниже к чувствительному лобку и превратились в легкие уколы.

– Что это, сэр? – с трудом заставив себя не шевелиться, не сдержала любопытство Гермиона.

– Раздвинь ноги, – вместо ответа приказал Драко, и покалывания закружились вокруг клитора, стимулируя перевозбужденную влажную плоть, заставляя стонать и до дрожи напрягать мышцы, чтобы не двинуть бедрами навстречу такой странной ласке. Хотя до этого вечера Гермионе никогда бы не пришло в голову назвать легкие уколы лаской.

Драко раздвинул мокрые складочки и всей ладонью ощутимо провел по ним, вызвав еще одну волну новых ощущений, и вдруг без предупреждения прошелся странным колючим инструментом по распухшему, налитому кровью клитору. А затем череду уколов сменили нежные дразнящие касания его языка. Задыхаясь, Гермиона сходила с ума: она уже была на грани, но постоянная смена болевых ощущений и ласки не позволяла перешагнуть эту грань, заставляя почти рыдать от неудовлетворенного желания. После, наверно, десятого раза такой смены стимуляции, Гермиона не смогла сдержаться и лежать спокойно: бедра взметнулись над кроватью, она закричала и открыла глаза, нарушая абсолютно все приказы Драко, но увидела лишь его удовлетворенную улыбку.

– Это колесо Вартенберга, – наконец ответил он на вопрос, демонстрируя закрепленное на длинной ручке небольшое колесико с шипами, расположенными на ободе. – Магловское изобретение. Да, я изучаю не только миксеры и плойки. А теперь потерпи – будет немного больнее.