Горькая звезда - Владимир Контровский

Машина дорожно-постовой службы, тоже подвывая сиреной (словно собачонка, на которую раздраженный хозяин не обращает внимания) и моргая проблесковым маячком, тщетно пыталась пробиться к месту дорожно-транспортного происшествия. Воспользоваться встречной полосой на мосту возможности не было — посередине проходила линия метро. В роте, обслуживающей Южный мост, знали, что пробка здесь возникает мгновенно, — стоит лишь перекрыть на пару минут хотя бы один ряд, — но и рассасывается такая пробка быстро, минут за десять-пятнадцать. Настоящие заторы, перекрывающие движение больше чем на час и парализующие жизнь в четвертой части многомиллионного города, происходят гораздо реже, но все же случаются — в основном после лобовых или цепочечных столкновений, когда разбитые машины занимают несколько рядов. Сейчас, похоже, был именно такой случай — пробка образовалась грандиозная. Отчаявшись пробиться к месту событий на своем дребезжащем «УАЗ Патриоте», гаишники двинулись вперед пешим порядком, однако к месту происшествия им пробраться так и не удалось.

Проезжую часть перегораживала цепочка широкоплечих ребят в камуфляже, наставивших на толпу стволы отнюдь не учебных автоматов. За спиной у охранников о чем-то спорили, размахивая руками, люди в дорогих костюмах. Старший лейтенант милиции и сопровождающие его сержанты имели табельные «макаровы», но пользоваться ими они не умели, да и на рожон лезть не собирались. Отодвинув плечом одного из своих бойцов, к гаишникам подскочил человек в сером мышином костюме.

— Управление госохраны, — он махнул в воздухе синим удостоверением, хотя в этом не было особого смысла: милиционеры и так уже поняли, с кем имеют дело.

— Что произошло? — скорее для проформы спросил битый жизнью старлей.

— … — тихо, чтобы не услышали у машин, выругался майор правительственной охраны. — Председатель СНБО[5] и министр транспорта ехали в аэропорт и левый ряд не поделили. Джип охраны Совета национальной безопасности и обороны подрезал автобус с сопровождением министра, те в ответ его бортанули джипом, а потом началась перестрелка. Слава богу, все машины бронированные, и никого не зацепило шальной пулей. Теперь вот боссы выясняют отношения. Подождите минут десять, ребята. Сейчас они договорятся между собой, кому на чем ехать, и тогда мы снимем оцепление. А вы потерпите еще минут пятнадцать, растащите этот хлам, — он кивнул на искалеченные «Порше Кайену», «Линкольн-навигатор» и «Сабербан», — и запускайте толпу.

— Нормальное дело… — осторожно возмутился гаишник. — В городе полный гармидер, все пытаются уехать. О людях вы подумали?

— Это их дело думать, — полковник указал в сторону все еще выясняющих отношения сановников, — а мы, — он пожал плечами, — обязаны выполнять. У меня, между прочим, у самого семья на Соломенке осталась.

Возвращаясь к своей машине, гаишники, уже ни во что не вмешиваясь, наблюдали, как ручеек машин, словно вода, стремящаяся прорвать неожиданно возникшую преграду, отыскал въезд на встречную полосу и, расширяясь с каждой минутой, заполняет мост.

Примерно то же самое — с вариациями, зависящими от местных конструктивных особенностей, — происходило на всех четырех автомобильных мостах Киева. Вскоре выезды из города во всех направлениях превратились в многочасовые тянучки.

Старший лейтенант ДПС[6], заслышав сверху стрекочущий звук, поднял голову. Над центром города хищной железной стрекозой кружил вертолет. По возвращении в дежурную часть старлей узнал из телепрограммы, что предприимчивые авиаторы, наплевав на строжайший запрет полетов над городом и не опасаясь существующей лишь на бумаге украинской ПВО, начали предлагать свои перевозочные услуги тем, кто в состоянии был за них заплатить.

…К вечеру двадцать восьмого апреля трансконтинентальная автотрасса Е40, идущая из далекого французского Кале до самой китайской границы, на участке, соединяющем Киев и Борисполь, мало чем отличалась от городской улицы в разгар часа пик. Машины текли по ней от столицы в сторону города-спутника, рядом с которым располагался международный аэропорт, и дальше — на Полтаву и Харьков, полностью заняв обе полосы.

Щербицкий уже вполне освоился со своим «телевизионным» внутренним зрением и «фантомным» состоянием, а потому без труда перенесся в салон первого попавшегося авто. Это была новенькая ярко-синяя иномарка, в которой ехала семья: муж, жена и пятилетний сын. Женщина с ребенком, утомленные многочасовой ездой и дерганьем, спали в обнимку на заднем сиденье. Сидящий за рулем мужчина лет тридцати был напряжен и думал о вещах, не совсем понятных Первому секретарю ЦК Компартии Украины.

Из его сбивчивых мыслей Щербицкий понял, что отца семейства зовут Сергей, что он работает товароведом в большом универсаме, а его жена занимает должность экономиста в каком-то районном банке. Причем по всему выходило, что работа жены намного престижнее. Щербицкому это показалось странным — по докладам сотрудников ОБХСС он знал, что именно работники торговли, имеющие доступ к дефицитным товарам, самые уважаемые люди. В своем, конечно, кругу. Как говорил Райкин: «Через завсклад, через товаровед…». А что можно украсть или «достать» в банке? Там ведь бумажки одни, контора — она и есть контора.

Но более всего товаровед Сергей переживал за свой недавно построенный кооператив. В голове у него чаще всего крутилось непонятное слово «ипотека». Из общего смысла Щербицкий понял, что этим словом обозначается ссуда на покупку квартиры. Выдал ссуду как раз тот самый банк, где работала жена, и теперь Сергей очень переживал, не заставят ли возвращать долг, даже если дом окажется зараженным радиацией. Мысли этого торгового человека показались Щербицкому до крайности нелепыми: чепуха какая, ведь если квартира будет признана аварийной, то государство выделит им равноценное жилье, и все дела.

Близился вечер. Сергей, третий час сжигая бензин, полз в потоке машин, не имея возможности ни остановиться, ни свернуть. Слава богу, теща живет в Полтавской области, а их дом находится на левом берегу Днепра. Окажись они по другую сторону реки, им некуда было бы ехать: все мосты через реку, если верить все хуже и хуже работающему Интернету, заблокировались еще в обед.

Они с женой решились бежать из города после дневных новостей, когда по двум еще работающим телеканалам несколько раз подряд показали снятое на телефон видео. Один из десятка вертолетов, вывозивших из города богатых людей, подлетая к элитному дому, попытался протиснуться между двумя недостроенными высотками, но зацепил лопастью стрелу строительного крана, рухнул вниз и сгорел дотла.

Эффектное зрелище гибели вертолета с людьми, транслированное в режиме реал-тайм, нисколько не остудило пыл желающих выбраться из обреченного (это зловещее слово звучало в разговорах все чаще и чаще) города. Если верить тому, что говорил телеведущий, то даже несмотря на аварию, стоимость одного места в «частном воздушном такси» быстро поднялась до ста тысяч долларов. У Сергея, старшего менеджера большого гипермаркета, и его жены, замначальника кредитного управления банка, таких денег не было и в помине, так что единственным шансом вырваться из города оставалась лишь недавно купленная автомашина, приобретение которой проделало в семейном бюджете солидную брешь.

Не прошло и получаса, как движение по трассе окончательно застопорилось. Сын проснулся и стал проситься в туалет. Жена вывела его наружу и запетляла к обочине меж капотов. Сергей включил радио и услышал:

— Товарищ полковник, как заместитель начальника городской ДПС, расскажите, пожалуйста, нашим слушателям, что происходит сейчас на дорогах.

— Все выезды из Киева на протяжении нескольких десятков километров превратились в сплошные тянучки. Бензин на автозаправках почти закончился, цены на него растут с космической скоростью, однако попавшие в ловушку автомобилисты на последние деньги заполняют баки и все подручные емкости. Тем не менее число брошенных прямо на дорогах машин растет, и заторы становятся совершенно непроходимыми.

— Что вы рекомендуете тем, кто сейчас застрял на дороге?

— К сожалению, стояние в пробках бессмысленно. Если у вас закончился бензин, лучше всего оставить машину на обочине и попытаться добраться пешком до ближайшей железнодорожной станции.

Когда жена и сын вернулись к машине, Сергей рылся в багажнике, собирая вещи, которые нужно было забрать с собой. Беседу с полковником слушал не он один — вскоре по обочинам дороги вдоль омертвевшего автомобильного стада медленно брела бесконечная человеческая толпа.

Щербицкий вспомнил, где он видел подобное раньше. В сорок первом, когда он, только что призванный в армию инженер-механик, получив лейтенантские погоны, ехал из Днепропетровска к месту назначения на Закавказский фронт, ему навстречу такой же унылой вереницей двигался на восток поток беженцев. Сходство было полным — точно так же плакали дети, точно такое же отчаяние лежало на осунувшихся лицах женщин, точно так же валялся по обочинам брошенный скарб. Разве что меньше в сорок первом было среди беженцев мужчин — почти все они ушли на фронт, — и над головами бредущих на восток людей висели воющие самолеты с крестами на крыльях, щедро рассыпавшие свинцовую смерть.