А волки здесь тихие (СИ) - Петрова Лин

*

Через несколько дней, когда мы все вместе ужинали, Ларите на телефон пришло сообщение. Она прочитала его и замерла на месте в недоумении. Потом начала что-то судорожно искать на просторах интернета, а потом побледнела и застыла на месте. Я напряглась. Что могло еще случиться? Ларита подняла на меня напряженный взгляд, затем медленно обвела сидящих за столом и снова уткнулась в телефон.

— Что?

А я внутренне уже приготовилась к получению плохой вести. Не впервой, поди. К хорошему я уже не привыкшая как-то…

— Не понимаю. Как? — растерянно сказала сестра и включила громкое прослушивание.

Послышалась музыка и голос, такой знакомый. Я сразу догадалась, о чем идет речь и спрятала улыбку.

— Это же я. Имя моё и голос, но…? Как? Мы еще ничего не выкладывали, Давид Соломонович только-только готовит материал. А количество прослушки растет с каждым днем.

Значит, мой план сработал.

— Ма-а-ар.. — нахмурив брови, сестра смотрела на меня.

А я пожала плечами

— А что ты так растерялась, Ларита? Ты же хотела петь, а если не для всех, то для кого? Для птичек и деревьев? Это теперь моя прерогатива. А это.. — я указала глазами на телефон

–..Маркор выкладывал по моему указанию.

Ларита повернула голову на брата и прошипела

— Вот ты-ы-ы-ы

— Все претензии ко мне. А ему спасибо скажи- он выкладывал только лучшее. А то, что популярность растет, себе спасибо скажи и своему голосу. Да не трясись ты. Я понимаю, что страшно, но я так понимаю, что именно этого ты хотела, правда?

Лара нехотя кивнула.

— Твоя мечта гораздо ближе, чем тебе казалось — я улыбнулась.

— Поздравляю, сестренка — и от души обняла ее.

— А то пока твой Соломоныч грампластинку выпустит, пока распространит, твои волосы уже седыми станут

Сидящие за столом загалдели, поздравляя Лару. Та покраснела от волнения, но глаза, глаза уже блестели от радостного возбуждения.

— Осталось Маркора в балет пристроить, вывести на сцену, и все, жизнь удалась — с улыбкой добавила я, и мои слова поддержали громким смехом.

Теперь все внимание ребят было переключено на брата, оставив сестру с ее детскими мечтами наедине.

А я… После той ночи во мне будто что-то сломалось. Я бы сказала, что эта ночь снова разделила мою жизнь на — до и — после.

При всех я поддерживала разговор, улыбалась, но стоило мне остаться одной, меня накрывала какая-то черная тоска, которая постепенно росла во мне, теснилась в груди, не давая мне отдыху ни ночью, ни днем.

И ведь я прекрасно понимала, что медленно схожу с ума. Про себя разговаривала с собой вновь и вновь, убеждала и даже ругалась, пытаясь вытащить из этого состояния.

Я перестала замечать красоту нового дня, теперь выглядывая в окно, моё сознание воспринимало картинку как серое пятно. Хотя раньше я всегда находила повод порадоваться и первому снегу, и пролетавшей птахе, приветствуя ее взмахом руки.

Я стала не раздражительной, скорее замкнутой, ведь сначала я боялась выплеснуть свои эмоции на родных. Но со временем поняла, что захоти я избавиться от них, у меня бы не получилось- моя чернота начала цементироваться во мне, прячась все глубже и глубже.

Мои воспоминания о прошлой жизни потускнели, они больше не согревали мою душу, стоило мне воскресить воспоминания о родителях, а только глухое раздражение.

И эти мысли, мысли…

В один из вечеров я безмолвно сидела возле камина, не отрывая взгляда смотря на огонь. Мимо меня, хромая на ногу, прошел Максимилиан и сел напротив. Он тоже долго смотрел на огонь, а потом тихо просил.

— Что с тобой, Мара?

Я посмотрела на него потухшим взглядом.

— Во мне что-то надломилось, Макс.

Он понимающе кивнул головой. Мы снова некоторое время молчали.

— Может обратиться к специалисту?

Я усмехнулась

— Волк в психушке- это нечто. Хотя и в стиле нашей стаи.

Макс криво улыбнулся.

— Тогда знай, что я все еще рядом.

Я кивнула. Я знаю, Макс, я знаю, иначе бы я уже сломалась.

— Мы все еще не знаем имя убийцы отца, и это постоянно грызет меня

— И мне пока не удалось ничего выяснить. Что я могу для тебя сделать?

— Пока не выздоровеешь, будь с детьми. Займи их чем-нибудь, или просто будь рядом, чтобы я не беспокоилась.

— Чем-нибудь — усмехнулся Макс

— Лара уже восходящая звезда интернета, Марк отслеживает ситуацию, с головой окунулся в дела сестры. Ругается даже, что концерт нужно давать.

Мои брови поднялись от удивления.

— Да? Вот и хорошо, пока все заняты, мне нужно подумать, как действовать дальше. Хотя эти мысли постоянно в голове. В ту ночь я поняла, что лучшее средство это нападение. Но на кого и как, Макс, нужно подумать. А сидеть на жопе и ждать с моря погоды- непозволительно в нашей ситуации. Обязательно найдется тот, кто попытается снова напасть.

— Кстати, я еще не успел тебе сказать. Но той ночью, ты выбрала правильную тактику. Если бы ты не сбила их с толку своей болтовней, нам бы пришел конец.

— Да какой там тактикой? Первое, что пришло на ум, то и сделала.

— И подставилась наемникам.

— Но ведь никто не ожидал. И мы смогли, Макс.

Я усмехнулась

— Ты думаешь я сидя сейчас перед тобой с радостью вспоминаю ту ночь, от того что выбрала правильную тактику? Да меня в липкий пот бросает, стоит только вспомнить.

— Ты не должна была все это пережить. Я имею ввиду, что грызня, дележка и убийства- это дело волков, а не молодых самок.

— Но я пережила, Максимилиан. Но легче от этого не становится.

Макс откинулся на спинку кресла, глубоко вдохнул и прикрыл глаза

— Что думаешь, дальше делать?

— Не знаю. Хочу наказать так называемых партнеров. В открытую не полезу, нужно хитростью, но как?

И мы еще некоторое время сидели молча, погруженные в свои мысли.

*

Ответ пришел ко мне через несколько дней. Я выбралась в офис и сейчас стояла напротив большого окна и смотрела на улицу, где носились машины, гоняя по дороге темную жижу из снега и грязи.

— Если позволишь, Мара. Я чаю горячего принесла — сказала Ольга Васильевна, заглядывая в открытую дверь.

— Конечно, Оль Васильна — не отрывая взгляда от улицы.

Секретарь осторожно поставила чашку на стол, тихо подошла ко мне и встала рядом.

— Твой папа тоже любил здесь стоять — с грустной улыбкой сказала она.

— Бывало встанет вот так, и думает, думает о чем то своем. Ты очень на него похожа — вздохнула она.

Я кивнула, что поняла, о чем она говорит.

Ольга Васильевна немного замялась и продолжила.

— Знаешь, я много лет рядом с твоим отцом. А ведь тогда, много лет назад, он спас меня.

Я удивленно посмотрела на Ольгу Васильевну, но та продолжала смотреть на улицу.

— Я, семнадцатилетняя девушка оказалась беременной на улице. Мачеха такой крик подняла, на всю улицу голосила, что я в подоле принесла. И отца на свою сторону переманила, чтобы я убирала свой грех. Куда убирать, то? Срок уже не малый был. Отец, своими собственными руками, выставил меня на улицу, или одна приходи, мол, или вообще не приходи. А парень? Сам еще нищий студент, жил в общежитии, вот и испугался ответственности. Как у мужиков все просто, правда? Я боюсь и всех делов, а ты делай что хочешь — она усмехнулась.

— Несколько дней скиталась по подругам, но сама понимаешь, к себе взять никто не мог, родители не позволили. Возвращайся домой, мол. Времена такие были.

Я еще попыталась домой вернуться, да куда там, мачеха грудью встала. Несколько ночей на теплотрассе ночевала, потом в подвалах, чтобы не замерзнуть, а потом поняла, что у меня выхода нет, Мара. Осталась одна на всем белом свете, хоть волком вой.

— Что я могу дать своему ребенку? Улицу, на которой сама оказалась? И однажды решилась на крайнюю меру. Вышла на мост, который в центре…

Она наклонила голову, вспоминая те времена

— Вечер уже был, огни кругом горят, а у меня душа горит и слез совсем нет. И только у ребенка прощения прошу, что никогда не увидит белый свет. А сама уже вниз заглядываю, место выбираю, чтобы наверняка.