DOOM: По колено в крови - Дэфид Хью
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В то же мгновение прямо перед моим лицом взорвались мириады ослепительных искр.
Я долго тер глаза, моргал, а когда зрение наконец восстановилось и я снова увидел окружающий мир, до меня дошло, что помещение другое.
У меня от удивления челюсть отвисла. «Ну, Флай, ты даешь! — подумал я. — Сдается, ты нашел телепорт!»
Красная квадратная платформа оказалась именно той «телепортирующей» площадкой, о которых мне довелось слышать, когда роту «Фокс» отправляли на Марс. Она, как и говорили, была ровно такого размера, чтобы мог уместиться один человек… если, конечно, он искал приключений на свою голову.
Что же до меня, то я — кстати, как и сержант Гофорт — весьма скептически относился к экспериментам. Если бы я попал в западню к троллям и у меня кончились боеприпасы, может быть, я и решился бы на такой шаг, однако в любой другой ситуации вряд ли поддался бы искушению отправиться не пойми куда.
Телепортирующие площадки уже были на спутниках Марса, когда там появились люди. Их построили, скорее всего, тогда же, когда Ворота и установки для искусственного притяжения. Практичные ребята, занимавшиеся строительством базы по добыче и переработке полезных ископаемых, включили премудрые диковинки в свой проект — сотрудники Объединенной аэрокосмической корпорации использовали площадки для транспортировки тяжелых слитков и оборудования. Не думаю, чтобы ими часто пользовались сами люди — в большинстве своем они слишком уж пеклись о таких призрачных и абстрактных понятиях, как душа, непрерывность потока сознания и других подобного рода материях.
Капрал Флай Таггарт решился проигнорировать философские дискуссии и метафизическую белиберду, чтобы на собственной шкуре испытать, что это такое!
Пока я разглядывал новую обстановку, из-за угла вывалилась толпа зомби. Первый из них выстрелил — пуля пробила мне плечо, и в тот же миг одновременно несколько мыслей промелькнуло в моей голове. Прежде всего, свалившись на пол, я подумал о том, что надо бы воздать по заслугам беспечному болвану, который запустил телепорт, ткнув лапой туда, куда тыкать вовсе не следовало. А когда я перевернулся на спину, меня посетило второе, более ироничное соображение: а ведь совсем недавно я чувствовал себя почти несчастным, потому что перебил всех зомби. И уже только когда — оглушенный и ошеломленный — я смог сесть, до сознания дошло, что я ранен!
Дотянуться до «Сиг-Кау» я не мог — она осталась где-то валяться вместе с компьютерной дискетой, а потому пришлось открыть огонь из пистолета.
Каменная конструкция рядом послужила неплохим укрытием. Зомби были слишком тупыми, чтобы последовать моему примеру и спрятаться — они чем-то напоминали мне армейских новобранцев.
Ну что ж, я от их тупости только выиграл — целился и стрелял, стрелял и целился. Пули свистели — кровь хлестала. Я отстреливал их одного за другим, а последнего убил выстрелом в упор.
На этот раз жалеть о том, что избавился от зомби, я не стал. Рана отнюдь не улучшила самочувствия — шатало меня, как пьяного. Ничего в тот момент я так не желал, как лечь в теплую, уютную лужу крови и навсегда в ней уснуть.
К самоубийству это не имело абсолютно никакого отношения — сон мне действительно был необходим. Отдых казался запредельной роскошью.
С трудом заставив мышцы работать, я поднялся.
16
Теперь я, должно быть, мало чем по виду отличался от зомби, да и чувствовал себя, пожалуй, так же. Хотя, честно говоря, даже отдаленного представления не имел о том, как нормальный человек переходит в мертвяцкое состояние. Процесс этот мне наблюдать не приходилось. Разговорчивый монстр в свое время намекнул, что мог контролировать зомби, но об источнике, из которого они брались, не сказал ни слова. А о том, что меня не превратят в зомби, если сдамся, наверняка наврал.
А, может, люди вот так и превращались в зомби, ведя непрерывную войну против всех, которая и доводила их до помешательства? Разве уверенность в том, что вокруг враги, не является самым верным признаком сумасшествия? А ведь я именно так и существовал с того самого момента, когда расстался с двумя Ронами и отправился на базу Фобоса. Да и сейчас — где бы я ни находился — положение, в сущности, не менялось.
Повернув за угол, я наткнулся на картину, которая отнюдь не способствовала тому, чтобы разуверить человека в том, что он окончательно свихнулся. Сквозь пустые глазницы на меня в упор уставился гигантский череп размером в половину роста взрослого человека. Казалось, он сделан из латуни. Я, как завороженный, не мог отвести глаз от пустых глазниц и лишь спустя некоторое время перевел их ниже. У этого огромного металлического черепа из дыры, зиявшей на месте рта, торчал язык — извивающийся, как змея, нелепый металлический язык.
Глядя на эту штуковину, я понимал — череп никак не является частью стандартного оборудования Объединенной аэрокосмической корпорации для добычи редкоземельных металлов!
Язык, вне всяких сомнений, не что иное, как рычаг.
«Противостоять такому искушению невозможно», — сказал я себе, потому что с рождения обожал дергать за все, за что можно и нельзя.
Если я уже умер и оказался в аду, вряд ли вообще имело значение, что случится, коснись я столь соблазнительного рычага. Природного любопытства я еще, слава Богу, не утратил.
А если я пока жив и стремлюсь спасти человечество от угрозы вторжения враждебной внеземной цивилизации, любопытство тем паче вполне обоснованное. Словом, потянуть за рычаг следовало в любом случае.
Прикоснувшись к языку замерзшей рукой, я ощутил гораздо более нестерпимый холод и услышал резкий, скрежещущий, металлический звук, как будто оказался на заброшенных автомобильных заводах в Детройте. Как только раздался этот дребезжащий скрежет, из одного из ящиков, валявшихся на полу, вылезла очередная парочка металлических черепушек с языками-рычагами! Я потянул язык второго черепа и услышал щелчок в стене, перед которой стоял.
Подойдя поближе, я увидел, как в ней вспыхнул свет, вытянувшийся в линию, потом — другую, третью, и так до тех пор, пока желтые световые полосы не сложились в правильной формы квадрат, обозначивший контуры очередной двери в неизвестность. Прежние потайные двери сразу же потеряли для меня былую привлекательность. Если светящийся квадрат предназначался для того, чтобы улучшить мое мнение об этом месте, ему не помешало бы предложить кое-что поинтереснее обычного набора монстров. Мощным рывком я распахнул светящуюся дверь.
В проеме стояла окровавленная, обнаженная фигура с пистолетом, направленным мне прямо в лицо. Рефлекторным движением я выхватил пушку и упер ее промеж глаз противника.
— БРОСЬ ПИСТОЛЕТ!
— БРОСЬ СВОЮ ЧЕРТОВУ ПУШКУ!
— ОПУСТИ ЕГО ИЛИ, БОГОМ КЛЯНУСЬ, ВЫШИБУ ТВОИ ДУРАЦКИЕ МОЗГИ…
— …МЕДЛЕННО, ЧТОБ Я ВИДЕЛ, ПОДНИМИ РУКИ ВВЕРХ…
— …И НЕ ДВИГАЙСЯ ИЛИ…
— …ЛЕЧЬ НА ЗЕМЛЮ! БЫСТРО ЛЕЧЬ НА ЗЕМЛЮ! ДАВАЙ, ПОШЕВЕЛИВАЙСЯ!
Господи, это были ее глаза. Ее живой взгляд. И она говорила… словами. Мы стояли лицом к лицу, наставив друг на друга пистолеты, а в глазах светились страх, удивление и надежда. Неужели это правда? Неужели это все-таки произошло? Неужели это она? Взгляды говорили громче, чем могли бы звучать голоса, слишком слабые, чтобы передать нашу боль, гнев и отчаянную потребность вновь обрести друг друга.
Курок пистолета был взведен, но палец лежал не на спусковом крючке, а на обрамлявшей его металлической дужке. Я еще только начал подозревать, начал надеяться…
Что-то щелкнуло в мозгу, как будто монетка со звоном упала на каменный пол.
Мечта стала реальностью — если то, что я видел и слышал, действительно было правдой в этом мире, полном: кошмаров. Прямо передо мной находилась живая причина того, что заставило меня пройти сквозь немыслимые испытания вплоть до этого самого места и не сдаться; она тяжело дышала прямо мне в лицо, пристально наблюдая за каждым движением, готовая в любой момент выпустить мне в голову половину обоймы.
Так хотелось произнести ее имя, но я не мог. Нас обоих сковала столбнячная немота. Первой поборола ее она.
— Опусти свою чертову пушку!
Требование явно исходило от человека, который не верил ничему, кроме удостоверения личности с фотографиями в фас и в профиль — а такое могло иметь смысл только на Земле! Должно быть, ей нелегко сейчас приходилось — ведь в отношениях с друзьями она всегда руководствовалась врожденным чувством собственного достоинства. И на Марс ей попасть было труднее, чем остальным. А в результате страха она нахлебалась по самое горло.
Но, тем не менее, смогла выжить, как и я, черпавший силы в оставляемых ею инициалах А.С. и указывающих путь стрелках. Я тешил себя мыслью о том, что в жутчайших передрягах ей тоже помогала держаться мысль обо мне — чем иначе можно объяснить эти знаки — наш личный код?
