Аватара - Виктор Суханов

— Нет, Анри, это очень любопытно и многое начинает объяснять.

— Да, это объясняет, почему после окончания войны был взят сознательный курс на обострение международной напряженности. Инициаторы его — люди, возглавлявшие крупные банки и промышленные корпорации США, связанные с производством вооружения. Сейчас эти банки и корпорации называют военно-промышленным комплексом. Эти люди главенствуют в клубе «самых богатых и влиятельных». Эксперты клуба уже много лет разрабатывают «мероприятия», чтобы держать мир на грани войны, и дают рекомендации по противодействию усилиям сторонников разрядки. Потом политические деятели, зависящие от членов клуба, стараются претворять эти рекомендации в жизнь. Однажды на лужайке при мне рассказывали…

— Почему на лужайке?

Анри чуть смутился:

— Это было за городом. Члены клуба собрались в одном из кэмпусов. Так вот: рассказывали, что де Голль согласился как-то организовать в середине мая в Париже встречу руководителей США, России, Англии и Франции. На встрече намечалось обсудить меры по предотвращению войны. А потом в июне американский президент должен был поехать в Москву. Членам клуба это не нравилось…

— Помню, помню. Первого мая без ведома этого президента к русским заслали самолет-шпион…

— Да, этот самолет русские сбили, а летчика взяли в плен, получился скандал, но цель была достигнута — визит президента не состоялся. Другого президента, вышедшего из-под контроля клуба «самых богатых и влиятельных» и пытавшегося проводить самостоятельную политику, попросту убили.

Понимаешь, как объяснил мне один эксперт клуба, военно-промышленный комплекс до смерти боится установления длительной разрядки в международных делах. Потому что разрядка потребует прихода к власти в главных капиталистических странах другого сорта руководителей — людей, ориентирующихся не на военные концерны, а на иную форму развития экономики: различных проектов мирного исследования космоса, строительных программ, уменьшающих безработицу, как было при Франклине Делано Рузвельте и т. п.

Теперь видишь, какой муравейник мы разворошили. Ты не думай, я ни о чем не жалею: я сознательно искал возможности уничтожить наш страшный «Мозг», в создание которого сам же вложил немало сил. И я не случайно вышел на японцев из Общества Миллион Неизвестных. Вначале думал выйти на Питера — он у нас работает в коммерческом отделении фирмы и при нашей системе секретности даже не подозревает, что я тоже работаю в этой же компании. Но, поразмыслив, решил, что любой контакт с Питером слишком опасен для нас обоих — и стал искать другие пути.

— Питер сам вышел на меня, Анри, через Робера.

— Молодец! Я предполагал, что он не останется безразличным к страшным планам нашей фирмы. Только бы все обошлось для него благополучно… А то у нас расправа короткая. Президентов — и то убирают, не то что нас, грешных!.. Так вот, Виктор, борьба предстоит тяжелая.

— Что ты имеешь в виду?

— Твой Куртьё — это хорошо, но он фактически один, а один, как известно, в поле не воин. «Миллион Неизвестных» уже лучше: там пацифисты, их много и они организованы. Но все же пацифисты — это пацифисты. Обычно они избегают решительных действий. То, что они пошли на уничтожение «Мозга» (заметь, руками Куртьё), — высочайший героизм с их стороны. Думаю, нам надо искать более основательных союзников!

— Кто же это может быть, Анри?

— Только социалистические страны, Виктор! Без них мы не выдержим. Уж они-то точно не хотят третьей мировой войны! И помочь они могут очень серьезно.

— Не знаю, как к такой идее отнесется Куртьё. Он человек сложный.

— Ничего, поживем — увидим! Все равно другого выхода нет. А сейчас пойдем на палубу. Девушки, я думаю, заждались нас.

К концу ночи мы подошли к нашему необитаемому острову. Место стоянки яхты было присмотрено заранее, и, освещая прожекторами узкий проход в скалах, мы медленно вошли в небольшой заливчик, прикрытый сверху буйной тропической растительностью. Здесь мы решили переждать три дня, не выходя в эфир, а только слушая круглосуточно все радиопередачи.

На море я мог смотреть бесконечно, и оно не надоедало. Расстилавшаяся передо мною морская гладь была разрисована причудливыми золотистыми пятнами, форма которых непрерывно менялась. Это прорвавшиеся сквозь просветы в кучевых облаках солнечные лучи рисовали на поверхности воды свои узоры. Облака, в свою очередь тесня друг друга, предлагали взору композиции в духе Сальвадора Дали.

Со скалы, на которой находился наш наблюдательный пункт, горизонт виделся совершенно пустынным. Над морем не было даже птиц. Зеленый островок Авес, на котором мы обосновались, также казался вымершим. Невольно возникало ощущение, что цивилизованный мир — с его автомобилями, телевизорами, световой рекламой, а также компьютерами, ракетами и ядерными бомбами — находится где-то далеко-далеко от укрывшего нас маленького острова. Эта идиллия длилась почти до вечера первого дня, когда появившаяся под облаками черная точка стала неумолимо приближаться к острову, постепенно увеличиваясь в размерах и превращаясь в одно из достижений цивилизации — вертолет.

Мы не сомневались, что вертолет летел по наши души. То, что он был один, несколько обнадеживало — возможно, это был просто облет островов (к югу от нашего находилось еще два острова) в поисках следов людей, которые могли взорвать гигантский компьютер фирмы «Грейт пасифик энд атлантик ойл», то есть наших следов. Пока те, кто нас искал, приближались к острову, я вспомнил содержание американского кинофильма «Синий гром» — так назывался экспериментальный полицейский вертолет, предназначенный для ловли и уничтожения различного рода преступников. Герой фильма, летчик, проводивший испытания «Синего грома», спасая свою жизнь, вынужден был обратить мощное оружие вертолета против его создателей. Выяснилось, что новая машина могла доставить массу неприятностей тем, кого она разыскивала. В частности, оборудование вертолета позволяло не только обнаруживать беглецов внутри каменных зданий, но и записывать их изображения и разговоры на видеопленку. Я искренне надеялся, что на агрегате, который летел к нам, подобных технических новинок не имелось. Правда, в начале фильма шли титры, утверждавшие, что вся техника, которую зрителю покажут в кинокартине, имеется на вооружении в армии США…

На сей раз все обошлось. Вертолет сделал три явно формальных круга над островом, сумев ни разу не оказаться над нашими головами, и полетел на юг к двум другим ближайшим от нас островам. Это было в высшей степени мудрое поведение членов экипажа вертолета. Постарайся вертолетчики проявить больше рвения и обнаружить стоянку нашей яхты, они никогда бы не смогли больше летать.

Надо сказать, что мы подготовились к возможному прилету наших преследователей. Яхта была окутана маскировочной сеткой, а главное, поставлена в узком заливчике в такое место, где сверху ее прикрывал большой выступ скалы, непроницаемый для обычных локаторов. Тем не менее имевшаяся на яхте мощная пушка-излучатель находилась в боевой готовности. Пушка поменьше, переносная, была установлена в небольшой пещере в верхней части скалы, где дежурили мы с Анри и откуда открывался великолепный вид на море и остров и, соответственно, создавался хороший сектор стрельбы по воздушным целям. Естественно, в наши планы не входило обнаруживать себя и сбивать вертолет, поэтому мы облегченно вздохнули, когда винтокрылая машина стала удаляться от острова.

— Будем надеяться, он не вернется, — сказал Анри.

До появления воздушного разведчика мой друг продолжал вчерашний разговор, красочно описывая персонажей клуба «самых богатых и влиятельных», куда он сумел проникнуть. Анри не был лишен некоторых артистических способностей, и я от души смеялся над нарисованными им словесными портретами. В то же время смысл его рассказа сводился к тому, что хотя в клубе встречались люди интересные, незаурядные и, возможно даже, гениальные, человечеству было бы намного спокойнее, если бы оно поместило большинство этих «гениев» в самый дорогой, самый шикарный и наиболее надежно охраняемый дом… для сумасшедших. Потому что планы и прожекты, которыми жили многие члены клуба, не могли прийти в голову обычным, нормальным людям.

— Черт их знает, — говорил Анри. — Возможно, огромное богатство и большая власть здорово коверкают психику человека. Ненормальность моих собеседников чувствовалась не в том, что они совершали какие-то необычные, экстравагантные поступки. Напротив, как правило, это были очень воспитанные, нередко приятные в общении люди. И все же многим из них место в домах для умалишенных. Понимаешь, ненормальная психика этих людей, одержимых стремлением «делать деньги» и иметь как можно больше реальной власти, заставляет их, вопреки всем общепринятым нормам, хладнокровно (часто вероломно) убирать с дороги (иногда просто убивать физически, конечно, руками других) всех конкурентов, противников или тех, кто случайно оказался на их пути. А конкурентами могут быть и целые страны.