Операция «Молот». Операция «Гадюка-3» - Уолтер Уэйджер

У кого-то — кого-то из отцов — подобные качества могут вызвать беспокойство.

Но только не у Джона Пикелиса.

Он нашел их восхитительными, возможно, даже интересными.

Он еще не решил.

И было в этом П. Т. Карстерсе еще что-то, что выдавало в нем — нет, не преступника, разумеется, но человека, явно выходящего за обычные рамки норм общественного поведения. Не просто снисходительная спесь, свойственная богатым и влиятельным людям, но нечто большее — что было труднее определить.

— Еще партийку? — предложил рэкетир.

Все игроки кивнули. И знаменитый блондин опять пожал плечами, и опять на протяжении всей партии улыбка не сползала с его лица, и он опять выиграл. Теперь его выигрыш составил четыре тысячи триста долларов, и игра ему наскучила. Он взглянул на часы и понял, что Арболино и Уиллистон, пожалуй, еще не закончили все дела в отеле.

— Мне кажется, было бы бестактно выйти из игры именно в тот момент, когда я отнял у вас столько денег, джентльмены, — великодушно заметил беспощадный улыбчивый холостяк, — так что, пожалуй, я дам вам, картежникам, еще шанс меня догнать.

Проигравшие просияли.

Карстерс обладает тактом, изысканными манерами и деньгами, одобрительно размышлял Пикелис, подав банкомету сигнал, что можно продолжать игру. Кэти Пикелис вздернула бровки и отправилась к рулеточному столу понаблюдать за происходящими там событиями. Она не могла не обратить внимания на хладнокровное проворство крупье и его слегка высокомерную болтовню с клиентами. Гилман одарил ее любезной улыбкой — оценивающей и далеко не равнодушной. Он был и впрямь большой профессионал, ибо позволил ей встать почти вплотную к рулетке, как поступил бы всякий опытный крупье с ангелом-хранителем, в особенности явившемся в обличье хорошенькой женщины. Она догадалась, что он здесь человек новый, прибывший откуда-то издалека, но большего ей не сообщили ни его манеры, ни его выговор. Он же о ней знал куда как много — из досье, подготовленного командой молодых аналитиков профессора Уиллистона, но он в данный момент целиком отдался своей роли опытного крупье и играл эту свою роль весьма умело. Лишь временами он позволял отвлечься от рулетки и мысленно представить себе Арболино и Уиллистона. И, думая о них, он не особенно беспокоился. В конце концов и к рекогносцировке, и к разработке плана предстоящей операции, и к закупке инвентаря они отнеслись с предельной тщательностью.

Предстояла не такая уж опасная и сложная операция — она не шла ни в какое сравнение ни с той давнишней атакой на конвой бензовозов пятой бронетанковой армии, ни с убийством полковника Децлера, когда они вставили в его настольную лампу бомбу, точь-в-точь похожую на обычную электрическую лампочку. В игорном зале прохладно — даже чересчур, подумал Гилман, подгребая к себе лопаткой горку фишек, но он был слишком занят, чтобы попросить кого-нибудь сходить и уменьшить тягу кондиционера.

В переулке за «Парадайз-хаусом» было куда теплее. Точнее говоря, и Уиллистон, и Арболино истекали потом в своих белых комбинезонах. Оба держали по чемоданчику с надписью «РЕМОНТ ЛИФТОВ» в правой руке, а под мышкой левой руки в легкой кобуре у обоих висели «тридцать вторые» с глушителями. Подойдя к черному ходу отеля, они увидели в дверях чернокожего в форменном сюртуке официанта — тот явно вышел сюда из коктейль-холла покурить. Он взглянул на них и приветливо улыбнулся.

— Где тут у вас грузовой лифт? — произнес профессор, изо всех сил стараясь изобразить южный говорок.

— Вон туда. В конце коридора налево.

Чернокожий не спросил, сломан ли грузовой лифт. Негры в этом городе не осмеливались задавать вопросы, да и в конце концов не его это собачье дело. Лазутчики пошли по указанному им маршруту, нашли грузовой лифт и поднялись на последний этаж. Там они отыскали лестницу, ведущую на крышу — не туда, где располагались апартаменты Пикелиса, а на площадку, где были установлены огромные кондиционеры отеля с устремленной в небо вентиляционной трубой. Властелин Джефферсон округа, конечно, предпочел бы разместить свое обиталище на самой верхней точке здания, но Пикелис ворчливо смирился с экономической необходимостью того, чтобы его жилье находилось подальше от сквозняков и гула вентиляционной системы. Десятки растений в кадках и кусты образовывали плотную стену листвы высотой в семь футов, отгораживающую пентхаус и террасу от мощных генераторов.

Уиллистону и Арболино это было известно, ибо они тщательно изучили копии архитектурного проекта здания и все газетные вырезки с фотографиями церемонии открытия отеля, а также аэрофотоснимки, сделанные на деньги П. Т. Карстерса неким пилотом из Джэксонвилля, который согласился снять с высоты птичьего полета несколько кадров для туристического путеводителя, якобы готовящегося к печати неким несуществующим рекламным агентством.

Профессор Колумбийского университета и каскадер также прослушали устный рапорт Гилмана о некоторых особенностях нежилых помещений здания, так что они уверенно двинулись прямиком к двери с табличкой «КОНДИЦИОНЕР — КРЫША».

— Сигнализация, — напомнил Уиллистон.

Арболино кивнул и нашел датчик системы сигнализации именно в том месте, о котором говорил Гилман, и осторожно отключил. Дверь легко поддалась. Оказавшись на крыше, Уиллистон еще раз взглянул на светящийся циферблат часов. Человек из Лас-Вегаса высчитал, что вся операция должна занять от четырех с половиной до шести минут, ну, самое большее — семь. Если же они задержатся на крыше восемь минут или дольше, то у них были все шансы на обратном пути вступить в рукопашную, а то и в перестрелку с охраной. Конечно же, пентхаус имел внешнюю охрану в вестибюле: охрана была выставлена у дверей личного лифта Пикелиса. Но и в помещении также могли находиться вооруженные люди.

Каскадер молча указал на металлические ступеньки, бегущие вверх по вентиляционной трубе. Он раскрыл свой чемоданчик с инструментами и достал оттуда нейлоновую лесенку с крюками на обоих концах. Он взобрался до половины трубы, прочно приладил крюк к металлической ступеньке и, уцепившись за нейлоновую лесенку, перелетел через зеленую стену кустов. Мягко приземлился на террасе Пикелиса и — машинально, точно опытный цирковой акробат, бросил свободный конец нейлоновой лесенки к ногам оставшегося у трубы профессора Колумбийского университета Эндрю Ф. Уиллистона.

Уиллистон, повторив его маневр, стал внимательно осматривать зеленые заросли, пока не обнаружил спрятанную в листве колючую проволоку. Он зацепил крюк нейлоновой лесенки за ветку, не соприкасающуюся с проволокой.

Итак, они на объекте.

Пока все шло удачно.

С момента их выхода из лифта прошла одна минута и пятьдесят секунд.

Оба нарушителя надели специальные очки, включили инфракрасные «авторучки» и бесшумно двинулись к большим застекленным дверям, ведущим во внутренние покои пентхауса. Краткий осмотр дверей выявил отсутствие сигнализации, поэтому Уиллистон повернул дверную ручку, и оба вошли внутрь. Они оказались в гостиной — просторной и роскошной, — в точности соответствующей описанию Карстерса. Вся мебель была расставлена именно так, как он и рассказал: три диванчика, рояль и исполинских размеров кофейный столик из мрамора. Уиллистон думал, что Джон Пикелис должен был непременно приобрести новомодный стол — стекло в хромированной оправе, — и на секунду замер в недоумении.

Потом он услышал какой-то звук.

Оба разведчика припали на пол: один спрятался за диванчиком, другой юркнул в складки портьер на окне. Дверь раскрылась. Вошел слуга-негр в ливрее, воровато огляделся вокруг, потом подошел к бару и щедро налил себе лучшего коньяка Джона Пикелиса.

В бумажный стаканчик.

Он специально принес с собой бумажный стаканчик, чтобы не оставлять следов.

Он с явным удовольствием, врастяжечку, выпил «Реми мартэн» двадцатилетней выдержки, скомкал стаканчик и сунул его себе в карман. Улыбнулся. Это была улыбка не вора, не пройдохи-лакея и даже не хитренького дяди Тома, а истинного ценителя дорогих коньяков, чья совесть была столь же чиста, сколь тонок был его вкус. У дверей он замер, подошел к мраморному столику и чуть подвинул пепельницу — видимо, она стояла не на своем обычном месте, — после чего удалился.

Вероятно, сцена, которую они только что наблюдали, имела огромную социальную и психологическую значимость, подумал, усмехнувшись, профессор, но она отняла у них целых две минуты. Минуту и сорок пять секунд, если уж быть совсем точным, и это потерянное время было куда важнее, чем возможный скрытый смысл поступка чернокожего слуги. Теперь только одно имело значение — их миссия. Как в старые добрые времена.

Миссия была проста. Оборудование, используемое ими для выполнения миссии, было сложным и дорогостоящим, а вот сама по себе миссия чрезвычайно проста. Они собирались установить два миниатюрных электронных приборчика в пентхаусе, чтобы подслушивать разговоры Пикелиса с его компаньонами. Обычные «жучки» — крошечные УКВ-передатчики — здесь не годились. Если рэкетир периодически дает своим инженерам задание «прочесывать» жилое помещение для выявления потайных УКВ-передатчиков, подобные «слухачи» будут непременно обнаружены. Нет — Гилману удалось добыть нечто более современное и более замысловатое: прибор, который фиксировал и передавал звуковые сигналы по команде извне и не нуждался в радиопередатчике. Прибор назывался «инфинити»-передатчик. Это просто фантастика — он был практически невидим!