Горноспасатели - Владлен Авинда

Они поднялись на плато, вытащив за собой истощенную овечку.

– Что с ней будем делать?

– Отдадим леснику, пусть откармливает беднягу.

– Все же прав оказался Саша Ткачев, когда рассказывал о боях партизан. У них была хорошая потайная тропа. Они уходили но ней от погони, словно растворялись в скалах. А с шоссе скобы совсем не видны, да и человеческие фигуры сливаются с рельефом скал.

– Вот по этим скобам и спустим военных минеров и они осмотрят бомбы в кулуаре и дадут свою экспертизу, что с ними делать?

– И все же я хочу побольше узнать об этой партизанской тропе, – загорелся Федоркин. – Смотрите, под самым верхом плато путь идет по косой полке и скоб не видно.

– Алик, походи и полазай по ней побольше, потом расспроси Сашу у него хорошая библиотека и есть дневники, записки партизан. Он работал инструктором в горкоме комсомола и часто встречался с участниками войны. И станешь проводником туристов по этой трудной и легендарной тропе! – посоветовал Челаев.

Пока вызывали минеров, то горноспасатели осторожно очистили бомбы от камней и земли. А Саша Ткачев, получив заинтересованных слушателей, рассказывал и рассказывал. Ему всегда нужна была внимательная аудитория и тогда он расходился:

– В этом районе ужас на фашистов наводила неуловимая четверка. О ней ходили легенды. Она не только взрывала мосты и пускала под откос автомашины на Южном шоссе, но нападала на фашистов в городе и окружающих селах. Гранаты летели в открытые окна казино, учреждений, охраняемых фашистами; бесследно исчезали фашистские патрули, получали по заслугам предатели и гитлеровские холуи.

Немецкие саперные части пилили деревья и оголяли подходы к дороге. На поворотах строили бетонные оборонительные укрепления, моторизированный патруль день и ночь совершал челночное движение. На Южном шоссе пестрели плакаты: «Внимание! Остерегайтесь партизан! Одиночным машинам проезд запрещен. Возможно нападение партизан!»

Говорили, что грозная и отчаянная четверка – это матросы. Они знают тайный ход от наших в немецкий тыл и умело пользуются им. Моряки будто вырастают из под земли, и перекрошив все вокруг из автоматов и ручных пулеметов, и утащив ценных языков, бесследно исчезают.

Всякая легенда имеет правдивый корень, но она обрастает домыслами, добавлениями, окрыляется и будто птица летит от человека к человеку. Теперь, увидев эти железные скобы по отвесным скалам, я понимаю, что матросы были неуловимы для фашистов. Самая крупная операция по уничтожению гитлеровской автоколонны произошла именно здесь под скалами.

… Шофера, ведущего грузовик, убили наповал, и машина, перевернувшись, перегородила шоссе. Под мотор второго грузовика полетела граната, в машине оказались боеприпасы, и взрыв разметал все вокруг. В самую середину колонны со скал посыпались гигантские камни, уберечься от них было невозможно. В хвосте колонны стали рваться мины, а грузовики поливали пулеметным и автоматным огнем. Бушевал огонь. Взрывы, дым, крики. Немцы в панике разбегались, но боевое охранение на дороге вмиг оцепило место происшествия. Вверху на плато находился батальон эсэсовцев, перекрывших перевал и все подходящие к нему тропы. Немцы прочесали всю дорогу и окрестности, заглядывал под каждый камень, но никого не нашли. Только брошенный пулемет Дегтярева с искореженным стволом от взрыва.

Нам теперь понятно, куда ушли матросы – по скалам. Но я уверен, что здесь где-то у них находился тайник, где они хоронились от фашистских патрулей и облав.

– Саша, а что же стало в дальнейшем с этой отважной четверкой матросов?

– Я не знаю, да и бывшие партизаны, которых я расспрашивал, ничего не могли сказать. Многие думают, что рассказы о матросах просто легенда. Ведь тогда измученный народ много и придумывал, все время мечтая о скором освобождении от проклятых фашистов.

С Южного шоссе подали сигнал – прибыли саперы, что им делать?

– Алик и Саша, сходите за ребятами и проведите их к нам, – сказал Громов.

– По партизанским скобам?

– Конечно. Только веревочную страховку сделайте, чтобы саперы случайно не сорвались в обрыв.

– Проведем их надежно, – пообещал Федоркин. – Поднимем по Чертовой лестнице, а потом к вам подойдем.

Скоро молоденький лейтенант и два рядовых в сопровождении горноспасателей спустились в Большой кулуар. У двух бомб саперы сумели выкрутить взрыватели, а в третьей он сильно проржавел.

– Будем взрывать бомбу! – принял решение лейтенант.

– А не полетят вниз камни? – забеспокоился Громов.

– Передайте сигнал тревоги, пусть рабочие освободят шоссе и милиция выставит посты оцепления.

– А мы куда спрячемся?

– Нам всем тоже нужно уйти подальше в укрытие, ведь бомба большая.

– Давайте поднимемся на плато? – предложил Громов.

– Тогда тяните за собой провода, я сейчас подсоединю взрыватель, мы пойдем с вами.

Взрыв ахнул сильно. Упругая волна точно подняла горноспасателей и саперов, укрывшихся на небольшой каменной террасе перед выходом на плато. Громовое эхо качнуло скалы. Потянуло острым и приторным запахом обожженной скалы и взрывчатки.

– Смотрите, щель открылась! – показал Челаев. Совсем рядом с местом взрыва сполз камень, прикрывавший дыру в подземный грот. Горноспасатели быстро спустились в кулуар. Ткачев первый оказался у черного входа. За тесной щелью открылся большой вестибюль. Горноспасатели осветили его и увидели человеческие черепа и кости, проржавевшее оружие и военную амуницию – котелки, мятые фляги, каски, гильзы.

– Сколько их здесь?

– Три черепа, – ответил Ткачев.

– Документы сохранились?

– Все, уходившие в разведку, свои документы оставляли в части.

– Саша, а где же четвертый? – Громов рассматривал ржавый тесак.

– Дед, он наверное ушел за подмогой или достать продукты. Вход в грот прикрыл камнем и не вернулся. Очевидно, погиб или попал в лапы фашистов, а товарищи умерли от ран.

…Хоронили матросов со всеми воинскими почестями. Тут же на перевале выдолбили в скалах могилу. Воинский караул с морским гюйсом… Трехкратный салют из автоматов и цветы от горноспасателей. На каменной плите, прикрывшей могилу, Саша Челаев высек четыре красных звезды. В Голубом заливе Саша Ткачев и Миша Воробьев вытащили с морского дна якорь с катера-охотника, привезли на перевал и закрепили его цепью у могилы бесстрашных моряков, наводивших ужас на фашистов.

Лавина

Перевал

Георгий Иванович Кайнов, шестидесяти лет от роду, высокий, жилистый и упрямый старик, стал собираться в дорогу, ведущую по горным тропам через перевал.

– Непогодится что-то, – забеспокоилась жена. – Может лучше поедешь на автобусе?

– Две недели дача стоит без присмотра, сейчас зимние каникулы и ребятня может забраться в дом. Наделают беды! А объезжать автобусом Скалистое плато очень долго!

– Метель крутит в горах, как бы не заплутал!

– Да обойдется, – пробурчал старик. – Не первый раз…

– Тогда встретимся в Многоречье, в четыре часа дня. Я поеду экспрессом. Хотя и дороже обычного, зато – без всяких остановок!

– А я буду на даче на два часа раньше тебя. – Он спокойно надел старенькую фуфайку, завернул в бумагу кусок хлеба с колбасой и вышел на улицу.

– Пират, за мной! – Старик свистнул овчарку и зашагал по узкой улице в гору.

Городской автовокзал. Прасковья Никифоровна садится в автобус. Машина выезжает на горную дорогу. В окна автобуса виднеется Скалистое плато. Над ним клубятся мрачные облака. Иногда ветер отгоняет их в сторону, и тогда показываются обледенелые скалы Святого Георгия, заснеженные утесы и ущелья.

– Северный ветер налетел. Ох, и сильно вертит он в горах! – произнес сосед.

– А нашу дорогу не занесет? – забеспокоилась Прасковья Никифоровна.

– Думаю, что успеем проскочить через перевал, пока ветер буйствует на востоке Скалистого плато.

Действительно автобус успел благополучно миновать перевал. В Многоречье он прибыл по расписанию. На даче мужа не оказалось, и встревоженная жена заторопилась в отделение милиции.

…Старик поднимался по Сосновой тропе. Многие годы он ходил здесь в одиночку, поэтому привык разговаривать сам с собой, размышлять вслух. По интонации голоса верный пес научился определять его настроение. Сегодня голос хозяина казался Пирату тихим и жалобным. У старика ныло сердце, такое с ним случалось редко, в горах обычно он был бодр и энергичен.

«Давишь, сердечко! Чем же ты недовольно? Ведь иду я небыстро, знаю каждый поворот дороги, как свою квартиру. Наверное, устало ты ходить через это Скалистое плато, хотелось бы проехаться на автобусе? Но ведь врачи советуют больше двигаться…Вот я и топаю пешком в горы!»

Старик остановился, будто кто-то больно толкнул его в грудь. В голове пронеслось: «Может, вернуться? Еще успею на экспресс и вместе с Прасковьей доеду до Многоречья?»