Записки рыболова - Андрей Анисимов

– Кто утонул? – Спросил я, чуя неладное.

Мне назвали незнакомое эстонское имя. Я уже решил, что меня эта трагедия лично не касается. Но все оказалось не так. Работник с усадьбы барона, изрядно выпив, посадил в мою лодку жену, кучу своих детей и на середине реки перевернулся. На берегу в тот момент оказался незнакомый мне эстонец. Мужчина бросился в воду и по одному спасал детей и женщину. Последней он выпихнул наверх старшую дочь пьяницы, а сам пошел ко дну. Эстонец не так давно вернулся с ранением из Афганистана, и сил выплыть у него не хватило.

Лодку из реки так и не достали. Через два года я ее увидел. Корыто стояло в километре вниз по течению, перекрашенное и пристегнутое на цепь. Я не стал выяснять, кто и как поднял лодку. Иметь «ЕРША»-убийцу я больше не хотел.

Попалась мне по жизни и роковая машина.

В те далекие годы, когда я стал автомобилистом, купить новую машину в магазине возможности не было. В развитом социализме все держалось на дефиците. К частным автомобилям это относилось в первую очередь. Государство не продавало машины, а поощряло ими благонадежных граждан. В эту категорию, слава Богу, попали и ветераны войны. Среди родителей моих друзей ветераны были. Одна милая дама, теща моего приятеля, прошедшая войну врачом полевого госпиталя, записалась на машину по моей просьбе. Не помню, уж по какой причине, но я сам взять автомобиль из магазина не мог, и получать машину поехал мой приятель, зять дамы ветерана. Звали приятеля Гриша. Это был тот самый Гриша, который познакомил меня с Васей механиком. Григорий был очень опытный водитель. Он, как и вся семья, о которой идет речь, давно выехал из страны и обитает в Америке. Здесь Гриша занимался подпольным бизнесом, там стал водителем автобуса. Подпольный бизнес в Америке оказался не выгодным. Я это пишу для того, чтобы подтвердить тезис о профессиональном шоферском классе Гриши. Помню, что Григорий подогнал мне машину, вторую модель «Жигулей», к мастерской на Ленинском проспекте. Вошел он в мастерскую с задней дверцей в руках.

– Получи в придачу. Когда выезжал из магазина, в меня воткнулся грузовик и немного помял тебе заднюю дверь, – сообщил он.

Я вышел на улицу. Вмятина была ерундовой, и менять дверь я не стал. Эта деталь много лет валялась в моей мастерской, надолго пережив саму «двушку». Универсалов я по жизни изъездил несколько. Гришкин был не первым. Наступала весна. Я со своим другом, скульптором огромного роста, отправился на новой машине на юг. Сто пятьдесят килограмм живого веса друга кренили подвеску в его сторону, и я чувствовал себя на катере, идущем по боковой волне. Маршрут у нас был не близкий. Мы ехали рыбачить и писать этюды. Я хотел застать весну в Грузии, пока листва не закроет прекрасные грузинские церкви, крепости и монастыри. Без особых приключений мы добрались до Тбилиси, переночевали там у друзей и направились в Кахетию. Кахетинская долина – родина всех знаменитых грузинских вин. По дороге проезжаешь деревни, словно этикетки на бутылках. Кинзмараули, Саперави и так далее. Венчает долину селение Цинандали, известное не только своим вином. В этом имении, поэт и гуманист, князь Чавчавадзе вырастил кроме винограда дочку Нино, ставшею женой и через год вдовой великого Грибоедова. Нино вышла замуж шестнадцати лет от роду, вдовой стала в семнадцать, и долгую оставшуюся жизнь хранила верность памяти автору незабвенного «Горя от ума». Похоронена вдова драматурга и дипломата на святой горе Тбилиси, и надпись на ее могиле так же обращена к Грибоедову: «Помыслы и дела твои бессмертны. Но зачем пережила тебя любовь моя».

В Кахетию мы прибыли в первых числах мая. И весну упустили. Тут давно все отцвело, и листья раскрылись. Два дня мы все же порисовали. Величественный храм Ала-Верды и летняя зелень скрыть не может. И вернулись в Тбилиси.

– Хотите застать весну? Катите в горы. – Посоветовали нам друзья, и мы двинули в Сванетию. Для того, чтобы описать эту горную страну, не хватит отдельной книги. Скажу только, что столица сванов, город Местия, стоит на быстрой горной реке. На вопрос, ловите ли вы в ней рыбу, молодой сван ответил: «Конечно, ловим. Нужен хороший кинжал».

О том, что форель надо ловить кинжалом, я раньше не слышал. Нетрудно догадаться, что техника местной рыбалки требует сноровки, которой у меня нет. Не по мне лезть в ледяную воду и тыкать кинжалом под камни. Мы ограничились живописью. И этюдов пописали вдоволь. Обратная дорога, по началу, не предвещала ничего исключительного. Машина бежала прекрасно. Мы спустились с гор и за сутки докатили до нашей средней полосы. Уже перед самой Кольцевой мой приятель внимательно изучил календарь и неожиданно изрек:

– Рано приехали.

Я не сразу понял, о чем речь. Оказалось, что огромный скульптор обещал жене вернуться к определенному сроку. Этот срок еще не наступил, и приятель огорчен быстрым возвращением. Спешить в семейное лоно ему не хотелось. Маршрут нашей прошлогодней поездки проходил через Киев. Проезжая окрестности Брянска, мы сделали часовой привал на милой и уютной речушке, названия которой я не знаю. Речушка петляла между сосен, имела чистые песчаные берега и была глубокой. За этот час я успел забросить в нее снасть, и сразу произошла поклевка. Рыба снасть порвала. Мы уехали, но память о речке сохранили.

– Давай закатимся сейчас под Брянск. Переночуем, вечер и утро порыбачим, и тогда в Москву. – Жалобно предложил скульптор. Я поглядел на часы. Время было обеденное, под Брянск на вечерний клев, мы успевали, и я согласился.

Пришлось тащиться по Кольцевой (тогда эта дорога еще была узкая и забитая транспортом) до Киевского шоссе и, повернув на него, катить назад от Москвы. «Нехорошо возвращаться», – подумал я. Есть приметы, которые у каждого работают. Для меня возвращение назад всегда чревато. Но машина пока не огорчала. Мы прошли около пяти тысяч и новый движок обкатали. Киевское шоссе имело приличный асфальт. Через час населенные пункты прекратились, и я шел сотню. До речки добрались за два с половиной часа. Провизией мы запаслись по дороге, черешню и клубнику слопали не всю, поэтому наш ужин на Брянщине выглядел весьма живописно. Метров за триста от нас компания жарила шашлыки. Как потом выяснилось, местные начальники развлекали дам, приехавших с министерской проверкой из Москвы. Откушав «подхалимажного» шашлыка, обе чиновницы решили размяться, и подошли к нам. Наша мужская идиллия, видно, им не понравилась. Дамы не знали, что бы нам такого сказать. Наконец одна заявила:

– И как вас жены отпускают?

– Вот вы тут торчите с вашими красками, а рядом есть очень красивое озеро. Вот вам где бы малевать. – Добавила другая.

Озеро носило название Белые Берега. Мой друг клюнул и упросил меня утром туда заехать. В мутный предрассветный час мы тронулись с речки. Озеро и поселок Белые берега находятся напротив Брянска. К областному центру надо поворачивать направо, а к Белым Берегам налево. Узкая бетонка тянется к озеру километра полтора. Видимость в серое предрассветное утро так себе, встречных машин не попадалось. Я рулил посередине бетонки, чтобы не залетать в ямы. Знак переезда увидел заранее, скинул скорость и так же посередине, взобрался на переезд. Удар снизу произошел неожиданно. Скорость была невелика. Я ткнулся грудью в руль, скульптор достал лбом ветровое стекло. Выйдя из машины, я обнаружил, что мы сидим верхом на рельсе. Подвеска рельсой разрезана, и колесики жалобно развалились.

– Приехали. – Сказал я и вспомнил о примете.

Зачем посередине бетонки на переезде вмонтировали рельс, я узнал позже от инспектора. Сделано это было для того, чтобы водители соблюдали рядность. Перед началом рельсины полагался знак кружка со стрелкой. Но детвора этот знак хронически отламывала, и капкан из рельсы работал. По словам инспектора, мы еще легко отделались. ДТП здесь случаются еженедельно.

– В прошлый четверг подзалетела «Волга». Московский водитель погиб, два пассажира в больнице. Нарушал, гнал сильно. – Покачал головой инспектор, вспоминая прошлую аварию.

Помню, как меня поразило участие и доброжелательность брянского народа. Все, включая и инспекторов, помогали совершенно бескорыстно. Пока составлялся протокол, нас на машине ГАИ покатали вокруг и показали озеро, до которого мы не доехали сто метров. Инспектор объездил со мной все местные автомастерские. Но механики советовали везти машину в Москву и ремонтировать ее на месте. На посту гаишники остановили «Камаз», и жители поселка Белые Берега на руках затащили «жигули» в кузов «Камаза». Помогать нам вышли семьями. Мужчины тянули машину, жены отгоняли от них ветками комаров. Комары жрали ужасно. Я пытался на прощание сунуть мужикам деньги на водку, но те категорически отказались.

– С каждым может случиться, – пояснили они свой альтруизм.

В Москве машину я отремонтировал. После ремонта решил ее продавать. Узнав об этом, приятель Марик из кукольного театра выпросил у меня ее в рассрочку. Я отдал ему «двушку» по доверенности. Через два месяца после описанных событий меня разбудил ночной звонок: «Забирайте вашу машину, или то, что от нее осталось». Я позвонил Грише, и мы вместе примчались в указанное место. Половину улицы закрывал бетонный забор. Изувеченная «двушка» на машину уже не походила. Рядом дымился троллейбус. Марик умудрился в него въехать, и троллейбус загорелся. Он не заметил бетонного забора, а когда заметил, было поздно. Навстречу шел троллейбус. Марик решил, что троллейбус мягче и решил рулить на него. Он не сообразил, что бетонная масса оставалась на месте, а троллейбус шел навстречу.