Список немыслимых страхов - Джессика Каспер Крамер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тот зладей был неулавим потому што был умный. Если твой отчим тоже зладей, он будет вести себя умно. Если ты что-то подозриваешь, мне нужны точьные факты, а не падозрения. В каком университете он учился? Чем он занимаеться на острове каждый день? Есть ли в доме место, где он можит прятать личные вещи? Напеши ответ поскорей. Всё расскажи.
Твоя подруга
Беатрис
Внизу приписан постскриптум еще более корявым почерком.
P. S. Я только что прочетала што ты написала на обороте! Женщина с пляжа Мэри Маллон??? Боже правидный! О нет посыльный ухо
Последнее слово обрывается неразборчивыми каракулями. Я еще раз перечитываю письмо Беатрис, сажусь за стол и начинаю составлять список — не своих страхов, а фактов, которые знаю о своем отчиме.
Начинается список со слов «Родом из Германии». Но дальше я останавливаюсь и надолго задумываюсь. В конце концов мне приходит в голову только несколько пунктов, но все они совершенно бесполезны.
Очень прямо сидит, когда ест.
Собирает стеклышки на берегу.
Испытывает трудности со сном.
У него есть кот.
Вздохнув, я кладу голову на руки и закрываю глаза. Да уж, сложная задачка.
* * *
На остров налетела самая сильная снежная буря за последние несколько лет. Почти всю неделю я сижу дома взаперти, точно какое-нибудь животное из зверинца в Центральном парке, и не могу даже отправить письмо Беатрис.
— Можешь проверить, работают ли телефоны в больнице, — предложила мне фрейлейн Гретхен. — В административном здании рядом с причалом есть один. Им очень легко пользоваться — надо всего лишь снять трубку и сказать оператору, кому позвонить.
На долю секунды я воображаю, как было бы приятно услышать голос Беатрис, и едва не соглашаюсь. Но потом меня охватывают привычные страхи. Что, если телефон ударит меня током? А вдруг взорвется?
— О нет, — попятившись, говорю я. — Думаю, для меня это слишком. Да и к тому же у Беатрис нет телефона.
Хоть это и правда, я также знаю, что у лавочника на нашей улице есть телефон и он разрешает им пользоваться, если вежливо попросить.
В довершение ко всем тяготам, вызванным непогодой, случилась еще одна неприятность: прежде чем паром перестал ходить, вместе с письмом Беатрис прибыла посылка — мои новые школьные учебники. Фрейлейн Гретхен настаивала, что нужно приступать к урокам.
— Я буду стараться изо всех сил, пока мы не найдем для тебя гувернантку, — серьезно сказала она. — Но и ты должна стараться. Учеба очень важна, Angsthäschen.
Так что каждый день, когда отчим и мама уходили в госпиталь ухаживать за пациентами, фрейлейн Гретхен занималась со мной в маленькой библиотеке на втором этаже. Библиотека мне нравилась. Стулья там были мягкие и пружинистые. Книги пестрели разноцветными обложками. Я знала: папе эта комната пришлась бы по душе — от количества книг глаза просто разбегаются, и никто тебя не отчитывает за то, что слишком долго читаешь. Но я постоянно беспокоилась, что однажды вечером мама вернется с дежурства больная. Этот страх, а также растущая уверенность, что доктор Блэкрик убийца, подстегивали меня в поисках способа проникнуть в кабинет отчима — наверняка те самые спрятанные «личные вещи», о которых писала Беатрис, хранятся там. Несколько раз я пыталась намекнуть фрейлейн Гретхен, что можно проводить уроки в кабинете внизу. В конце концов я сказала об этом прямо.
— Просто, понимаете, в кабинете доктора Блэкрика книг полным-полно, прямо как в настоящей школе, — непринужденно заметила я.
Фрейлейн Гретхен изогнула бровь.
— Но это его кабинет, не наш, — ответила она. — И почти все книги там на немецком. Ты и немецкий хочешь изучать? В этом я тебе точно помогу, не сомневайся.
Я в ужасе потрясла головой и уткнулась в свое сочинение об Аврааме Линкольне.
К концу недели снега навалило столько, что кое-где сугробы доходили до окон первого этажа. Ледяной ветер завывал по нескольку часов кряду. Когда я вышла в сад и выглянула наружу, то увидела за рекой Нью-Йорк: заметенный снегом город походил на обледенелую пустыню. Вполне возможно, что по ту сторону реки виднеется Антарктида. Во всяком случае, кажется, что Нью-Йорк так же далек.
Фрейлейн Гретхен зовет ужинать, так что я иду в пустую столовую — ни мама, ни доктор Блэкрик до сих пор не вернулись домой. Я понимаю, что, видимо, они занимаются пациентами — мама говорила, что больные тяжело переносят наступившие холода, — но все равно беспокоюсь. Фрейлейн Гретхен, похоже, замечает, что мне не по себе, потому что предлагает поесть вместе с ней на кухне. Встрепенувшись, я нетерпеливо киваю.
Когда мы приходим в теплую и ярко освещенную кухню, Гретхен снимает фартук и вешает его на крючок рядом с печью. Она накладывает еду со сковородки на тарелки — блюдо под названием «шницель», которое родом из Австрии и представляет собой свиные отбивные, обжаренные в панировке, с брусничным соусом. Мы усаживаемся за маленький деревянный столик и принимаемся за ужин, и всё здесь кажется мне приятным: уютная кухня, вкусная еда, знакомые запахи и звуки — я себя чувствую почти как дома. И это ощущение должно бы меня радовать, но я снова думаю о маме. Мне хочется, чтобы она была здесь, а не среди людей, которые могут заразить ее всякой гадостью.
— Уверяю тебя, с твоей мамой всё в порядке, — сочувственно говорит фрейлейн Гретхен.
Я вскидываюсь, удивленная тем, что она прочла мои мысли, затем понуро опускаю голову и смотрю в тарелку.
— Просто… всякий раз, как я думаю о том, что все там вокруг нее непрестанно кашляют и ходят с высокой температурой и… — Я сглатываю, не в силах договорить.
— Когда ты вдали от мамы, то не можешь ее защитить? Верно? Это ты чувствуешь?
Я хочу согласиться, но тут вижу, что Гретхен улыбается.
— Эсси, ты бы волновалась, даже если бы твоя мама работала набивщицей подушек.
Я хмурюсь.
— Наверное. А вы знаете, чем набивают подушки? Пухом, который весь в гнидах вшей. И перьями больных птиц. А однажды я видела распоротую подушку с ватной набивкой, в которой было полно черной плесени!
Гретхен хлопает глазами.
— Ты подтруниваешь надо мной?
Хмурюсь сильнее.
— Angsthäschen, — со вздохом говорит она и встает, чтобы налить нам чая. — Я понимаю, нелегко жить в полной изоляции. Я на Норт-Бразере уже несколько лет, но все равно порой мне бывает
