Александрия. Роман об Александре Македонском по русской рукописи XV века - Автор Неизвестен

Аристотеля и сел с ним пировать. А все вельможи и князья сели по чину. Филона же, и Антиоха, и Птоломея, и Селевка за особым столом посадил, поблизости от стола царского. А Аристотеля, учителя своего, и Ламедауша, сына Поликратова, которого очень любил Александр, посадил на конце своего стола. Когда перевалило пиршество за половину, встал Аристотель и поднес Александру и Роксане дары, которые послала ему мать, царица Олимпиада: два золотых венца, один Александру, а другой Роксане, и два креста больших с крупными драгоценными камнями и с бесценным жемчугом, и передал ему двух белых коней, под седлами из слоновой кожи, украшенными драгоценными камнями, золотом и жемчугом, и сто быстроногих коней, и корону царскую с жемчугом и драгоценными камнями, и тысячу доспехов на шкурах львиных, и четыре бивня слоновых, и перстень из камня адракса, и хакизмо[187] персидское из крокодиловой кожи с жемчугом и драгоценными камнями, сто блюд золотых настольных и грамоту, а в ней говорилось: «Пресладкий и предорогой, милый свет очей моих, сын Александр, царь всего мира! Любимая и желанная мать твоя, Олимпиада царица, пишу: радуйся! Да будет ведомо тебе, что с тех пор как минуло счастливое время, когда виделись мы с тобой в Македонии, с тех пор сердце мое и душа моя между собой воюют, и смирить их я не могу. И всегда, сын мой, когда думаю о нашей разлуке, плачу слезами горькими, все богатства царские и золото ни во что ставлю, не видя тебя, сладчайший мой свет, не так ведь я бессердечна, как тебе кажется. Так если сможешь, вернись к нам, исполни мольбу матери твоей, или нас к себе пригласи, чтобы увидела я прекрасное твое правление и насладилась бы, любуясь на красоту твою, насытилась бы твоими медоточивыми словами, полюбовалась бы пресладкой и дорогой дочерью, прекрасной царицей твоей, Роксаной. Очень прошу тебя, пресветлый свет очей моих, единственное мое чадо, Александр, царь мира всего, выполни просьбу исстрадавшегося сердца родившей тебя матери». И растроган был Александр словами матери. А Аристотелю, учителю своему, воздал большие почести и подарил ему венец великого Пора, индийского царя, искусно украшенный драгоценным жемчугом и камнями самоцветными, и подарил ему десять тысяч талантов золота, и возвысил его, и в сопровождении множества воинов послал его в Македонию, веля ему привести свою мать, царицу Олимпиаду, на стоянку свою, в великий Египет и в Палестинскую землю.[188] Сам же остался с царицей Роксаной.

И тут пришел к Александру некий человек и сказал: «Царь Александр! На днях охотился я на берегу реки, называемой Тигр,[189] и нашел огромные сокровища. Если хочешь, возьми их себе, очень уж много золота». Посмеялся над ним Александр и сказал ему: «Всякое золото в руках божьих: если бы захотел, то мне бы дал найти его, но раз тебя на него навел, то пойди и возьми себе». Он же ответил царю: «Сколько мне надо было, столько я уже взял: два дня и две ночи носил, сколько хотел, и теперь уже больше не нуждаюсь». Удивился этому Александр и сел на коня, и приехал на то место, и увидел неисчислимое количество золота, и сказал: «Может быть, золото это из сокровищ Дария?». И велел воинам своим взять, и такое множество было золота, что всему войску хватило. Александр же взял сто мер золота того — только и осталось ему.

Тогда же привели к Александру три тысячи разбойников, и сказали ему вельможи: «Прикажи казнить их». Он же возразил: «Раз видели они лицо мое, то не должен умереть ни один из них: судьям дано право казнить, а царю — миловать». И сделал их своими охотниками.

В те же дни привели к Александру человека — индианина, который, говорят, таким был стрелком, что стрела, пущенная им, пролетала сквозь перстень. Царь велел ему стрелять. Но не захотел он, и как ни принуждали его все, отказывался. Тогда Александр приказал отрубить ему голову. И когда повели его, спросили: «Почему ты, человек, жизнь свою отдаешь за единственный выстрел?». А он ответил: «Десять дней уже лук не был в руках моих, и боялся я: вдруг перед царем ошибусь и погублю свою прежнюю славу». Услышав это, Александр похвалил его и отпустил с честью.[190]

Когда это все происходило, прибыла из Македонии мать царя Александра, царица Олимпиада. Услышав об этом, Александр отрядил ей навстречу всех царей и князей и могучее войско свое: вели на поводу коней прекрасных под серебряными и золотыми седлами; и трубы громогласные, и органы, и тимпаны, и другие музыкальные инструменты приготовили как должно, и повелел Александр соорудить огромную колесницу, украшенную золотом и драгоценными камнями, для встречи матери своей. И послал впереди себя жену свою, царицу Роксану, послал тысячу вельмож с ней и множество витязей, чтобы встретить ее с великими почестями и со славой. Увидев Роксану, царица Олимпиада очень рада была ей, и, любуясь ею, поражалась ее невиданной красоте. И, встав, нежно ее расцеловала и, к сердцу своему прижав, сказала: «Благодарю бога моего, что дал Александру достойную его жену, прекрасной нахожу я тебя, сердце мое и душа, и милый свет очей моих, премилая дочь моя!». Роксана же отвечала ей: «Мир приходу твоему, великая и преславная царица мира всего, мать господина моего, царя мира всего, моя госпожа, царица Олимпиада!». И сели на колесницу, и поехали. И чудесной и дивной встреча была. Александра окружали его вельможи, а все на могучих конях, каждый полководец перед своим полком, в царской багрянице и в золоте и с золотым царским венком на голове. Александр ехал в самой середине македонского полка на могучем своем коне, в финикийских доспехах и одеянии, на голове у него была большая шапка персидская со страусовыми перьями, а на шапке — венец Клитеврии, марсидонской царицы.[191] Увидев друг друга, все остановились; тогда царицы обе сошли с колесницы, и вельможи спешились, и Александр, вместе с ними с коня сойдя, пошел навстречу своей матери. Мать, увидев его, обняла, поцеловала нежно и сказала: «Счастлива встретить тебя, сын мой, дорогой свет моих очей, царь мира всего, Александр!». И сказала так, и пошли в стан. Дивным и чудесным зрелищем была та славная встреча. Когда же к лагерю двинулись, тогда полки построились и, следуя рядом через поле, гремели в громкие трубы и органы различные, и прочие музыкальные инструменты; и не слышно было человеческого голоса среди грома труб и топота