Каштановый прииют (СИ) - Холодова-Белая Анастасия

— Что случилось?

— Посторонний в отделении. Он стоял у окна, вон там.

— Я тоже видел. Там стоял кто-то, — Майкл ткнул пальцем в то окно, где была фигура.

— Мы обыщем отделение, кто-то пойдёт со мной, у кого ключ от всех палат.

Вильям повёл их сразу в закрытый коридор. Трое охранников обшарили его весь, включая кладовку для швабр и моющих средств. Они зашли во все палаты, заглянули под все кровати. После — каждый кабинет, столовая, где они даже заглядывали в тумбы на кухне. Но никого, кроме смены и пациентов в отделении не было. Убедившись, что всё в порядке, начальник охраны попрощался с ними и вышел вместе со своими парнями. А Вильям выключил верхний свет, оставляя только тусклые бра, и замер посреди коридора, рассматривая то окно. И сердце чуть не сделало кульбит, когда тень в углу двинулась, поправила шляпу на голове и повернулась в профиль, давая себя рассмотреть на фоне лунного света. Вильям сжал зубы и медленно двинулся туда. Нет, если он не убедится, что это обман зрения, а не живая тень, он сегодня не уснёт. Чем ближе он подходил, тем сильнее тряслись руки. Ещё секунда и его натурально накроет. Но у окна никого не было. Он даже поводил рукой в воздухе в том углу. Нет ничего. Вильям отвернулся, чтобы идти к ординаторской, и замер, услышав дыхание за спиной. Сделав вид, что ему это чудится, он мотнул головой и почти бегом кинулся к своим.

Тишина, центральная аллея, кажется бесконечной. Она как отражение в зеркале, как будто всё искажается. И он тоже отражается в этом зеркале. Отражение кривится, вдруг искривляется в ужасающей улыбке, обнажая острые зубы. Протягивает к нему руку и хватает за горло. Нет, нет, он сильный. Если это отражение, то он как минимум такой же сильный, да?

не сопротивляйся

я тебя не отпущу

— Иди ты нахер.

Из горла сип, пальцы скручивает судорога, не давая разжать хватку двойника на горле. Улыбается. Он так не улыбается. Уродливо, страшно, смотря из-под бровей светящимися глазами.

— Борись!

За спиной двойника Дитмар. Стоит, как будто приготовился к драке. Поднимает с дорожки камень и кидает в него. Отражение разбивается, как стекло, камень больно врезается в голову, по лицу течёт кровь. Пытается вытереть её рукавами.

— Не стирай. Она не настоящая. Она не твоя.

Дитмар стоит над ним. Босиком, в тёмных джинсах и чёрном свитере с высоким горлом. Смотрит спокойно в упор.

— Откуда ты здесь? Я слишком на тебе зациклен?

— Может быть.

Протягивает руку, помогает встать. И крови уже нет. Ветер воет, злобно, больно. Синюшные губы Дитмара, бледное лицо, волосы треплет ураган. Что-то шепчет, не разобрать. Что? Громче. Но ураган только сильнее, и он наклоняется ниже, чтобы хоть что-то услышать, но вдруг его отбрасывает куда-то в небытие сильным рывком. Удар, темнота.

Кладбище было чистым, тихим, даже слишком. Вильям сидел на лавке под опавшим клёном, держа руки в карманах. Чёрной одежды у него не нашлось, он кутался в свою новую коричневую куртку с цветастыми вставками и пялился на рыжие ботинки. Он ждал, когда закончится служба, когда гроб закопают, и у него появится возможность перекинуться хоть парой слов с Бейкером-младшим. Мужчина рыдал в голос в морге, его не могли успокоить два часа. Ему и самому было не легче. Прошло уже пять суток с той ночи, а до сих пор казалось, что где-то на краю сознания он слышит крик Дитмара. Поправив шарф, Вильям прищурился, рассматривая часовню. Он должен поговорить с этим мужчиной, обязан. В этом человеке была разгадка всей шарады, которую ему загадал Дитмар. Если он прав, то корабль, о котором говорил Дитмар, вовсе не выдуманный. Потому что на руке у Гарольда Бейкера была татуировка в виде якоря. Там же, где показал Дитмар, говоря про якорь. Он вообще всё утро об этом думал, о Дитмаре, о своих кошмарах. Прежде чем он сделал вывод, что Дитмар очень похож по поведению на него самого, он в кошмаре оказался в зеркале, как отражение. Кошмары всегда были его способом искать истину, их рождало подсознание, которое зачастую помнило и приберегало гораздо более мелкие детали, чем сознание. В кошмарах, снах, мозг анализировал и раскладывал всё пережитое по полкам, рождая какие-то образы. И если Дитмар теперь и в его снах, значит, Вильям реально зациклен. Но хоть есть шанс покопаться в себе.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Наконец из часовни вышла процессия. Заплаканный, убитый горем Гарольд Бейкер шёл под руку с какой-то пожилой женщиной, лицо которой полностью закрывала вуаль. В самом конце процессии шагал бледный как смерть Лэри Опенгеймер. Ему пришлось выписать успокоительные, потому что ему вдруг начало рвать крышу. Вчера он остался в общежитии в пустой комнате, потому что закончил с бумагами очень поздно, и разбудил весь корпус своим криком посреди ночи. У него случилась паническая атака, успокаивали его и отпаивали водой сразу несколько врачей, включая Вильяма, едва пришедшего с вечернего дежурства. И это было страшно. Казалось, что всё это не то, чем кажется, что смерть мистера Бейкера — лишь крышка, прикрывающая истинную проблему, которая окончательно добила Лэри. После беседы с главврачом он ушёл с рецептом на успокоительные к фармацевту и сразу двинулся на похороны, хоть его и пытались отговорить. Вы окажетесь с этой стороны стола… Слишком близко к правде, чтобы быть совпадением.

Вильям уже достаточно замёрз, но так же неподвижно ждал, смотрел, следил. Он представлял её похороны. И никакой процессии. Только он один и гробовщики. Даже хорошо, что его там не было, это было бы слишком плохо даже для них двоих. Наконец люди начали расходиться. Вильям не знал, стоит ему подойти самому или каким-то образом привлечь к себе внимание. Но эта дилемма решилась сама собой. Прямо перед ним остановился кто-то и, подняв лицо, он столкнулся с мистером Бейкером-младшим.

— Вы все похороны сидели здесь. Вы знали моего отца?

— Да, я Вильям Салтрай, — Вильям встал, протянул руку для рукопожатия и вежливо кивнул. — Я его знал.

— Почему тогда не подошли ближе?

— Я знал его не настолько близко, чтобы влезать в ваш момент отпущения.

— А… — Он вздохнул и провёл рукой по волосам. Вильям понимал, что нужно спросить, нужно, жизненно необходимо. Как бы ему ни хотелось сгладить углы, от того, что ответит этот человек, зависят жизни других пациентов.

— Простите. Вы ведь моряк? — мужчина вскинул на него заплаканное лицо и нахмурился.

— Да, я на буксире в порту Ливерпуля работаю… Откуда вы?.. Кто вы?

— Я врач из того же отделения, где находился ваш отец. Мой пациент сказал, что ваш отец ждал… Корабль, который его заберёт.

— Господи… — мистер Бейкер-младший подавился воздухом и зажал рот рукой. — Я так заколебался с ним возиться, он чудил, то печку зажжённой бросит, то дверь не закроет, он чуть не сжёг мой дом… Мне нужно было нанять ему сиделку, нужно было… Ему тут было так плохо, раз он это сделал… Боже, да почему? Я собирался его забрать, собирался! Это я виноват.

Вильям, склонив голову, слушал его причитания сквозь судорожные всхлипы. Похоже, что он был очень близок с отцом, это страшный удар. А ещё, видимо, Дитмар вовсе не галлюцинирует. Он видит символы, видит разные вещи и рассказывает о них иноязычно, как о сказках. Значит ли это, что он говорит правду? Он сказал, что прав даже если не прав. Что это значит? Что он не лжёт никогда, даже если кажется, что это бред. Вильям не выдержал и приобнял всё ещё плачущего мужчину. Тот судорожно всхлипнул.

— Вы не виноваты в том, что произошло, вы не могли это предусмотреть, как бы вам ни хотелось в этом обвинить себя. Вашей вины тут нет. Вина тут моя, это было моё дежурство, я не успел, — мужчина вскинул на него лицо и скривился.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Вы-то что могли? Я бросил его здесь, раз он это сделал, — похоже ему никто не сказал, что его отца убили. Странно, почему это скрывают? — Все мы хороши оказались. Искали непонятно что и потеряли человека. Я искал покоя и получил… Блять…

Подошедший к ним Лэри измученно улыбнулся, отчего глаза, и без того разукрашенные живописными синяками, запали ещё глубже. Когда мистер Бейкер наконец пошёл к воротам, где его ждала та женщина с вуалью возле машины, Вильям обнял Лэри и, почувствовав, как тот сжимает его куртку в кулаках и прерывисто вздыхает, погладил по светлым волосам. Секунда, ещё секунда с закрытыми глазами. Вильям снова посмотрел на ворота кладбища и едва не упал. За оградой стоял до боли знакомый силуэт в чёрном пальто с длинными седыми волосами. Кристиан бросил на него испуганный серьёзный взгляд, зашёл в калитку и прошагал мимо к часовне. Дьявол ждёт ночи.