Орган времени - Игорь Чичилин

Дни шли за днями. Кому интересно, что происходит день за днем, повторяясь изо дня в день? Кому интересно движение, в котором нет смысла, поскольку оно происходит по кругу? Кому интересно движение по заранее известной прямой, проходящее от рождения к смерти и больше никуда? Кому интересен путь внутри от начала к началу, вернее, снизу вверх, нагромождая гору ненужных сложностей, а потом обратно – сверху вниз, разбирая все эти сложности и возвращаясь к началу, только теперь называя это небесным светом? Мы все рождаемся, стоя на небесах – разве не так?

Ладно. Там, где есть мосты, не переведутся любители полетов, искатели небесных глубин. Я не причислял себя к ним – теперь уже нет – и не думал, хорошо ли это.

В общем, хрустальная вода падает вниз, а ветер летит над листвой, облака плывут в небесах, и солнце над ними раздает себя всем.

Почти всю следующую неделю я провалялся в постели. Это не походило на болезнь, хотя я был слаб и даже просто вставать было тяжело. Но не то, что мой организм вдруг начал давать сбои, определяло мое состояние – скорее наоборот. Я получал новые качества, новые возможности и принимал как должное то, что это связано с временным недомоганием. В общем, мне не нужно было поправляться, возвращая себе прежнее состояние, – я как бы поднимался выше, и это была не болезнь. Я словно делал какую-то новую сложную вещь, которая должна вот-вот начать работать, и надо лишь немного времени, чтобы довести все до конца. Только этой вещью был я сам. Я терпеливо завершал начатое, кропотливо трудился, устанавливая последние детали, подключая и налаживая все, хотя лишь просто лежал, лишь ждал, когда достаточно поправлюсь.

Время совершало движение, время изменяло меня. Все, что было нужно, – это только не мешать ему. Я ждал, я не торопил его – пусть все будет, как должно быть. Теперь движение времени обретало смысл, теперь мне было чего ждать.

Сергей Степанович приезжал раза три за эту неделю. Он осматривал меня, впрочем, так, не слишком внимательно – его работа надо мной, пожалуй, закончилась, и теперь он уже не мог ничего сделать, лишь отдав меня в руки другому доктору, имя которому время.

Обычно Сергей Степанович приезжал по вечерам. На его медицинские дела со мной уходило не более пятнадцати минут, а потом Леночка выставляла очередной свой пирог, и мы сидели, пили чай, болтали обо всем. Я больше не спрашивал Сергея Степановича об устройстве – попробовал пару раз, но он отвечал в том же духе: что нужно подождать, сначала поправиться – и я перестал спрашивать.

Леночка жила у меня. Она перенесла ко мне свои вещи, и я стал обнаруживать тут и там в доме странные доселе предметы вроде кофточек, юбочек, губных помад и прочее. В общем, время шло, время меняло все вокруг.

И вот в один из дней, примерно через две недели после моего возвращения из больницы, я почувствовал себя достаточно поправившимся и решил впервые за это время выйти из дома. По правде сказать, если не считать переезда из больницы, я не был на улице уже почти месяц. Странно было понимать такое.

День был на редкость солнечным и приятным. Дождавшись, когда Леночка пришла с работы, я сообщил ей о своем намерении.

– Ты уверен? – с тревогой в голосе спросила она. – Может, не надо торопиться, подождать еще немного?

Я улыбнулся.

– Зачем ждать? Сегодня хороший день, я чувствую себя вполне нормально. Пойдем куплю тебе мороженое.

– Да? – улыбнулась Леночка.

На улице свежий воздух и солнечный свет. На улице огромное небо и шум города. И дома вокруг, среди которых несмолкаемый гомон стеклянного ветра и света вперемешку с гулом машин и другими звуками асфальтовых стен наполняют пространство и ищут выход из лабиринта домов, но не найдут его никогда, потому что могут быть только здесь.

Я радовался солнечным лучам и чувствовал, как отвык от ощущения неба над головой. Мы с Леночкой шли по улицам, не спеша проходя мимо витрин и детских площадок, машин и деревьев. Говорили о чем-то. Потом я купил мороженое. Леночка улыбалась, щурясь в лучах солнца, когда я рассказывал ей что-то веселое. В сквере у метро мы посидели немного на лавочке, глядя на разных собак, которых выгуливали разные хозяева. Собаки играли друг с другом, хозяева – разговаривали. Потом мы пошли домой.

Когда проходили мимо метро, вдруг легкая тучка закрыла солнце, поднялся неожиданно холодный ветер. Леночка чуть поежилась в его порывах. Я обнял ее, мы так и шли обнявшись до дома. В подъезде было теплее, но я не выпускал ее, и, зайдя в лифт, мы стояли рядом. Леночка была привлекательна и близка. Я притянул ее к себе и поцеловал. Она была послушна в моих руках.

И вдруг я почувствовал нечто.

Словно сменили декорации, сделали краски другими, но не цвета, нет. Все оставалось как прежде, только свет стал другим, более контрастным… или наоборот? Звуки… то, что окружало меня, изменило звучание, оставаясь тем же, но поменяв тембр, характер или… Я не мог понять. Что-то произошло резко, скачком, словно, щелкнув выключателем, изменили мир. Неуловимо, еле заметно. Я был в том же лифте, слышал тот же шум моторов лифта, ощущал легкое дрожание пола кабины под ногами, так же обнимал и целовал Леночку, но что-то было не так. Словно пелена перед глазами или звон в ушах. Но нет, все было четко и ясно. Все было так же и одновременно совсем иначе. Мои руки, мое тело – я вдруг понял – они занимают несколько другое положение, хотя я не двигал ими. Мои мысли. Что-то в моем внутреннем состоянии было иным. Эмоции, ощущения… Я совсем по-другому ощущал себя секунду назад. Что еще? Я пытался понять.

Но тут все исчезло так же резко и внезапно, как и появилось. Лифт остановился, двери открылись. Я не двигался, застыв и не понимая происходящего. Что это было? Все продолжалось только секунду или две.

– Что с тобой? – спросила Леночка, видя, как я неподвижно стою на месте.

– Что? Нет, ничего, – рассеянно ответил я, потом все же сделал шаг и вышел из лифта.

«Что это было?» – думал я, открывая дверь. Так мимолетно и так странно. Что это? Я не мог найти объяснений. Это не было похоже ни на что. Слишком необычно, слишком…

А может, и не было ничего? Я вдруг подумал, что, возможно, я просто устал от первого после столь долгого перерыва выхода на улицу. Может, просто показалось? Так, голова закружилась или еще что-нибудь в этом роде. Все-таки я действительно еще слаб и не вполне оправился после операции. Наверно, просто привиделось от усталости и слабости, отвык от свежего воздуха – вот и все. «Да, наверно, просто привиделось», – решил я, входя в квартиру. И когда прошел в комнату, был уже почти уверен в этом. Просто показалось, решил я, закрывая этот вопрос.