Ищи Колумба! - Нинель Максименко

Я стояла, замерев от неизвестности, и вдруг в полной тишине раздался звон. А за звоном – стук, глухой и надтреснутый, и тут же трепетный, как пение свиристеля, свист, и вся комната огласилась пением, звоном, боем, свистом. Я в ужасе шарахнулась – в углу комнаты зашевелилось какое-то чудовище. Но я разглядела – это огромная заводная игрушка, то ли слон, то ли мул. На нем наездник натягивает узду, и животное медленно кивает головой.

Я увидела в комнате высокие двустворчатые двери, они были раскрыты, а за ними еще одна комната, и в ней, прямо напротив дверей, кровать, в которой кто-то лежит.

Я ужасно испугалась, но тихий голос успокоил меня:

– Ну проходи, что же ты стала?

– Вы это мне?

– А разве есть еще кто-нибудь здесь?

– Не знаю. У вас тут темно.

Я вошла во вторую комнату. Это была совсем маленькая комнатушка, ничего в ней не было, только узкая железная кровать, на которой лежал старик, да у окна столик и стул.

– Вот бери стул и садись ко мне поближе. Так ты, значит, пришла узнать тайну головастых человечков?

Я схватилась за спинку стула, и ладони моих рук стали мокрыми от страха и удивления.

– Вы меня ждали? Вам, наверное, писала моя мама?

Но я тут же сообразила, что ничего он не мог знать о моем приходе и ничего мама написать ему не могла, потому что она не знает даже его адреса, да и сама-то я этот адрес узнала только час назад. Я похолодела от ужаса.

Но старик совсем не таинственно, а обычным и добрым голосом заговорил:

– Да, я ждал тебя, хотя ничего мне твоя мама не писала. Я к тому же не знаю, кто твоя мама. А ты подвинь стул поближе, садись и будем разговаривать. Я ждал тебя раньше. Я жду тебя давно.

– Я приехала уже неделю, но ваш адрес мне дали только сегодня утром.

– Неделю? Ну, а я ждал тебя лет пять назад, десять, двадцать. Скажи, ты какого года рождения?

Несмотря на добрый голос старика, мне опять стало страшно. Я подумала, что он наверняка сумасшедший: что он такое болтает, и при чем тут год моего рождения!

Я стояла в замешательстве. Не уйти ли мне отсюда? Но старик снова настойчиво попросил меня сесть.

– Я расскажу тебе, почему я тебя ждал…

И снова слова его звучали как будто совершенно нормально. Я подвинула стул поближе к кровати и села.

– Так вот, ты удивляешься, почему я тебя ждал и откуда я знаю про головастых человечков. Ты знаешь, что когда-то они принадлежали мне?

– Знаю.

– Так как же я мог не ждать тебя! Должен же кто-то был проникнуться этой тайной и захотеть найти к ней ключ. А ключ-то у меня. Как же не придут ко мне? Придут, придут…

Я еще ничего не понимала, хотя, конечно, речь шла о наших человечках. Но о каком ключе и тайне он говорит?

– Подожди, я расскажу тебе все по порядку. Дело в том, что я умираю. Но не об этом речь. Мне давно уже пора умереть. Однажды я собирался умереть еще лет тридцать назад. Тогда-то я не очень горевал об этом. Горевал я только о том, что уношу с собой тайну. Тайну… Может быть, одну из самых загадочных тайн на земле… И я знал к ней разгадку, вернее, не то что знал, а знал пути к разгадке. Знал, где лежит ключ. Он же не мог обмануть, нет, не мог… Не потому, что он такой честный и что я вообще чересчур верю в людей… Нет… Просто все сходится. Если бы он это придумал, он был бы гением, а он не гений…

Я опять перестала понимать, о чем говорит старик. Он, казалось, не видит меня и совсем забыл о том, что он не один. Речь его стала прерывистой, он говорил уже сам с собой.

Но вдруг старик резко сел в постели, и я увидела даже в полутьме, как на висках его трепещут жилки.

– Да, деточка, – и он чуть дотронулся до моей руки, – а ты умеешь плавать?

– Да, да! – почти закричала я. Я еще не понимала смысл его путаных и странных вопросов, но теперь уже точно знала, что все это очень и очень важно. Что никакой он не сумасшедший и что я, может быть, сейчас узнаю такое… такое… что всю землю не жалко пройти пешком, чтоб узнать это. Я слушала его, и каждое его слово приближало меня к тому, что я пыталась разгадать всю жизнь, я и мама – мы обе.

– Ах, как это важно! Но, впрочем, это так и должно быть. Я говорю о том, что ты умеешь плавать. Да, но под водой?

– Да, да, – еще раз повторила я.

– Так вот, ты понимаешь, я владел тайной, но не мог ее никому доверить. Ты должна меня понять! Может быть, где-нибудь и были люди, ученые, которым было бы это не безразлично. Но вокруг меня не было таких людей, я их вообще не видел. Я видел людей, бьющихся в сетях трудовой жизни, и моя тайна им была не нужна. Поэтому я и не хотел ее дарить. Дарить тем, кому она не нужна. Ты понимаешь? А отдать ее какому-то далекому ученому, которого я никогда не видел и не знал! Может быть, он такой же безразличный, как и те, которых я видел. Разве так не могло быть? А тайна, которая засушена, уже никогда больше не расцветет. И я решил ждать. Я решил, что рано или поздно я встречу нужного мне человека. И я его встретил… да… Это было давно. Наверное, уже больше тридцати лет назад. Это была молодая женщина. Вот почти такая, как ты…

– Это была моя мама, – сказала я.

Калабушкин (а это был, как вы поняли, он) не удивился. Он только на минуту замолчал, а потом сказал:

– Об этом я не подумал. Но конечно, так это и должно было быть.

– А почему вы не доверили маме своей тайны?

– Просто так получилось. Я был болен, и мы потеряли друг друга из виду, но я, конечно, нашел бы ее. Я расскажу, какие мысли меня тогда посещали… Я все думал, что сейчас не подходящее время… Людям не до моей тайны. Надо, чтоб кончилась война, а потом люди еще долго будут лечить свои раны и думать совсем о другом, и все эти годы моя тайна им будет не нужна. И не только время должно пройти, должны прийти и новые люди. Так я думал. Не хилые дети, родившиеся в войну или сразу после войны, а вот как ты, и они должны быть сильными и выносливыми, сильными не только духом, но и телом. Понимаешь, мыслью об открытии Америки должен был «заболеть» не кто-нибудь, а именно Колумб. Вот и я ждал своего Колумба… Ну вот ты и пришла. Я жду тебя уже столько лет…

И вдруг неожиданно, так, что я вздрогнула всем телом, старик закричал:

– Ну чего ж ты ждешь, что тебе еще надо? Ты ждешь, чтоб я тебе сказал точно, где это, так? Ты за этим пришла? Но разве у Колумба была точная карта, разве он знал точно, разве ему кто-нибудь говорил, где искать Америку? Где же твое колумбово озарение? А я верил, что наконец дождался Колумба. Значит, я ждал напрасно все эти годы. Напрасно… зря…

Калабушкин замолчал. Я увидела, как на лбу его выступили крупные капли пота. И я молчала. Что я могла сказать ему? То, что я узнала про гору Мефистофель, было слишком неопределенно.

Вдруг старик успокоился как-то сразу и тихо-тихо, так что почти и не произносил слов совсем, а только двигал губами, сказал: