Фантомас создатель королев - Пьер Сувестр

Успокоенный, Фандор продолжал путь и вскоре прибыл к зданию государственной тюрьмы. Освобождение Бобинетты прошло как по маслу. Едва увидев королевской рескрипт, начальник тюремной канцелярии рассыпался в подобострастных реверансах, Несколько минут спустя перед Фандором уже распахнулась дверь камеры, где находилась Бобинетта, и журналист услышал ее возмущенный голос:

— Ну, кто там еще? Оставьте меня, наконец, в покое! Сколько раз повторять: я не отрекусь!

Решив играть роль «самозванки», молодая женщина играла ее с подлинным увлечением!

— Бобинетта! Это я! — крикнул Фандор, появляясь на пороге. — Я вовсе не собираюсь требовать от вас отречения!

Темпераментная парижанка поперхнулась от неожиданности.

— Вот те на! — воскликнула она.— Господин Фандор!

Она тут же пожалела, что произнесла его имя: ведь она не знала, какую роль в данный момент играет журналист... Но Фандор проявил великолепную выдержку и находчивость. Он повел себя так, как было положено официальному посланцу королевы. Отвесив Бобинетте церемонный поклон, он произнес:

— Мадам, я прошу вас принять заверения в моем глубочайшем уважении.

И добавил властным тоном, обращаясь к тюремщику:

— Оставьте нас одних!

Едва тот вышел, журналист расхохотался и дал волю своему шутливому характеру.

— Кто бы мог предположить,— воскликнул он,— что нам суждено встретиться в голландской тюрьме, где вы будете играть роль «самозванки», а я — роль королевского посла! Чего только в жизни не бывает!

Бобинетта тоже смеялась, но при этом ее не оставляло беспокойство.

— А как поживает Элен? — спросила она.— Где она? Я ведь ничего не знаю...

— Элен поживает как нельзя лучше,— продолжал веселиться Фандор.— Ее местопребывание — королевский дворец. Род занятий — королева Голландии!

— То есть как? Чем она занимается?

— В данный момент восседает на троне!

— А как же Вильхемина?

Лицо журналиста омрачилось. Он сразу перестал шутить.

— Увы! — проговорил он.— Никто не знает, где находится королева. Это тайна и, возможно, с трагической подоплекой...

— Я совершенно запуталась в этих интригах,— призналась Бобинетта.— Сначала мне показалось, что «самозванкой» считают Элен. Теперь оказывается, что «самозванка» — это я, а Элен на троне! Выходит, мы с ней враги?

— В каком-то смысле... но только теоретически... вернее, политически...

И, поскольку Бобинетта по-прежнему ничего не понимала, он вынужден был обрисовать ей ситуацию:

— Фантомас решил шантажировать королеву Голландии и с этой целью выдал Элен за Елену Майенбургскую, якобы претендующую на голландский престол. Король преступлений хотел вызвать политическую смуту, может быть, революцию и нагреть руки.,. Он похитил Элен и пытается заставить ее быть сошкой в его игре. Однако он недооценивает Элен, а также то, что мы с Жювом не сидим сложа руки... Между тем, сторонники королевы Вильхемины приняли вас за Элен, которую они считают «узурпаторшей», и арестовали вас, в то время как Фантомас похитил Вильхемину. Наша с Жювом задача — разыскать Вильхемину, после чего Элен подпишет акт отречения от трона, и королева вернется на свой законный престол!

— Теперь я поняла,— сказала Бобинетта.— Значит, я играю роль «самозванки», а Элен — роль королевы...

— Да. И в качестве королевы она подписала вам помилование!

— Как, господин Фандор! Меня помиловали, а вы мне даже не говорите об этом? Тогда — скорее, прочь из этих стен!

— Конечно, конечно! Вот только куда мне вас отвезти?— призадумался Фандор.

— Ах, все равно куда! — воскликнула Бобинетта.— Лучше всего на вокзал — и поскорее уехать из этой Голландии! Если, конечно, я вам больше не смогу быть полезной...

Тем временем она побросала в дорожную сумку немногие вещи, которые были при ней. Фандор постучал в дверь, и когда появился тюремщик, сноса низко склонился перед Бобинеттой:

— Мадам, я покорно прошу вас следовать за мной.

И добавил шепотом:

— Черт возьми, я надеюсь, нас не станут мучить формальностями!

Однако, входя в тюремную канцелярию, он недовольно проворчал:

— Это еще что? К чему бы это?

В канцелярии сидел Грундал... При виде Фандора он встал и почтительно приветствовал журналиста, именуя его «вашим превосходительством».

— Рад вас видеть, генерал! — произнес Фандор довольно хмуро.— Вы случайно не нас поджидаете?

— Именно вас, ваше превосходительство,— ответил Грундал.— Я узнал, что наша добрая королева подписала рескрипт о помиловании се высочества Елены Майенбургской...

«Трах-тарарах! — подумал про себя Фандор.— С ума сойдешь прежде, чем разберешься, кто здесь, во что играет и кто кого морочит! Если Грундал, в самом деле, считает Бобинетту Еленой Майенбургской, то меня, в таком случае, он принимает за мужа Бобинетты... Однако же, каковы его намерения?»

Едва они вышли из тюрьмы, как Грундал взял Фандора под руку и сказал ему вполголоса:

— Скорее садитесь в мою карету! Нам надо поговорить...

Когда Фандор и Бобинетта сели в экипаж, генерал приказал кучеру:

— Во дворец!

После чего повернулся к Фандору и Бобинетте и заговорил взволнованным тоном:

— Положение серьезное, очень серьезное!.. Сегодня королева открывает сессию Генеральных штатов. Ввиду отсутствия королевы Вильхемины, это должна будет сделать Элен... Однако, как мне стало известно, наши враги хотят воспользоваться этим случаем, чтобы провозгласить королевой самозванку! Что делать, господин Фандор? Необходимо, чтобы самозванка публично отреклась от своих притязаний на трон! Ваша жена, очаровательная Элен, играет роль королевы — и делает это, надо сказать, превосходно!

Но кто-то должен сыграть роль «самозванки»... Это можете сделать только вы! — закончил Грундал, обращаясь к Бобинетте.

Фандор и Бобинетта переглянулись: план генерала показался им весьма остроумным.

— Хорошо, я попробую...— сказала молодая парижанка.— Как я должна быть одета?

— Все уже приготовлено... Вас ожидают.

Через потайную дверь Грундал провел своих спутников во внутренние покои королевского дворца.

— Сюда, сюда, мадам,— приговаривал он.— Вот в эту комнату, пожалуйста! Сейчас сюда придут верные королеве камер-дамы и помогут вам надеть соответствующий случаю наряд…

Вскоре приготовления были закончены. И если Элен была поистине великолепна в горностаевой мантии, на которую ей давало право ее королевское достоинство, то Бобинетта была прелестна в более скромном, но чрезвычайно изящном костюме, с бриллиантовой диадемой в черных волосах.

— Вы очаровательны, совершенно очаровательны! — повторял старый генерал, который ни при каких обстоятельствах не забывал о своем долге галантного царедворца.— Если бы в данный момент вы не воплощали в моих глазах «самозванку», я бы пожалел, что сам не суждено взойти на голландский трон!

— Должна вам признаться, господин генерал,— отвечала молодая парижанка, — что на ярмарке в Нейи я бы чувствовала себя гораздо увереннее! Я ужасно боюсь совершить какую-нибудь грубую промашку...

Фандор, со своей стороны, был обеспокоен. Как пройдет церемония? Все ли поверят, что Бобинетта и есть «узурпаторша»? Правильно ли оформлены соответствующие документы?

— Я очень боюсь...— шепнул он на ухо генералу Групдалу.

— Я тоже...— ответил старый придворный с грустной улыбкой.

— Я боюсь за свою жену! — пояснил журналист.

— А я — за голландский троп! — ответил генерал.

Но больше медлить было нельзя. Из парадной залы, где собрались все придворные, официальные лица и представители знати, доносился нетерпеливый гул голосов. Все уже были оповещены о предстоящем акте официального отречения «самозванки» и горели желанием присутствовать при этом торжественном событии.

— Смелее, сударыня! — сказал Грундал Бобинетте. — И помните, что комедия, в которой вы согласились участвовать, имеет благую и возвышенную цель: спасти страну от революции!

Сопровождаемая целой процессией, состоявшей из королевских камергеров, камер-юнкеров и офицеров в парадных мундирах, Бобинетта торжественно вступила в парадную залу. Она была встречена возбужденным ропотом толпы. Медленными шагами мнимая Елена Майенбургская приблизилась к трону, на котором восседала мнимая королева Вильхемина. Можно себе представить, что началось бы в зале, если бы присутствующие узнали, что так называемая королева Вильхемина — совсем не королева, а так называемая «самозванка» — вовсе не Елена Майенбургская!

Однако все происходило самым благородным образом. Когда Бобинетта оказалась на расстоянии нескольких шагов от трона, Элен поднялась и сделала два шага ей навстречу — что свидетельствовало о большом королевском благорасположении.

— Я рада вас видеть, мадам,— сказался «королева».