Гениталии Истины - Макс Гурин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да снилось мне, что обрёл я наконец сын, старшина. Вольно!
— А у Вас есть сын? — искренне оживился рядовой Мошонкин.
— У всех есть сын… — вздохнул Дервишев.
— А дочь? — не унимался тупорылый маленький носорожек.
— Эхе-хех… — опять вздохнул макака и запел а капелла:
Чтоб вы сдохли, грёбаные люди!Чтоб у вас оторвалися муди!Чтоб у вас отяжелели веки!Чтоб вы стали, как один, калеки!
Чтобы все вы, гадочеловеки,так и не увидели бы Мекки!А в святом Иеру-а-салимевы бы стали сами не своими!
Вас бы всех поставить к Стенке ПлачаОт последнего ублюдка вплоть до мачо!Чтобы в светлый день Армагеддонаучасть равного постигла б вас гондона!
Чтобы поняли вы все, как мы страдали,от того, что нас игрушками считали!
Так-то! Оу-вау!Оу-вау! Послушай блюз!Скоро сдохнетё все —а я лишь перекрещусь!
— Эк командир у нас заворачивает! Аж на слезу пробивает! — сказал старший борзой и действительно разрыдался.
— Фифти-фьють! — подхватил бесчеловечную песню случайный артиллерийский снаряд и с грохотом разорвался в вагоне-рэсторане.
Однако на сей раз никто не погиб.
— Занять оборону! — скомандовала Макака. И Время остановилось…
48
Понятное дело, что остановилось оно не потому, что взорвался вагон-ресторан. И не потому, что Макака спел бесчеловечную песню. И не потому, что весь день до этого игрушечные солдаты расхлябанно распевали «Зенитку и Штык». А потому, что именно в тот момент, когда «случайный» снаряд сказал «фифти-фьють», Ваня всё-таки затолкал в промежность тёти Наташи Книгу Судеб.
Предваряя законное любопытство читателя, сразу скажу, что да, разрез между вагиной и задницей сделать всё же пришлось. Иначе не лезло. Не тот, понимаешь, формат.
И далее уже всё пошло как по маслу, ибо в оной Книге было ясно написано, что как только она канет в промежности у тёти Наташи, в некой теплушке проснётся Макака Небритая и вполне осознает себя отцом Тяпиного Андрюши, споёт песню «На Смерть Человечества», а как только пропоёт слово «перекрещусь», так и сразу разрыдается Борзой Старшина, а вслед за этим далеко неслучайный снаряд скажет своё «фифти-фьють», что означает «пятьдесят повторений шестнадцатой буквы алфавита атлантов», после чего вагон-ресторан разлетится на мириады бумажных кружков конфетти, а где то за пределами Бесконечности, на планете, как две капли воды похожей на Землю, тётя Наташа, проходя мимо плиты, «нечаянно» заденет локтем трёхлитровый бидон с кипящей водой, которая, согласно действующим в той Вселенной законам «физики», немедленно прольётся на Ваню, так некстати, казалось бы, пристроившегося под оной плитой с деревянным «Калашниковым» в руках. И… остановится Время.
Ещё в Книге Судеб было написано следующее…
49
— Потому что, с нашей точки зрения, это перебор условий! — скажет пластмасска Сима в ответ на предложение Тяпы продать им с Парасолькой секрет проникновения в душу ТанкО.
— А, по-моему, в самый раз! — будет возражать вконец обнаглевшая под влиянием обстоятельств обезьяна. — Вы нам Волшебное Перо для Скрижалей, а мы вам — всё, про бордовую кнопку! Соглашайтесь, пока не поздно!
— Да что ты себе позволяешь, мохнатая сучка! — воскликнет в сердцах Сима и дёрнет за рукав Парасольку, мол, ну что ты молчишь, мужик ещё называется.
— Гм, это, Мишань, — нехотя замычит майор, — давай, брат, действительно, что ли, по-человечьи разрулим всё. Сам пойми, Родина в опасности!
— Да в рот я любил эту Родину, Соль! Надоело притворяться! Говно! Говно это всё! И чем скорей все погибнут, тем лучше! — взорвётся Мишутка.
— Вот! Ну ты только посмотри на него, сволоту! — воскликнет Сима. — Дофилософствовался, гнида плюшевая! Да мы из вас сейчас этот секрет ногтями выцарапаем!
— Да ты сама не выступай, сука пластмассовая! Всё и так уже кончено! Время-то остановилось! — скажет Тяпа.
— Ха-ха-ха! — засмеётся Сима. — Ой, держите меня за сиськи, люди добрые! Время остановилось, ха-ха-ха! Ну и когда ж это?
— Да вот так теперь и не скажешь — перейдёт на мистический шёпот обезьянка. — Нет больше Времени! Нет ни того, что было, ни того, что якобы есть, и никогда уже ничего не будет. Книгу Судеб поглотило лоно Наташи, и на этом всё кончилось… неизвестно когда.
Некоторое как время Сима будет нервно похихикивать, а потом возьмёт, да и спросит:
— Ну а чем ты докажешь?
— Да вот направо хоть посмотри! — предложит Мишутка.
И тогда кукла увидит, что буквально в двух шагах от неё — её же саму насилуют три резиновых ковбоя из ГДР.
Сначала девушка, конечно, не поверит своим глазам, но уже в следующий миг ей в горло ударит горячий фонтан немецкой спермы. Вслед за этим второй ковбой разрядится ей в зад, а третий — куда следует.
В ту же секунду на потомков фашистов бросится Парасолька, и якобы в следующий миг выстрелит себе в сердце рукой Чингачгука. Уже пробив грудину майора, пуля поймёт, что она не пуля, выпущенная из «Вальтера» резинового вождя, а, — слюна, которую только что в отчаянии сглотнул Парасолька. «Я его последняя смертельная слюна!» — подумает за неё Парасолька, и пуля, полагающая себя слюной, свернёт на полпути в желудок майора и вместо этого пробьёт ему сердце.
Он покачнётся и рухнет на бездыханную Симу, только что умершую от Похабного Удовольствия.
Кровь Парасольки, к этому моменту, сочтёт, что сердце любого мужчины — это его мозг, и станет вытекать из левого виска, а вовсе не из раны на груди. Крови вытечет ровно шестнадцать капель, и все они соберутся у Симы в пупочной впадине.
В ближайших кустах тут же раздастся ужасающий грохот и лязг. То будет шум Разоблаченья ТанкО!..
Красивый молодой танк скинет с себя всю броню и выйдет из кустов чистый, прекрасный и светлый. Из одежды на нём будет одна лишь льняная ночная сорочка, а то, что ещё недавно было крупнокалиберным пулемётом, станет… свечой на ветру.
Босой ТанкО подойдёт к мёртвым Парасольке и Симе и, капая стеарином в бордовый от крови майора пупок пластмассовой женщины, возгласит: «Спите спокойным и вечным сном, лучшие из никогда не живших на свете!»
— Хелен! — обратится бывший танк к пролетающей над ним лебёдушкой. — Вот и бордовая кнопка! Ты видишь? Ты счастлива?..
— А-а-а — сладко застонет в Берлине Хелен и поймёт, что Эйлер трахается всё-таки лучше, чем Парасолька, а коли так, то это вполне ничего, что некогда он съел её рот, можно простить.
И лебёдушка спустится с пунцового неба и клюнет Симу в пупок…
— Я люблю тебя! — сказал Мишутка Тяпе, когда всё раз и навсегда кончилось. — Хоть ты и дура, каких свет не видел! — добавил он и улыбнулся улыбкой, которая могла бы затмить Солнце, если б оно выжило после конца времён.
— Посмотри, как красиво, милая! Эти чёрные дыры, эти нелепые звёзды! Вот они — гениталии Истины! Млечный путь — это Клитор Неба! Ты мне веришь, любимая?
— Да. Потому что я — это Ты! — прошептала Обнимательная Обезьянка.
— Да. — прошептал Мишутка, — а мир — это Божий Буй.!.
И они провалились в Абсолютное Счастье…
Эпилог
Первоначало: Ну что скажешь? Похоже, сказке конец.
Динозавр Вася: Тебе лучше знать. Ты ж у нас Главный!
Первоначало: Да ладно тебе! А кто это всё замутил с искушением Евы?
Динозавр Вася: То есть, ты хочешь сказать, что я? Ха-ха-ха! Опять за своё? Ха-ха-ха.
Первоначало: Ладно. Хер с ним. Надоело. А чё с Лебедевым-то будем делать?
Динозавр Вася: В смысле?
Первоначало: Да, сам видишь. Сына у него отняли, жена в дурку попала, племянник в ожоговом отделении при смерти, а он вроде терпит пока.
Динозавр Вася: Да-а, чего-то он слишком стойко всё переносит… Слушай, а давай ему инфаркт миокарда устроим! Выживет — его правда!
Первоначало (улыбается): А он выживет?
Динозавр Вася: Ты меня спрашиваешь? (улыбается)
Конец18 августа 2003-го г. — 11 января 2004-го г.
