Между людьми и кначетами - Шана Огней

я через пару часов – полностью истощенный, опустошенный. В голове вновь и вновь крутилась фраза, которую Верония сказала на прощание: «Это не ваша вина. Я знаю, что вы делали свою работу хорошо. Не вините себя». Почему девушка, у которой умер муж, утешает меня?! Я даже не жаловался. Всего лишь извинился за то, что не смог его спасти. Я пытался утешить ее, а она… Сильная. Невероятная. Видела ли она меня насквозь или просто всегда такая добрая?.. Мне были нужны эти слова. Очень нужны.

– Ты чувствуешь вину?

Подняв взгляд, я увидел Кантэзо. Стоит на дороге, а люди проходят мимо, не замечая. Не чувствую магию, но он явно колдует. Я прикрыл глаза, сосредоточился. До каждого человека в зоне видимости от правой руки кначета вела еле заметная нить. Паук! Сейчас бы ужаснуться или почувствовать ненависть, но сил на эмоции не осталось.

Я вздохнул, отошел к стене, прислонился. Кантэзо не спускал с меня взгляда. Как будто знал, что я рано или поздно отвечу.

– А что чувствуешь ты? Ты потерял свою… своего… – я запнулся, пытаясь подобрать слово.

– Свой объект исследования, – подсказал кначет. – Я не разочарован. Это было очень интересно. Его последний жест оказался непредсказуемым.

– Люди, доведенные до отчаяния, часто ведут себя непредсказуемо, – тихо сказал я, – что тут удивительного? Что ты узнал нового? Жедар такой же… Был таким же, как все.

– Еще скажи, у всех людей по две руки, две ноги и два глаза, чего их изучать, – Кантэзо хмыкнул.

Ему понравилось. Пусть на сутки, но Жедар смог вырваться из-под контроля. И кначет не огорчен. Ему понравилось. Как его вообще можно победить? Для него это игра. Он не относится к этому серьезно. Его нельзя задеть и нельзя ранить.

Если я сейчас мирно, под благовидным предлогом, подойду, а потом использую яд… Ни один кначет ранее не мог защититься от этого заклинания. От него можно только увернуться. Успеет ли он?.. Я бросил на Кантэзо оценивающий взгляд. Он тоже разглядывал меня. Молчание затянулось, а он не уходил.

– Ты чувствуешь вину, Силь?

Я открыл рот, закрыл. Задумался.

– Ты хочешь сделать меня новым объектом исследования?

– У меня есть правила. Я не трогаю тех, кто имеет слишком много власти, подобно правителям стран.

Я поднял бровь, ядовито бросил:

– Как благородно с твоей стороны.

Мило, что он ставит меня на один уровень с императором нашей родной Аалейи, Трицэем Нелаем. Я могу только мечтать когда-нибудь увидеть этого человека, а такой, как он, никогда не сочтет меня равным. У меня нет такой власти. Но есть потенциальная…

– Не благородно, – поправил Кантэзо, – разумно.

– Но ты хочешь со мной общаться. Зачем?

– Хочу. Постараюсь ничего не сломать. – Он обворожительно улыбнулся. – Мало кто из кначетов имел честь быть знакомым с самим Сильлечойном. Разве можно отказаться от такого шанса?

Лесть?..

– Я тебе не верю.

Кантэзо вскинул брови, профессионально изобразив изумленное возмущение:

– Я никогда не лгу.

– А я тебе не верю.

– Хорошо. – Он пожал плечами. – Ты не ответил, чувствуешь ли ты вину?

– Зачем тебе это знать, если ты не собираешься это использовать против меня?

– Во-первых, – он подмигнул, – глядя, как упорно ты избегаешь вопроса, я делаю вывод, что, скорее всего, чувствуешь. Во-вторых, ты мне интересен. Я хочу тебя понять.

Я вздохнул.

– Я чувствую вину. Доволен?

– Да. – Он улыбнулся. – Спасибо. Ты понимаешь, что ты не виноват? Что не мог предсказать события?

– Да. Это не помогает.

– Да, чаще всего это так. Ты понимаешь, что то, что уже произошло, не изменить, и страдать нет смысла?

– Да.

– Это непродуктивно. Тебе следует забыть об этом и решать новые проблемы.

Он как будто пытается мне помочь. Это его тактика втирания в доверие? Я покачал головой.

– Опыт дается нам для того, чтобы мы не повторяли ошибок. Я не могу это забыть.

– Ты это не просто помнишь. Ты страдаешь.

– Это произошло вчера. Еще не вечер.

Часть третья

На грани

Облака плывут в широкой полоске неба. Слева и справа каменные стены, поросшие плющом. В правой – зияет разбитое на втором этаже окно. Да… Это из него я вылетел… Будто включенная воспоминаниями, по всему телу прошла волна тупой боли. Да… Меня выкинул рик. Но я… Я жив. Сколько прошло времени?..

Я закрыл глаза, пытаясь прочувствовать тело. Очень много порезов. Много торчащих осколков, некоторые сидят достаточно глубоко. Ушибы от падения, разбита голова. Большая потеря крови. Плохо. Нужно сосредоточиться. Магические потоки потекли по телу, стабилизируя. Товарищи скоро должны приехать. Они помогут. Пока же…

Рядом зазвучал голос:

– Твоей магии не хватает для исцеления. Сейчас было бы разумно вызвать ешучин.

Кантэзо. Очень удобный момент. Я не стал открывать глаза – нельзя терять концентрацию.

– За мной скоро придут.

– Откуда тебе знать?

– Я в это верю.

Азкэтначи говорил, что у кначетов нет этого чувства. Практически нет. Они не способны верить, только знать или предполагать. Узнать, насколько силен оказался мой аргумент, не пришлось, раздался тревожный крик Верло:

– Там Силь! – Послышался топот, шелест одежды. – Он дышит!

– Позови лекаря. – Это командир. Не слышал его шагов. – Я помогу ему.

– Да!

Опять топот – напарник стремительно удалялся.

– Ты меня слышишь?

– Слышу. – Шевелить губами оказалось больно.

Во рту металлический привкус.

– Оставайся в сознании. Говори со мной.

– Я в порядке. – Я открыл глаза и встретился с Кроем взглядом. Не выглядит особо переживающим. – Я больше не потеряю сознание. Мне не нужно для этого разговаривать с вами.

Кэллит отвернулся, занялся моими ранами. Прикосновения отзывались болью, но я чувствовал, что телу становилось лучше.

– Что случилось?

Похоже, командир не поверил, что я не вырублюсь.

– Рик выкинул меня в окно. Я успел добить его. Других я убил раньше. Вторая группа?

– Верло справился.

– Чиновник?

– Жив.

– Отлично. Не выяснили, что рикам от него было надо?

– Это не наша задача.

Ну да. Кначетов больше нет, свою часть мы выполнили. Дальше дело за полицией или Хранителями Чистоты.

– Странная миссия.

– Понятные встречаются реже странных. Мотивы кначетов очень часто нельзя доподлинно выяснить.

Я хохотнул и сморщился от боли.

– Даже не спросить, а потом говорить, что «мотивы нельзя выяснить»… Элиторы в своем стиле.

– Не дергайся, пожалуйста.

– Если ваш ученик умрет в первый месяц, у вас будет плохая репутация. – Я еле сдержался, чтобы снова не рассмеяться, но улыбка так и лезла.

Крой замер, повернул голову, взглянул мне в глаза:

– Ты не умрешь.

Какой пронзительный голос и взгляд! Аж до мурашек. Неужто его можно чем-то задеть?

– Конечно,