Записки русского генерала - Алексей Ермолов

Дороги чрез лес не были удобны, и движение было медленным. Она в сей день двинулась по крайней мере четырьмя часами позже, нежели могла и должна была, а главная квартира, населенная множеством существ, не для одной только армии бесполезных, в то время как мы дрались, и не с выгодою, против неравенства сил, весьма покойно предавалась разным прихотям, и для защиты их дежурный генерал привез князю Багратиону приказание удерживаться сколь можно долее, и еще присланы кавалерийские полки.

Некоторые атаки были совершенно в пользу нашу. Один драгунский Италиянский полк, отброшенный к болоту, хотел спешиться и уйти, но, окруженный, почти весь попал в плен. Но когда в большом количестве пришла пехота, мы только что могли удержаться на высотах у самого Гутштатта. В сей день с моею ротою я был в ужаснейшем огне, и одну неприятельскую батарею сбил, не употребляя других выстрелов, кроме картечных. Прикрывавший роту С.-Петербургский драгунский полк стоял под выстрелами с невероятным хладнокровием.

Мы последние отступили за арьергардом и мост чрез реку Алле сожгли за собою. Неприятель занял город. Пехота его наполнила дома, лежащие по берегу. Я вытерпел ружейный огонь и не прежде отошел от города, как загорелся он в нескольких местах. Я платил негодным жителям, приверженным к французам, за то, что в феврале, когда 5-й егерский полк был вытеснен из города, они изъявили радость рукоплесканиями и делали насмешки.

Отступивши к Гейльсбергу по следам армии, авангард расположился, не переходя реки.

29 мая авангард послан к селению Лаунау, где уже находился отряд, дабы остановить неприятеля, если возьмет он сие направление. В сем не до́лжно было сомневаться, ибо дорога сия гораздо лучше всех проходящих лесом, которые сверх того оканчиваются плоскостию, слишком тесною, чтобы на оной могла поместиться армия.

Неприятель, не допустив до Лаунау, встретил авангард у селения Беверникен. Между тем армия начала располагаться в окопах, устроенных у Гейльсберга, и по обыкновению тою же погрешила медленностию, ибо авангард по крайней мере лишних два часа должен был удерживать неприятельские силы, платя за несоразмерность их большою потерею людей.

От Беверникен к стороне Гейльсберга местоположение идет постепенно понижаясь, и все возвышения остаются в пользу неприятеля. Авангард всю линейную пехоту расположил на левом фланге по обеим сторонам большой дороги; егерские полки размещены на правом, подкрепляя сильную кавалерию, присланную нам из армии. При ней была моя конная рота. Долго удерживались мы с выгодою, а конница наша сделала несколько блистательных атак.

Но когда неприятель привел все войско, с которым после напал на наши окопы[87], когда против сорока орудий стало 150 пушек и кавалерия протянулась далее оконечности правого нашего крыла, положение наше сделалось весьма опасным. Неприятельская кавалерия прорывала наши линии, и с тылу взяты были некоторые из моих орудий. Одна из атак столько была решительна, что большая часть нашей конницы опрокинута за селение Лангевизе.

Но расположенные в оном егерские полки генерала Раевского остановили успех неприятеля, и конница наша, устроившись, возвратилась на свое место, и отбиты потерянные орудия. Я спасся благодаря быстроте моей лошади, ибо во время действия батареи часть конницы приехала с тылу и на меня бросилось несколько человек французских кирасир. Между тем пехота наша, вытерпевая ужаснейший огонь и потеряв много людей, начала отступать.

Приезжает дежурный генерал-майор Фок и с негодованием спрашивает князя Багратиона, отчего отступает он, не имевши приказания, тогда как армия не успела еще расположиться в укреплениях? Неприятно было князю Багратиону подобное замечание от г. Фока, который только не в больших чинах известен был смелым офицером и далее нигде употреблен не был.

Князь Багратион повел его в самый пыл сражения, чтобы показать причину, понуждающую к отступлению, и в глазах его приказал идти вперед. Не прошло пяти минут, как генерал Фок получил тяжелую рану, и мы преследованы до самых окопов. Войска авангарда потеряли, конечно, не менее половины наличного числа людей; не было почти полка, который бы возвратился с своим начальником, мало осталось штаб-офицеров.

Великий князь был свидетелем сражения, и ему поручено главнокомандующим пехоту и артиллерию авангарда перевесть за реку Алле на отдохновение и кавалерию, менее утомленную или мало потерпевшую, присоединить к армии для дальнейшего действия. В числе особенно отличившихся в сей день замечены генерал-майоры Багговут, под начальством его командовавший всеми егерями Раевский и шеф Ливенского драгунского полка Ливен. Главнокомандующий благодарил меня за службу, а великий князь оказал мне особенное благоволение[88].

Вслед за авангардом двинулись неприятельские колонны к окопам. По направлению от селения Лангевизе были самые большие усилия. Французы, не раз отбитые, возобновляли нападение; войска рассеянные сменялись свежими. Пред вечером произведена жесточайшая атака, и некоторые из батарей, лежащих к правому флангу, взяты. На них не мог удержаться неприятель, ибо ближайшие укрепления тотчас обратили на них огонь, а паче одно, построенное на возвышении в виде кавальера [вала], господствующее над всею окрестностию.

Не имея во власти сего укрепления, неприятель не мог приобрести никаких успехов, и потому сильная колонна гренадер пошла на оное. На некоторое расстояние широкая лощина укрывала от выстрелов, но когда вышла она из оной, встречена была перекрестным действием батарей и картечью с главного укрепления. Несмотря на произведенное в ней расстройство, дошла она до самого рва оного; но полки, составлявшие прикрытие укрепления, ударили на оную в штыки и обратили в бегство в величайшем замешательстве.

Вся долина устлана мертвыми. Нелегко было бы опрокинуть отличное сие войско, но не могло оно противустать соединенному действию нескольких батарей. Другие атаки, в то же время произведенные, не лучший имели успех, и неприятель преследован далеко за укрепления. На правом фланге не были построены окопы, и там по удобности расположена вся наша конница.

Неприятель не успел на сем пункте собрать достаточного количества кавалерии, и потому главнокомандующий приказал на нее ударить: не устояла она против стремительного нападения нашей конницы и отброшена к самому лесу, где стоящая пехота сильным огнем прикрыла бегущих и конницу нашу обратила. При сем случае два полка прусской конницы действовали с отличным мужеством.

Во многих местах пехота выходила из укреплений, и в одном пункте целыми линиями произведен был батальный огонь. Наставшая ночь прекратила сражение, и войска наши торжествующие возвратились в укрепления.