Заклинатели Бер-Сухта - Екатерина Бакулина

Лан нахмурился, скрипнул зубами.

— Объясни, что случилось, — попросила я.

У меня сердце замирало и била дрожь.

Лан кивнул. Глаза стали жесткими, холодными.

— Он боится за тебя, Соле. Он боится, что ты снова сломаешь руку, или случится что-то еще. Поэтому молчит.

Я…

Как?

Я не могла поверить.

— У-у… у него что, есть основания бояться?

— Есть, — сказал Лан. — Ты хотела правду, Соле. Это правда. Ставки слишком велики.

Утром пропал Кер.

Регар пытался найти его, ходил, звал, кричал… не нашел. Как прозевал? Проснулся, а его нет. И даже следов не найти, все замело.

Часть 2. Усилие воли

Глава 1

Его нашли следующим вечером на лестнице у подножья скалы. Мертвого.

Лицо разбито так, что почти не узнать, только по одежде… и еще по серебряному кольцу Литьяте на пальце. Весь в грязи и крови. Руки переломаны в нескольких местах.

Я даже не пыталась разглядеть, мне просто становилось плохо. Не нашла в себе сил подойти.

Регар на руках занес его наверх. Молча. Вообще ни слова.

Ина рыдала. Джара пыталась успокоить ее, но у самой слезы текли по щекам.

За что его так?

Из-за Алесы?

Мастер Ил-Танка подошел, встал рядом.

— Послушайте меня внимательно, — громко сказал он. — Больше никто не ходит в город без моего разрешения. Никто не ходит один. Вообще никто.

Ина посмотрела на мастера с ненавистью.

— Такое горе, а ему только командовать.

— Я хочу, чтобы это не повторилось.

— Не повторилось?! — Ина злилась, ей хотелось хоть на кого-нибудь выплеснуть горе. Даже мастер Ил-Танка уже так не пугал ее. — А вы знаете, мастер, за что его? Кто это сделал? Просто за то, что учится на заклинателя? Мы теперь будем шарахаться от каждого куста.

— Я узнаю, — холодно сказал Ил-Танка.

— Как?

— Я пойду и узнаю.

— Один? А как же «не ходить в одиночку»? Вам можно?

— Можно, — Ил-Танка слегка задумался. — Латаре! Пошли, сходим.

Лан ощутимо вздрогнул. Наверно, он не рассчитывал никуда идти.

— Сейчас?

— Сейчас. Испугался?

Лан рассмеялся, встал.

— Пойдем, — сказал он. — Обеспечу тебе огневую поддержку, если что.

— Даже не вздумай, — Ил-Танка не был расположен к веселью.

Джара догнала их уже у выхода.

— Олиш! Подожди… — взяла его за руку. — Будь осторожен, хорошо.

Ил-Танка коротко кивнул, неуклюже высвободил руку, казалось, беспокойство Джары смущало его.

— А я? — спросил Лан.

— Да иди ты…

Джара фыркнула, отвесила ему подзатыльник.

На столе лежал мертвый Кер.

Регар, не обращая внимания ни на кого, принес ведро теплой воды, начал осторожно смывать грязь и кровь с лица брата.

— Это Алеса, — сказал Лан. — Она так хотела домой, что свалила все на нас. Мы, маги и заклинатели Бер-Сухта, лютые пособники Литьяте, похитили ее, силой и колдовством затащили на скалу, в свое логово. Она сопротивлялась, как могла, но мы задурили ей голову. Нас же, колдунов проклятых, хлебом не корми, только дай посовращать невинных девушек. Они теперь ненавидят нас еще больше.

— Вот сука, — зло зашипела Ина. — Сама втянула его в это, сама сбежала, а потом свалила на нас. Я убью ее, если увижу. Похитили ее! Надо же! Совратили!

— А кто вам это рассказал? — спросила Джара.

— Отец Алесы. Ил-Танка только глянул на него, и он сразу все рассказал. Задрожал весь, чуть не обоссался от страха. Теперь в городе нас ненавидят по-настоящему.

— Надо объяснить им, что мы тут не причем, — сказала Ина. — Так же нельзя.

— Зачем? — удивился Лан. — У них своя правда, наша им не нужна.

— Соле, я очень советую вам освоить еще хоть что-то, кроме защиты. Иначе ваши старания могут быть неправильно трактованы комиссией.

Мастер Ил-Танка попросил меня остаться после занятий.

Я стояла, нервно переминаясь с ноги на ногу.

— Я не могу. У меня ничего не выходит.

— Значит, вы плохо стараетесь.

— Я стараюсь изо всех сип.

— Нет, — Ил-Танка покачал головой.

Он говорил жестко и строго, но я чувствовала, никакой магии в этом не было. Он не давил на меня, не пытался испугать. Просто говорил что думает. Но все равно было ужасно обидно. Ведь я старалась!

— Я пыталась, но не выходит! Я просто не знаю как.

— Мастер Патеру говорил вам с самого начала — магия это усилие воли. Если у вас не выходит, значит этого усилия не достаточно. Вы плохо стараетесь. Заклинание, правильно выученные слова, могут направить энергию, дать вам уверенность, что все получится, но главное зависит только от вас. Вся магия здесь, — Ил-Танка положил руку на сердце, — внутри. Знаете, как учат в Литьяте? Первый месяц новичков непрерывно захваливают, убеждают в собственной исключительности, говорят, что они могут абсолютно все, что они невероятно круты, уже одним тем, что попали сюда. На волне эйфории у многих получаются первые простые упражнения. И тут же их начинают бить по рукам. Вы бездарности, вы все делаете не так, ваше депо зубрить и делать строго как велят. В Литьяте работают профессионалы, они знают что и когда нужно сказать детям. Для магии нужна вера в себя, особенно в начале.

— А что происходит с теми, у кого не получилось сразу? — спросила я.

— Их отчисляют. Те, кто не успел начать с общей волной, уже, скорее всего, не смогут. Отношение к студентам изменилось, уверенности в собственных сипах больше нет. Некоторым удается остаться, в основном за деньги семьи, но хороших магов из них уже не выйдет.

— Меня бы отчислили?

— Скорее всего. Но сейчас вопрос стоит не совсем так, Соле, вы должны понять. Если бы вы совсем ничего не могли, на вас бы махнули рукой. Но вы научились закрываться, и от магии в том числе. Только закрываться. Причем, делаете это очень хорошо. Учитывая, что в Литьяте вами интересуются, закрываться — не то, чего от вас ждут. Постарайтесь освоить что-то еще.

Я кивнула, хотя совершенно не представляла, как смогу это сделать. У меня не получится. Да, у меня не хватало веры. Не хватало воли. Но откуда ее взять?

— Найдите что-то, что вам близко, что-то личное, что нужно именно вам. Подумайте, что вы бы еще могли бы. У вас хороший потенциал. Все в ваших руках, Соле.

Я честно пыталась найти что-то свое, но не могла. Просто не понимала.

Что мне близко и нужно?

Да ничего.

Я не видела в магии своего будущего, я вообще его не видела. Все, что я хотела — чтобы меня оставили в покое. Все, что я умею — отгораживаться от мира. Я даже не уверена, что хочу что-то менять.