Сотник и басурманский царь - Андрей Белянин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я тут подумал, пока летел, знаешь что, Наумка… Я, пожалуй, тоже за Японию. Там уж, поди, по-любому безопаснее… Чё молчишь, как неродной?
А тощий чёрт, кривясь от боли в рёбрах, кое-как пальцем вниз тычет. Дескать, сам посмотри, дубина курносая, какая нам с тобой короткая эмиграция светит. Проследил Хряк за его взглядом и поёжился: стоят у того дерева юная казачка да паренёк кавказский. Лица у обоих суровые, но и радостные, словно бы нашли они на ком душу отвести. И мысль эта очень уж обоим чертям не понравилась…
– Ага, старые знакомые, – грозно начала дочка сотникова. – Это ж вы за моей сестрёнкой младшей гнались!
– Вах, и нас предали! – сердито добавил Юсуф. – А ну, идите сюда, злодеи!
Переглянулись черти, расстояние вниз прикинули, последствия взвесили и головами замотали отрицательно:
– Не-э-э, не можем, высоко…
– Хуже будет! – рявкнула Ксения.
А чертей уж понесло, хватанули приключений за день, выговориться всем надо.
– Мы бы рады, честно…
– Но никак!
– Я ж разобьюсь, если рухну! А у Хряка пятачок за сегодня уже не раз битый…
– Ты на себя посмотри, сосиска копчёная! Кто мне тут давеча жаловался, что тебя все обижают?!
– А что, неправда?
– Неправда, кому ты нужен с такими анализами…
– Да хоть бы и вот им! Вот они, пришли и сразу наезжают! И на меня орут больше, потому что я брюнет, я тощий, я не такой, как они, я…
– Заткись уже давай, да?!
– А что не так-то?
– Да я вас сейчас стрясу, как яблоки! – Сотникова дочка старшая в дерево вцепилась, глаза горят, такая пришибёт бедром в ярости и не заметит.
– Не надо! – перепуганно взвыл Наум. – Уберите психическую, мы вам всё про папу скажем!
– Говори, – потребовал Юсуф.
– Ваш папа у Бабы-яги! Она его у нас отняла и к себе забрала! – быстренько подтвердил Хряк. – Мы тут ни при чём, мы вечно крайние! Блин…
– Где мой батька?!!
– Да она ещё и глухая. – У Наума от страха истерика началась. – Сказано же было! У Бабы-яги! Чего вы к нам-то пристали, а?
– Ты мне тут повыражайся ещё, – строго напомнил кавказский юноша, за плечи оттаскивая рычащую девушку. – Грубить он нам будет, да?! Где живёт эта твоя Баба-яга?
– Моя?!
– Не трогайте его, он и так судьбой ушибленный, – вступился за приятеля толстый чёрт. – Идите себе тропинкой, никуда не сворачивайте, часу не пройдёт, как увидите избушку на курьих ножках. Но мы за Ягу не отвечаем, она бабка крутая, с характером…
– Ничего, перебьётся, – Ксения брови решительно сдвинула, – я сегодня тоже ой как не в настроении…
А тот самый сотник, из-за которого весь сыр-бор и разгорелся, в ту минуту тихо спал себе на боку. Уложила его бабка в углу, на топчан, тулуп вывернутый подстелила, одеяльцем лоскутным укрыла сверху, а сама песенку колдовскую, колыбельную исполнила, от которой уснул казак как убитый…
Баю-баюшки-баю,Не ложися на краю.Не то девушки придут,Поцелуют и уйдут.А которая шустрей,Поцелует посмелей.Прямо в губы между щёк,А потом куда ещё…Ниже, крепче, слегонца,И разбудит молодца!Вот такая молодёжь,С такой девкой фиг уснёшь…
– А ты покуда спи, спи, казачок, – Яга себе под нос шепчет, подушку сотнику поправляя. – Отсыпайся давай, сил набирайся. Спешить тебе некуда, уж я-то знаю. Завтра, с утречка, короткой дороженькой вперёд двинешься и с соперницей моей горбоносой за всё поквитаешься! Оно ить и в моих интересах тоже…
Сладко спит сотник. Жену во сне видит, дочерей-красавиц, родную степь, славный город Астрахань, стены его белые, небо синее, всё, что навеки сердцу дорого…
Ну уж теперь сказка понеслась, как телега под уклон, лошадь только успевает ноги передвигать. Уже за середину ушло повествование наше неровное, экшен накручивается, развязка близка. Читатель-то образованный уже и думает, что всегда всё заранее знает. Но всё, да не всё…
Вдруг да изменит автор сюжет народный на альтернативный по веянию литературному, новомодному? Может такое быть? Да запросто! Решит удивить снобов, вот и победят у него хитромордые басурмане, а русский царь запьёт с горя…
Или ещё того круче: не успеют отбить девушек храбрые казаки, которых леший знает где кругами по ночной степи мотает. Доставит пленниц воевода в гарем великого султана, распределят их там по дням, по часам, кого в будни, кого на праздничный день. Ну а наши девушки бабий бунт поднимут да и претворят в жизнь все мечты забитых женщин Востока! А Халила, ясное дело, чик-чик и в евнухи, будет знать, с кем связываться…
Получит ли перчатку волшебную злыдня Агата Саломейская или так перетопчется? А ну как получит? И станет до того сильномогучей ведьмой, что и сам Властелин Колец ей будет кофе в постель подавать да горшок из-под кровати по утрам выносить. Про то большущую эпопею сотворить можно – и феминистично, и выгодно в плане гонорария…
Опять же черти. Хряк и Наум. С чертями-то что по истории будет, неужто в хороших перевоспитаются? Вроде политкорректно и толерантно сие, может, и впрямь прислушаться к советующим, да и запустить открытый конец – решай каждый сам, какую концовку хочешь…
Ладно. Простите старика, заболтался не к месту, ворчу вот, а чего ворчу, и сам не знаю. Давайте-ка и дальше мою сказку слушать будем. Уж я-то всю правду расскажу, врать не стану. Так вот, покуда сотник спал крепким сном, уже и солнышко высоко над лесом встало…
А с его первыми лучами Юсуф да Ксения в лесу дремучем, в чащобе глухой, выразительную избушку приметили, оригинальной архитектуры, северного стиля. Всё из брёвен рублено, на двух куриных ногах, что и динозавру впору, стоит устойчиво. А из распахнутого окошка романтичная, но нудноватая мелодия доносится…
Утомлённое солнце нежно с морем прощалось…
Подкрались ребята тихохонько, под воротами проползли, вдоль забора проскользнули и к дверям. Первой дочка сотникова идёт, вся из себя решительная, видать, в маму…
– Не шуми, топочешь, как слон! Идём на цыпочках…
– Идём, не спорю. Но что ты ей скажешь?
– Как – что? – шёпотом возмутилась Ксюша. – Пусть отдаст моего отца!
– Ага… Это как? Так примерно? «Здравствуйте, бабушка! Отдайте этой хорошей девушке её папу, пожалуйста. Он ей очень нужен, такое дело…» Да?
– Ты что, издеваешься?
– Нет, просто, в отличие от некоторых, пытаюсь думать головой.
– Ну и что ты ей надумал?
– Сначала надо произвести разведку, – с важным видом зашептал Юсуф. – Прислушаться, осмотреться, везде заглянуть, узнать, где его держат, кто охраняет…
– И кого нам там бояться, старой бабки?! – гордо вздёрнула нос дочь казачья. – Смотри, как надо, джигит!
Обошла она избушку с видом решительным, на крыльцо взобралась да как без предупреждения шандарахнет босой пяткой по двери! Чудом ногу не отшибла…
Баба-яга услыхала шум да гром, граммофон выключила, к сотнику подошла, проверить, не проснулся ли. Нет, вроде спит как миленький. Поправила она ему одеяло, занавесочку от солнечного свету задёрнула, пробормотала ласково:
– Да ты спи, казачок… Щас узнаю, кто тама хулюганит, да и шугану помелом!
А дочка сотникова на одной ножке попрыгала, успокоилась, давай с тем же пылом кулачками в дубовую дверь колотить.
– Да что ж они там, уснули все, что ли?
Тут её сзади по плечу похлопали вежливо, и знакомый голос с акцентом мягким басурманским произнёс тихо:
– Не стучи, красавица, не надо.
Обернулась она резко и как раз в лапы хитрого Карашира и угодила. Начала было вырываться, да видит, как за его спиной басурмане Юсуфа пленили, рот зажали, кривой нож к горлу приставили, а рядом воевода стоит, цепь рассматривает. Поглядел, подумал да как рванёт на себя – бедную Ксению пушинкой с крыльца сдуло! А тут ещё и дверь распахивается и выходит на порог грозная Баба-яга с помелом наперевес…
– Это что ещё тут за безобразие на моём дворе?
Басурмане юношу с девушкой связали быстренько, сабли кривые выхватили, под охраной держат.
– Это пленники султана Халила, – воевода за всех отвечает. – Мы заберём их.
– Может, и заберёте, ежели я пожелаю…
– А кто ты, старуха?
– Баба-яга!
– Старая Карачун-ханум, – шёпотом подсказал чернобородый Карашир. – Очень страшная женщина, лучше не связываться…
Оглянулся воевода на бойцов своих неуверенно, те глазки опустили и покивали дружно, типа ну её к шайтану, такую добрую бабушку. А Яга ухмыльнулась эдак торжествующе да на пленников свысока поглядела, сощурившись…
– А-а, так вот из-за кого тут шум да суматоха. До девчонки мне дела нет, мальчишка тоже слишком молодой. И не наемся, и не на… Бесполезный он мне, короче.
Ксения была бы и рада сказать, что она дочка того сотника, что у Яги в плену гостит, только с кляпом во рту много не наболтаешь. Баба-яга на минуточку призадумалась да и на воеводу взгляд заинтересованный перевела. Языком прищёлкнула выразительно, кривым пальцем к себе поманила…
