Нелли. Тайна серых теней - Елена Лев

– Пес горелый! – сказала она, чувствуя, что поступила безответственно.

Подъемник резко остановился. Молчаливый крыс подошел к краю площадки и посмотрел вниз, на дно дебаркадера.

Нелли отодвинулась от опасного края, туда, где железная поверхность была накрепко закреплена на гофрированной трубе.

– Эй! Что случилось? Сломались? – теряя уверенность, спросила она.

Крыс даже не обернулся, а словно кому-то едва заметно кивнул. Нелли стало не по себе, и она решила напасть первой.

– Эй, ты! Высади-ка меня где-нибудь поближе к кабинету Руфа! У меня к нему важное дело, – произнесла она строго и достаточно громко.

Крыс развернулся и начал медленно подходить, чуть наклонив голову. Словно не расслышал часть требования.

– Я хочу сойти… – успела сказать Нелли.

– Да пожалуйста! – улыбаясь, сказал серый нахал и с силой толкнул ее прямо в зев трубы.

Нелли не удержалась и рухнула в ребристую пропасть, как песчинка в желудок кольчатого червя.

Одним из самых неприятных способов свержения с высоты является скатывание по лестнице. Катиться по наклонной плоскости несравненно легче и безопаснее. Достиг дна и… лежи, отдыхай. Другое дело, считать ступеньки всеми частями тела, непригодного для таких подсчетов и слишком мягкого для четких ударов агрессивно настроенной лестницы. Отвратительно и то, что остановить кувыркание по лестнице невозможно. Лучше вообще не пытаться этого делать. Иначе рука, выброшенная в надежде схватиться за что-либо, может не только не помочь, но и пострадать, увеличив тяжесть последствий падения.

В другие моменты тело легко застревает в самых обычных местах: в двери, багажнике, шкафу, под кроватью, в форточке, люке, сети. Оно может зависнуть на трубе или проводах, никогда не пройдет мимо одинокого крючка, гвоздя или злобной дверной ручки. В принципе, тело создано, чтобы цепляться, хвататься, удерживаться при случае. Но, если оно ногами не попало в строгий отсчет ступеней, будет долго жалеть об этом.

Звуки отсчитывания телом складок трубы и прерывавшийся от скачков писк Нелли создавали бодрую музыкальную пьесу. В некоторые моменты крысу раскручивало, как в центрифуге, и она слегка притормаживала, спускаясь по спирали. Но труба меняла угол наклона, и Нелли неслась вниз, часто подпрыгивая, словно таракан, решивший прокатиться по стиральной доске. Падение было таким затяжным, что она успела подумать: «Падению пора закончиться».

И оно закончилось. Нелли в последний раз обошла трубу по кругу и красивым кульбитом вошла в воду. Оттолкнувшись от дна, она выплыла на поверхность, судорожно работая лапами.

Дно водоема пандусом выходило к бетонному выступу. Мокрая, злая, с дергающимся хвостом, едва не потерявшая сознание от страха утонуть, Нелли быстро на него влезла. Она, как могла, стряхнула с себя воду и неприятные радужные разводы в глазах.

Но осмотреться не успела: сверху, как лезвие гильотины, упала железная рама, затянутая сетью, и отгородила Нелли от воды. Это до безобразия напоминало огороженный ринг, в который бросают пленников для развлечения кровожадной публики. С одной стороны – сетка и вода, с других – бетонные стены с железными вставками, похожими на люки.

Один люк не замедлил откинуться, и из темноты на Нелли двинулся металлический цилиндр. Можно сказать, что бродячий цилиндр – не опасный противник, но он нес на двух уровнях шесть ножей, вращавшихся как лопасти вентилятора.

Нелли сначала легко уходила от свистящих лезвий, бегая по рингу, а потом сообразила, что, если встать в угол, благодаря радиусу движения ножи ей не навредят. Она выбрала место между сеткой и каменной стеной, вжалась в него. Конус прочертил на стене фейерверк искр, и одно из лезвий застряло в сетке. Недолго и натужно погудев, он вырубился. Нелли выползла из угла, протиснувшись под нижним лезвием.

Она мгновенно осмотрелась и обнаружила прореху в сетке почти у самого верха. Нелли метнулась к раме и полезла наверх. Сетка вернула ее в центр ринга легким ударом тока.

Нелли рухнула на землю. Молниеносное сокращение всех мышц, от ножных до сердечной, обездвижили ее на время, отключив ловкость и силу. Но мысль продолжала работать четко.

В противоположных углах площадки открылись новые люки. Совсем маленькие.

«Механизмы будут поменьше», – с облегчением предположила Нелли. Но из отверстий потоком хлынули живые мыши. Много мышей. Бессмысленно называть их число. Их было очень много, и настроены они были явно недружелюбно.

Мышей Нелли не боялась. Ее всегда удивлял душераздирающий визг и перекошенные лица девчонок, если в поле их зрения появлялось малюсенькое серое существо. Еще непонятнее для нее было поведение тетки Джен, жаловавшейся на спину или боль в ногах, но взлетавшей на стол с ловкостью акробата при одном виде мышки. Что говорить об Эрике, который тихо отключался, заслышав характерный писк.

Но звук, издаваемый одним мышонком, ничто по сравнению с изнуряющим писком сотен. Лившаяся из люка серая масса пищала так, что Нелли оглохла, а сердце в груди сжалось. Мыши обкладывали ее по кругу, как медведя охотничьи собаки.

Нелли поняла, что, останься она лежать, ее ждет судьба гусеницы в муравейнике. Если кто-то не видел, что происходит в муравейнике с гусеницей, имеет смысл посмотреть: картина очень назидательная.

Нелли ощущала тысячи зубов, готовых впиться в ее тело. Ей не хотелось быть разобранной на крупинки, и она, собрав остатки сил, умудрилась встать.

Круг сжимался…

Если бы Нелли накануне не воевала со сгустками, наверное, она задумалась бы над тем, что предпринять. Но сейчас сработал опыт, полученный в Темном Мире. Нелли сосредоточилась и, сконцентрировав ненависть и злобу, направила импульс в самую гущу серого покрывала. Оружие сработало и по эту сторону реальности.

Мыши падали одна за другой. Безжалостный импульс Нелли вызвал цепную реакцию смерти. Боевой писк сменили вопли ужаса, затихавшие с каждой секундой. Несколько мгновений – и ринг превратился в безмолвное кладбище.

Нелли еще не осознала своей жестокости, как почувствовала кожей, оголенными участками тельца приближение новой опасности. Она глубоко вдохнула и метнулась назад, упав на спину. Сумев собраться в комок, прокатилась под нависшим над ней огромным молотом с шипами. Кто его держал, Нелли не видела, следила только за шипованной поверхностью. Молот упал на то место, где только что находилась Нелли, и, отколов кусок бетонного пола, взвился для нанесения нового удара. Уже вдали от Нелли. Она вскочила на ноги, готовая к любому нападению, и узнала в держащем молот Руфа. Ученый был без очков.

– Реакция отличная, – сказал он, опуская молоток для отбивной. – Даже исключительная.

Из открывшегося в стене проема появились озадаченные Корнелий и Цицерон.

– Все надеешься убить меня? – глухо сказала Нелли следопыту и отступила.

Корнелий отрицательно замотал головой.

– Я просил проверить тебя, – виновато признался Цицерон.

Глава 28

юди, главные существа этой планеты, делятся на множество групп: по цвету кожи, длине волос или вычурности прически; по манере одеваться; по степени отвращения к кому– или чему-либо; по уровню фанатичной преданности определенным идеям, идеалам, людям (например, из других групп).

Одни начинают читать новую книгу с последней страницы, другие пропускают описания природы, третьи не читают вовсе, потому что есть кто-то, готовый пересказать толстый том двумя-тремя фразами.

Довольно большое количество людей вынуждены принадлежать той или иной группе, не желая этого. Они и рады бы довольствоваться собственным обществом, жить без чужих правил и конституций, но, увы! Необходимо соблюдать законы ОБЩЕжития. Если в основном документе группы предписано давить и убивать, пойдешь это делать, нравится тебе или нет.

Безусловно, есть герои, которые воюют с безжалостными рамками своей группы. Но быть одним из них очень трудно. Нелли, например, принадлежала к тем, кто слабо сопротивлялся требованиям сообщества, в которое его забросила судьба, – легче промолчать, уклониться, увернуться.

Но даже у таких людей бывают моменты, когда становится неуютно и стыдно за безволие. Скажем, фермер вырастил поросенка, назвал его Клаем, холил и лелеял, разговаривал и играл, дежурил около загона во время болезни. Клай считал фермера другом, защитником и опорой. Но пришел час, и фермер с тяжелым сердцем ведет к Клаю мясника (так надо!); вздыхает за углом, пока тот делает свое дело (так принято!), и жарит котлеты, поливая их слезами (есть же хочется!). Затем дня три мучается угрызениями совести (неприятно же). Если бы фермер был Самым Справедливым Фермером на свете, Клай сейчас бегал бы по двору за хорошенькими пятачками и хвостиками подружек.

Хотела ли Нелли того, что получила в результате необдуманного применения силы? Вряд ли. Но от нее ждали именно этого: поставили в безвыходное положение, лишили выбора, можно сказать, принудили к убийству.