Ловите конский топот. Том 1. Исхода нет, есть только выходы... - Василий Звягинцев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Непонятно и слегка пугающе.
Давыдов от ворот жестом показал, что «за бортом» все спокойно.
Лучше всего было бы сейчас вернуться, и пусть Левашов с Ириной разбираются. Похоже, что время здесь уже остановилось. Может быть, Антон успел вернуться, предъявил Сашке требуемый предмет, и они там сделали, что собирались? Совершенно не подозревая о вылазке друзей. Как бы не застрять тут навеки…
Алексей подавил инстинктивное побуждение бежать сломя голову к спасительному выходу. Такое с ним уже было, когда у газетного киоска на Комсомольской площади он увидел под заголовком «Известий» дату – «6 июля 1966 года, среда».
Обошлось тогда, даст бог, обойдется и сейчас. Если что и случилось, так уже! Несколько минут ничего не изменят, а вот заглянуть в колодец, убедиться, что Антон ушел, – стоит. Вдруг лежит там, раненый или контуженный?
– Постой здесь, – приказал он подошедшему Давыдову, – крути головой на триста шестьдесят градусов. Я мигом…
– Что-то здесь не так, – тихо ответил штабс-капитан. – На душе сумно…
– Я сейчас, – повторил Берестин.
Очутившись на дне коллектора, осмотрелся. Полыхнуло здорово. Даже камень местами подплавился, но жара не ощущалось. Потрогал рукой – стены холодные.
Он пожалел, что нет с собой хорошего фонаря, только совсем крошечный, в зажигалке. Однако метров на пять светит.
Берестин прошел несколько шагов, увидел впереди огонек папиросы и уловил запах табачного дыма. Первый нормальный запах. До половины выбрал спуск, потом спросил:
– Антон, ты, что ли?
– Я, кто ж еще? А ты откуда взялся? – Форзейль шагнул навстречу.
– За тобой присмотреть вышел. Чтоб не обидел кто…
– Зря это вы…
– Как сказать. Там наверху такая пакость по твою душу прилетела! Если б мы ее не покромсали, не знаю, где б ты сейчас был…
– Что за пакость?
Алексей тоже закурил, заметил, что пальцы чуть подрагивают. Наверное, просто от напряжения. Скобы колодца частью погнуло, частью просто вывернуло из стены, так что спускаться было не слишком легко. Коротко сообщил, что именно они видели и как уничтожили.
– Медуза? Интересно… Я ничего такого не разглядел. Просто черное пятно, и из него посыпались… твари.
– Может, дело в том, что мы через «окно» смотрели? Из другого времени и под другим углом?
– Все может быть. Но с этим ладно, тут проблемка посущественнее… Я – уйти не могу!
– То есть? Отсюда? – сразу не понял Берестин. – И что тебя держит? Чувство долга? Или ждешь кого?
– Шутник. Переместиться не могу, астрально. Ни в Замок, ни на «Призрак». Вообще никуда. Когда ты появился, я третью попытку сделал, эффекта ноль.
Алексея снова щекотнуло страхом. О чем-то подобном он ведь сам думал только что. Как у них с Ириной тогда получилось – сбой по фазе от чисто механического и не слишком сильного воздействия. А здесь-то воздействие было – будь здоров!
– Может, своды экранируют? – предположил он. – Вишь, как блестит? Молекулярная перестройка после взрыва. Ты сам как вообще уцелел? В стволе стреляющей пушки, считай, побывал…
– Защитное поле. Ну давай, двинулись, разбираться после будем. Ты с Левашовым пришел, по СПВ? Ирина вызвала? Эх, мать его, не нравятся мне такие хохмочки с яйцами!
Помогая друг другу, вылезли наверх. Здесь ничего не изменилось, да и не могло, наверное, измениться. Сколько там времени «прошло», пока Берестин с Антоном разговаривал, если оно все равно стоит?
Давыдов бдительно нес караульную службу, мерным шагом кружа вокруг люка. Доложил, с прежними интонациями, что на вверенном ему объекте за время отсутствия командира происшествий не случилось.
– Тогда – отходим. Порядок движения – я, Антон, Давыдов. Бдительности не терять…
Двадцать метров до места фиксации «окна» прошли демонстративно ровным шагом, причем штаб-капитан – спиной вперед, прямым и боковым зрением обшаривая пространство двора, выходы из подворотни и подъездов.
То, что Левашов до сих пор не открыл проход, несколько нервировало. А вдруг…
Но в последний момент спасительная сиреневая рамка возникла там, где ей и полагалось, на фоне закопченной кирпичной стены. За ней – синее южное небо и фигуры друзей.
– Вперед, и быстро! – непривычно резко скомандовал Левашов.
Перешагнуть через порог на ту сторону – секундное дело, и подозрительного вокруг ничего, однако диафрагма окна схлопнулось так стремительно, что едва не срезала ствол давыдовского ружья.
– Опасно работаете, господин инженер, – хохотнул тот. – Предупреждать же надо…
– Случилось что? – спросил Берестин, больше для порядка. Главное, вернуться удалось, без потерь и даже с прибавлением. Остальное не столь уж важно. Крым, море, вилла, установка, пулемет, люди – все на месте. Никаких изменений. Правда, вид у Левашова и Ирины уж очень встревоженный.
– Более чем, – ответил Олег, вытирая рукавом вспотевший лоб. Явно не от солнечных лучей намокший, на веранде не жарко, и ветерок с моря тянет прохладный. Походил он сейчас на водителя, чудом избежавшего лобового столкновения. – Энтропия, волна энтропии, нуль-время и вырождение материи. Только вы вышли, и началось… Причем скачкообразно. Особенно когда ты в люк полез. Думал, все! Накроет, там вы и остались…
Ирина выглядела несколько бодрее, но у нее и квалификация, и генотип другие. С малых лет к подобным коллизиям готовилась. Берестин, словно это было только вчера, помнил ее появление на пороге мастерской через три месяца после того, как их разнесло во времени и он отчаялся когда-нибудь вновь увидеть эту странную девушку. Свою сумасшедшую радость и ее удивительную выдержку, особенно удивительную, если учесть, что отправлялась она искать Алексея при шансе на удачу меньше пятидесяти процентов. Рискуя навек исчезнуть в дебрях времен или вообще аннигилировать при помощи того же Левашова, кстати. Как все удивительно повторяется…
Она, будто вспомнив, что, кроме всего прочего, является женщиной и хозяйкой, всплеснула руками.
– Ребята, да вы на себя-то посмотрите! – Это относилось к Антону и Берестину. Те посмотрели, и остальные посмотрели на них. Да, тот еще вид. У форзейля сапоги по колено в жидком, извиняюсь, дерьме, полупальто измазано грязью, ржавчиной и чем-то вроде сажи, лицо и руки тоже чистотой не блещут. Алексей выглядел немногим лучше, только что ботинки чистые.
– Бегом в гараж, – показала она рукой на лестницу в дальнем углу веранды, – побросайте эту гадость в контейнер, потом под душ, он там рядом, халаты накиньте, одежду после подберем. А я насчет перекусить соображу. Одиннадцать часов уже. Длинноватое у нас утро, и без завтрака…
– Если к вам пришли гости, а у вас ничего нет… – мрачно процитировал Берестин. Ему стало стыдно за вид, в котором он предстал перед женщиной своей мечты. Хотя чего стыдиться, война есть война, она видела, куда он ходил и что делал. И все же…
– Всего одиннадцать, – дернул щекой Антон, – а мне показалось, сутки прошли. Ну да, я к Андрею около семи заглянул. Прости, Ира, мы быстро…
Минут через пятнадцать они вернулись, чистые, побрившиеся, пахнущие хорошим одеколоном. Наряженные, будто римские патриции, в махровые халаты до щиколоток, и в сандалиях.
Левашов и офицеры их ждали, причем аккуратист Ненадо, кое-что из слов хозяйки принявший на свой счет, успел сгрести с веранды россыпи пулеметных гильз и протереть бархоткой и без того чистые ботинки.
– Давайте, господа. – Алексей, ощущая прилив бодрости, указал на ротанговый стол, где так и стояла принесенная Ириной перед вылазкой литровая коньячная бутылка.
Расселись по креслам.
Олег, в отсутствие настоящего хозяина, взял на себя его функции. По праву. Разлил драгоценный напиток, подержал перед глазами рюмку.
– Какие могут быть тосты? – спросил словно сам у себя. – Даст бог, и эта не последняя…
Физический смысл происходящего не понимал только бравый капитан, он лишь интуитивно чувствовал, что миновавшая опасность была действительно очень серьезна. Так что за беда? Обошлось, и ладно. Начальства вокруг много, им и думать. Вот рюмочка маловата, это куда важнее. Во время французской экспедиции шестнадцатого года благодарное население быстро привыкло, что русские солдаты и выдержанный коньяк предпочитают употреблять винными фужерами, за отсутствием нормальных стаканов.
Поняв смысл его взгляда, Берестин махнул рукой, не стесняйся, мол, действуй, заслужил.
– Так что у нас с энтропией? – спросил он у Левашова, раскурив сигару из оставленной Новиковым коробки. Совсем другое удовольствие, чем в канализационном тоннеле. Солнышко, птички поют, пейзаж вокруг восхитительный, тепло от желудка побежало по организму. Благодать…
– Пойдемте, я покажу кое-какие документы, – пригласил Олег его и Антона, вставая. – Извините, господа, мы ненадолго вас оставим. – Штатские привычки Олега были неистребимы. Чего бы один из магистров ордена стал извиняться перед младшими офицерами?
