Кейс, набитый пожеланиями - Лариса Соболева

Черкесов тоже проверил свой пистолет. Наверное, больше всего не по себе было ему. Он вдруг со всей очевидностью понял, что, возможно, жить ему осталось считаные часы. Каждая минута, пролетающая сейчас почему-то слишком быстро, откладывалась в памяти, оставляя предельно яркие впечатления. Внезапно Василию Романовичу пришло в голову, что он любит запах деревни, вопли петухов по утрам, лай собак. Любит вот этот не очень-то гостеприимный дом с тремя парнями, о существовании которых совсем недавно и не подозревал. Любит зиму и подтаявший снег. Он успел полюбить даже постоянную опасность! Хотя зачем сейчас память фиксирует мгновения, которые он никогда не вспомнит? Потому что его, возможно, на рассвете уже не будет. Совсем не будет! Как это понять и принять? Сердце Черкесова отметало безнадежное это «не будет», оно жаждало жить, биться, пусть тревожно, но жить, сколько положено, а не остановиться по воле неизвестного врага. И Черкесов готов был отдать все, остаться бомжем, лишь бы жить. Но будет, как должно быть. Оставалось только ждать.

Вышли во двор, открыли дверцу джипа – пять мужчин заняли все сиденье.

– Господа, возьмите даму на руки, – попросил Андрей.

– У вас оружие? – с ужасом произнесла Алла. – Вы куда нас повезете?

– Домой! – рявкнул Андрей. – Давай залезай. Предупреждаю: чтобы от вас не было слышно ни звука. А то… Я человек нервный, был на войне, имею справку.

– Оно и видно, – буркнула Алла, садясь на колени Савичева спиной к Черкесову. – Ну, Черкесов! Организовал настоящую банду, а прикидывался паинькой. Депутат вшивый! Я теперь знаю на личном опыте, что все депутаты – бандиты!

– И я? – весело воскликнул Бубулин. Казалось, ему одному нравится приключение. – Аллочка, это заблуждение. Садись ко мне на коленки.

– Ах, отстаньте от меня, Прохор Никитич, – буркнула Алла.

– Господи, что за кошмар творится! – возвел глаза к потолку машины Волокуша. – Я хочу знать, что с нами хотят сделать? Я имею право знать…

– У нас здесь нет прав, разве тебе непонятно? – заметила Алла.

– Но нас связали! – не унимался Волокуша. – У них оружие…

– Ты хоть не ной! – рявкнула в его сторону Алла. – Тоже мне, мужик!

– Не затыкай всем рот! – прикрикнул на нее Волокуша.

– Пошел ты в задницу! – огрызнулась она.

– Поговорили? – хмуро бросил Андрей. – Теперь все. Чтобы я больше не слышал ни звука.

На место они прибыли еще затемно. Джип поставили багажником к мостику. Ждали. Никто не проронил ни слова, лишь Алла пересела на колени к Бубулину, как тот и хотел, – просто у Савичева затекли ноги. На этот раз и Бубулин не шутил – атмосфера в джипе была напряженная. Во-первых, пленников волновало, почему и с какой целью стоят они посреди поля. Во-вторых, вооруженные до зубов Андрей и Назар наводили на них ужас. А в багажнике прятался Гриша – значит, готовилась некая акция, участниками которой предстояло стать абсолютно всем. Но какой акции? В-третьих, похитители не проявляли никаких эмоций, находились в напряженном покое. От всего этого на пленников напала нервная дрожь.

А на местность лег туман. Резкое потепление превратило воздух в завесу, дышавшую сыростью. Постепенно светлело, обозначились серо-черные пятна отдельных рощ, размытых туманом. И тишина надрывала душу. Правда, журчание протекающей невдалеке и почему-то незамерзшей речки нарушало эту гнетущую тишину, но добавляло при том еще больше нервозности.

Алла попросила закурить. Назар достал сигареты, поднес зажигалку. Она связанными руками держала сигарету, давала затянуться Савичеву и Науменко. Вышли покурить Андрей, Назар и Черкесов. Курили молча, поглядывая в сторону, откуда должны были приехать их противники. Каждый думал об одном и том же: вместо мирного обмена те могут открыть огонь.

– Не думаю, что им нужна гора трупов, – сказал Черкесов, угадав, о чем размышляют парни. – Зачем лишний шум? Им нужен только я.

– Может быть, – проговорил Андрей и подался к багажнику, стукнул по нему ладонью. – Гриша, не спи.

– Я не сплю, – чуточку приоткрыл тот багажник. – Не дергайся, командир.

А Черкесов отсчитывал секунды. Как быстро несется время! Вот что нельзя задержать, поймать или присвоить – время. Его не хватает, но его разбазаривают, а оценить потерянное невозможно. Время как бы возвышается над человеческим существом, человек для него не имеет смысла, кем бы он ни был – царем или рабом. Но для человека оно имеет фантастическое значение – в нем истина, потому что это его жизнь. Только человек этого не понимает, а воспринимает время, как воспринимают ветер, жару, других людей, зверей, работу, семью или одиночество. Все это и есть его жизнь. И проносится она в одно мгновение, ведь за повседневной суетой чудится, что времени много. Только в самом конце, на пороге непоправимого, приходит понимание, что потрачено оно, возможно, впустую. Надо было каждый час проживать как последний, думал Черкесов. И тогда, может быть, открылись бы иные миры и ценности, которые не привели бы Василия Романовича в этот час на это место. Да, самое бесценное на свете – время.

Вдруг Назар тронул за плечо Андрея. Все посмотрели в сторону речки. Вдали трепетал рассеянный свет фар.

– Едут, – проговорил Андрей. – Черкесов, лезь в джип.

– Андрей, – обратился к нему тот, заметно побледнев. – Если не получится… если мне придется идти к ним… обещай, что узнаешь, кто меня… Ладно?

– Обещаю. Мне самому теперь интересно. Квартеронец, следи в оба.

– Есть, – отозвался тот.

Вскоре показался автомобиль Kia Sportage-2. У этой машины проходимость хорошая, она способна бегать по бездорожью, но деревянный мост через речку не преодолеет – слишком он хлипкий. Вот о чем прежде всего подумали ожидавшие.

Как и договорились, внедорожник остановился, не доезжая моста. Из машины выскочили трое мужчин в камуфляже и в черных масках, встали впереди. У них были автоматы.

– Ты бачишь, яки гадюки, – пробормотал Назар, вдруг воспользовавшись языком своей украинской бабушки. – Кажись, думають, шо мы перелякаемся вид страху, як тильки побачим их.

Андрей не отреагировал на шутку. Молча отбросил сигарету, собираясь идти на мост.

– Слышь, командир, может, и нам напялить чулки? У Алки отнимем.

– Они нас знают, – хмуро заявил Андрей. – А вот мы их нет…

– Ну и маскарад забомбили, – не унимался Назар. В сущности, он таким образом хотел поднять настроение командиру. – Прямо спецназ на операции. И это на мирной территории. Ну, ни пуха тебе…

– К черту, – буркнул Андрей и медленно двинулся вперед.

От троицы на другом берегу отделилась фигура. И тоже пошла к мостику. Андрей демонстративно повесил руки на автомат, курс держал точно на фигуру, опасаясь с той стороны подлого выстрела.

Черкесов смотрел в окно, вывернув шею, и молился: «Господи! Сделай так, чтобы они согласились! Господи…» Вывернули шеи и остальные. Молча наблюдали за происходящим, ничего не понимая.

На середине мостика оба «парламентера» остановились в метре друг от друга. Память Андрея зафиксировала в прорезях маски разрез и цвет глаз противника, полные губы. И ничего существенного. Тот тоже изучал его.

– Где Лиза и девочка? – спросил Андрей.

Его противник слегка повернулся к сообщникам, сделал знак рукой. На той стороне один из мужчин открыл дверцу, вышла Лиза, за ней Вероника. Но дальше ступить им не позволили, и они замерли у открытой дверцы автомобиля.

– Что ж, махнем, не глядя? – пошутил Андрей и свистнул.

Из его джипа по очереди вышли пленники, держа связанные руки перед собой. Назар выстроил их возле джипа и не сводил глаз с лиц, стараясь не упустить малейшие изменения. В то же самое время Андрей следил за реакцией парламентера, который оказался человеком на редкость выдержанным. Он скривил губы в усмешке:

– Не понял…

– Я тебе этих пятерых, а ты мне тех двоих. Махнем?

– А на кой они мне?

Внутри у Андрея все оборвалось. Может, он и нехороший человек, Василий-то Романович, но отдавать его на явную погибель не хотелось. Отдать Черкесова означало признать себя побежденным и одновременно стать соучастником убийства. Вне сомнений, убьют ведь Черкесова закамуфлированные парни.

– Может, пригодятся? – играл под дурачка Андрей. – Ты погляди на них получше. Хочешь, ближе подойди.

Глаза парламентера сверкнули яростью, он сделал несколько шагов, очутился на вражеской стороне. Андрей шел рядом, надеясь, что Лиза в случае опасности подаст сигнал. Парламентеры остановились в ста метрах от пятерки, парень в камуфляже внимательно изучал лица заложников. Затем он повернул голову к Андрею и усмехнулся:

– С Черкесовым возьму всех.

– Э, нет, – в тон ему сказал Андрей. – Без Черкесова.

Его противник задумался.

Думал и Андрей. Если сейчас парламентер откажется, то придется выдать Черкесова, и тогда… А что будет тогда? Преследование? С Черкесовым оно будет обязательно, но и без него мужик под маской со своей командой не оставит их в покое. Раз они так круто взялись за Черкесова, да плюс кто-то убил его жену, значит, постараются уничтожить всех, кто знает, что он жив. Как бы действовал Андрей, будь он на их месте? Хотя… трудно себя представить в роли киллера. Короче, как ни крути, а положение безвыходное. Вот ведь не в добрый час свалился на их голову ходячий труп – Василий Романович!