Серенада Ностальгии - Нобору Ямагути

- Так точно!

- Даю одну минуту. Одевайся и иди в сад.

* * *

Когда он, впопыхах натянув одежду, направился в сад, там стояла Аньес, скрестив руки на груди. Как только Сайто встал перед нею, она низким голосом объявила:

- Опоздание на десять секунд.

- Ну же, каких-то десять секунд...

Его щеки тут же оказались растянуты, и он воскликнул таким голосом, словно был готов заплакать:

- Так точно! Опоздание!

- В наказание - отжимания, сто раз.

Она сказала это так непринужденно, и Сайто начал выполнять отжимания.

Затем адская базовая тренировка продолжилась. Ему было приказано выполнять пробежку по лесу без всяких остановок, после чего последовала отработка мускульной силы с использованием деревьев. Это была очень интенсивная тренировка, по сравнению с которой те упражнения, которые он выполнял недавно по собственному почину, казались развлечением.

Когда наступил полдень, и Сайто, как и ожидалось, рухнул на землю, на него плеснули водой:

- Что случилось, псина? Выдохся?

Когда его назвали псом, мальчик разозлился:

- Да прекратите же все называть меня псом. У меня определенно есть имя "Сайто".

- Если хочешь, чтобы тебя назвали по имени, попытайся стать таким, как все.

Тогда она бросила ему боккэн[11].

- Далее - фехтование.

Когда Сайто, пошатываясь, поднялся на ноги, он тут же получил удар в живот с разворота.

- Х-хотя я еще не изготовился... что вы делаете... - пробормотал он, теряя сознание в конвульсиях, и тогда Аньес усмехнулась:

- Ты думаешь, в настоящем бою имеется такое "Только после готовности"? Если посещать уличный зал для фехтования, то там только полгода могут заставить набираться базовых физических сил, а затем приступают к тренировкам приемов, однако... - Аньес сместила ноги в боевую стойку и мгновенно выполнила выпад боккэном. Эти движения были, словно у плавно текущей реки. - Я - грубый военный человек. Отметаю все приемы и изящные стили. Я буду учить тебя "Мастерству фехтования".

Спустя час мальчик снова рухнул на землю. Он потерял сознание. Аньес снова вылила на него ведро воды.

Очнувшийся Сайто затуманенным взглядом уставился на девушку-мушкетера.

За этот час... он был основательно избит. А его боккэн даже не поцарапал Аньес. Когда мальчик замахивался, его противница ловко уклонялась, а затем ударяла своим боккэном в подходящее место на его теле.

- Понимаешь, почему твои атаки не оказывают на меня никакого воздействия?

- Не понимаю.

- Поскольку приемы фехтования абсолютно одинаковы. Хотя бы это ты понимаешь?

Сайто кивнул. Когда он рубил мечом, используя скорость Гандальва, не существовало врагов, которые бы увернулись.

- Если атакуешь внезапно, это подходит. Однако врага, который худо-бедно владеет фехтованием, этим, несомненно, не достанешь.

- Да.

- Послушай, для успешного проведения своей атаки воспользуйся шансом, который предоставит тебе противник. Напряги зрение и отыскивай возможность.

- А если возможностей нет... что тогда делать?

- Создай ее.

До вечера Сайто атаковал боккэном Аньес, выступающую в роли противника, однако даже не оцарапал ее.

Без сил упав на землю, мальчик пробормотал, словно в бреду:

- Почему... почему я даже не задел...

Аньес сказала изумленным голосом:

- Послушай-ка. Я - рыцарь, который одним лишь мечом завоевал себе дворянское имя. Проиграю ли я дилетанту, который побывал всего-то в нескольких настоящих боях?

- ...Хотя я полагал, что хоть что-то умею. Все-таки я бесполезен? Ведь я - бахвал[12], - бормотавшему подобные вещи Сайто Аньес ответила:

- Если у тебя есть время, чтобы заниматься самобичеванием, подними боккэн. У собаки нет права критиковать себя.

Глава 7: Решение Луизы

Холодная ночь продолжалась.

Бесконечная ночь, которая, казалось, будет длиться вечно, минула. В тишине начался рассвет, и девочка смогла уснуть. Около полудня она вырвалась из сетей Морфея и снова заснула. Когда такой неглубокий сон повторяется раз за разом в течение дня, то ощущаешь, словно голова совершенно окутана тяжелым туманом.

После того, как было произнесено заклинание "Призыв Подручного" и она узнала о смерти Сайто... минуло две недели. За это время Луиза не сделала из своей комнаты ни шагу. Иногда она вылезала из постели и только съедала кушанья, поставленные перед дверью. Ее уже не беспокоил даже вопрос, кто же ставит здесь эту еду.

Только во сне девочка могла встретиться с Сайто. Поэтому она пыталась спать целый день. Когда она не могла уснуть, пила вино. Для нынешней Луизы различие между утром и ночью уже давно утратило свое значение. Занавески в ее комнате были задернуты, и в помещении всегда был полумрак.

Когда продолжаешь так жить, разница между днем и ночью тоже постепенно исчезает.

Граница между сном и явью также становится размытой.

Однако, это был именно тот мир, которого девочка желала.

Она хотела бесконечно долго предаваться существованию в этом мире снов, где она могла встречаться с Сайто.

Даже если кто-то стучал в дверь, нынешняя Луиза не отвечала. Чтобы не иметь возможность слышать, даже если чей-то голос ее позовет, она заткнула уши комками ваты. Крепко запершись на ключ, девочка сделала так, чтобы в комнату никто не мог зайти. И тогда Луиза, крепко обняв подушку, как она всегда делала это со своим фамильяром... прижималась к ней щекой и закрывала глаза.

Сайто во снах девочки всегда нежно... обнимал ее.

И многократно повторял, что любит ее.

Это был Сайто, соответствующий бессознательным внутренним идеалам Луизы.

Это была манера поведения любимого фамильяра, о которой она молилась: "В глубине души я хочу, чтобы так и было".

...Вечером того дня девочка снова увидела сон о Сайто.

Местом действия был берег озера Лак Д'Ориент, куда они когда-то ездили.

- Вода такая красивая.

- Да.

Взявшись за руки, пара прогуливалась по берегу озера.

На Луизе было черное платье и берет, которые она надевала, когда впервые ходила на свидание с Сайто. Это одеяние отражалось на красивой водной глади.

- Когда-то мы вместе видели здесь духа воды.

- Угу.

Слова не шли.

И хотя было то, что хотелось сказать, она не могла произнести ни словечка.

Ей казалось, что если она заговорит, этот мир разрушится.

Она ощущала, что если это зеркало, в котором отражается добрый мир обмана, расколется, то она словно бы будет поглощена совершенно непроницаемым мраком.