Бастион - Дмитрий Леонтьев

— Печальные какие-то шансы…

— Вот именно… Но если понять, чем их можно заинтересовать здесь, сейчас, как пробудить к жизни, вернуть надежду — значит, можно надеяться на изменения и во всей России. Ты никогда не боялась, что Бог — существует?

— В каком смысле?

— В прямом. Эйнштейн начинал теоремы со слов: "Допустим, что Бог существует, в таком случае, скорость света будет равняться…." Потом это начало выбросили из всех учебников…. Но если Бог существует, тогда мы на грани катастрофы вселенского масштаба. Как человечество, мы — банкроты. Духовно мы потерялись, совершенно не соответствуя не только замыслу Бога, но уже даже мало чем отличаемся от животного мира. Жрем, размножаемся и воюем — вот и вся цивилизация. Жизнь насекомых напоминает. Есть только два выхода из этого тупика: либо Бог сотрет нас, как во времена потопа, и начнет историю заново, либо мы опомнимся сами…. Но второе — как-то сомнительно. Не находишь?

— Честно говоря, мне все равно…

— Вот и им все равно… А я хочу понять — почему? Ведь это вопреки даже законам самосохранения. Даже из банального эгоизма человек хочет жить лучше… Так почему же ничего не делает для этого?! Почему всем — "все равно"? Помнишь библейскую притчу о том, как Христос исцелил бесноватого, изгнав из него бесов в стадо свиней? Ведь жители той деревни сказали тогда Иисусу: "Уйди отсюда, Ты нам не нужен!" Им было так хорошо в этом мире из лени, бездумья, сплетен и жалоб, что они просто испугались, когда пришел Тот, Кто Несет Перемены.  Если б Он пришел сюда, то услышал бы то же самое. Вот я и пытаюсь понять — почему? Наполеон называл историю "лучшим учебником философии". Вот поэтому я ее и изучаю. История — ключ к будущему, карта, прообраз — называй, как угодно…

— Ну, с тобой-то все понято. А то здесь делаю я?

— Если бы ты меня любила, я бы точно знал ответ на этот вопрос, — невесело улыбнулся он. — А так… Пока просто приходишь в себя…Только для того, что бы придти в себя, надо сначала себя найти. Я могу многое рассказать тебе: о вере, и о любви, и людских судьбах, я могу дать тебе дом, в котором ты сможешь набраться сил, могу даже скрасить твой досуг спортом и солнцем, но понять — кто ты, и чего хочешь — можешь только ты сама.

— Вот только для чего ты это делаешь? Из жалости? Или изучаешь, как это свое Зазеркалье?

— Ты мне нравишься, — ответил он. — Очень нравишься…

— Ты никогда не был женат?

— Нет.

— Ну, хоть любил?

Виктор долго молчал, подбирая слова.

— Я уже говорил тебе, что моя работа… даже не работа — образ жизни — сродни аскетической жизни монаха. Как говорят на Востоке: "что бы что-то получить, надо чем-то пожертвовать, что бы получить все, надо пожертвовать всем". У меня все силы и все время уходят на изучение истории. Денег это не приносит — я беден и вынужден подрабатывать в этом… Скажем так — поселке. Да и женщины не любят, когда что-то ставят выше их…

— Они не любят, даже когда их просто с чем-то совмещают, — уточнила она. — В общем, с тобой все ясно… Все вы, мужики, одинаковые.

— Да? — удивился он.

— Вы красиво говорите о любви, а как доходит до дела… Самцы — теоретики…

— Я, вроде не "самец", — смутился он. — Ну... в этом смысле…

— Нашел чем гордиться, — не вполне логично заметила Ольга.

— Мужчины все разные, как не бывает одинаковых женщин, — покачал он головой. — Судьба перемешивает события, формирующие наш характер, как в калейдоскопе, создавая неповторимые узоры. Одинаковых отпечатков пальцев-то нет, что уж говорить про души… А вот страсти одинаковые, как и грехи… Да и подвиги — тоже….Кто-то жертвует собой, то-то чужими жизнями. Кто-то боготворит женщин, а кто-то меняет их как перчатки… Но разве вы, сами, тянетесь только к человеку, или, все же, чаще вас привлекает то место, которое вы можете занять рядом с ним? Бессмысленно сравнивать количество женщин Диогена, и самого последнего бизнесмена.

— Кто к чему стремиться…

— Нет, — решительно отверг он. — И Кульнев, и Наполеон были полководцами, но…

— Прости, но  я устала, — решительно закончила она разговор. — Я и так знаю, что ты — умный, и все такое…Но я иду спать… Если не возражаешь — одна…

Когда она заснула, Виктор прошел в ванную комнату, тщательно запер за собой дверь и кончиками пальцев коснулся зеркала… Когда рябь улеглась, коротко кивнул собеседнику:

— Здравствуй.

— Почему так долго? — спросил Порок. — Еще одна неделя прошла.

— Она пьет день и ночь…Это может плохо кончиться…

— С ней все будет нормально. Не она первая, не она последняя. Современные девицы живучи — фосфорными спичками давно никто не травиться, и под поезда от несчастной любви не бросаются… Впрочем, в Сибирь за возлюбленным уже тоже не ездят…

— Но ты не будешь против, если я… немного помогу ей? Научу конному спорту, найду какое-нибудь хобби?

— Да сколько угодно, — великодушно разрешил Порок. — Мало удовольствия иметь дело со спившейся истеричкой. Подними ее самооценку, избавь от комплексов, заставь заниматься спортом. Я не ревную. Ведь ты, это, в некотором смысле — я, не так ли? Но не забывай, что ей должно быть скучно. Все должно быть на контрастах. Когда я поманю ее обратно, она должна не просто вернуться. Она должна бежать! Радостно, фанатично, безоглядно… Это — понятно?

— Не в первый раз, — тихо напомнил Виктор.

— Ты жалеешь ее? — удивился Порок. — Осторожнее, мой друг! Жалость — скользкая дорожка…

— Она не такой уж плохой человечек… Мне кажется…

— А вот советы мне давать не надо, — нарочито ровным голосом попросил Порок. — Не заставляй меня вспоминать струю, добрую сказку, и приказывать: "Тень, знай свое место!" Я не хочу, то б наши беседы протекали в стиле "внутреннего диалога". Мне ее искренне жаль, и я даже постараюсь как-нибудь компенсировать ее переживания… Дать ей денег, что ли… Она быстро утешится… Но я не люблю ее! И ничего не могу с этим поделать… Я бы мог оставить ее тебе, впоследствии, но… выиграв пари, я собираюсь уйти отсюда. Навсегда. А отражения, как известно, не живут без хозяина. Я не Творец, и не человек, что б давать жизнь…

— Я знаю…

— У тебя все? Тогда иди. Я вызову тебя, когда придет время…

…— Не снимая сапог?! — ужаснулся Кульнев. — Воля ваша, господа, но как-то все это… мерзко. Я все понимаю, но ведь не дикарь же он. Император. Какой — никакой этикет все же должен быть. Женщины все — таки… Я сам командую гусарами, что это такое — объяснять не нужно. Вон, один Давыдов чего стоит, но что б так…В приличном обществе за такое сразу а дуэль вызывают… Впрочем, да…. То ж его вызовет, он же — император… Прямо беда какая — то, а?..