Успеть раньше смерти - Алексей Макеев

Гуров поднял брови.

– Это точно, старлей?! Его действительно Щеглов зовут? Такой круглолицый, невозмутимый?

– Именно, – кивнул Кружков. – Это вы верно слово подобрали. Невозмутимый, это точно. Так на меня посмотрел – как будто я ему не представитель власти, а мальчишка, который в войну играет. Но на рожон не лез. Документы предъявил с первого требования. Только я вам так скажу, товарищ полковник, – бывает, что это даже больше настораживает, чем откровенное сопротивление. Не понравился он мне.

– Ну, он не девушка, чтобы нравится, – пожал плечами Гуров. – Но сам факт весьма показателен, старлей! Знаешь, кто этот Щеглов? Гость Булавина! Значит, не один я остался в городе, после того, как юбилей отпраздновали и всем нам сказали «до свидания». А ведь все собирались тут же разъехаться! Особенно Щеглов, который не местный и вообще сбоку припека, в чем он сам мне признавался. Это очень интересно!

– Да, любопытно, – вежливо согласился Кружков. – Только, если позволите, товарищ полковник, мне бы теперь в отдел хотелось вернуться. У меня там кое-какие дела...

– Намек понял! – засмеялся Гуров. – Последняя на сегодня просьба – по пути заглянем к Петровне. Убеди ее, чтобы она со мной поговорила. Она женщина с характером, а тебе, по-моему, доверяет. Если ты в мою пользу словечко замолвишь, она совсем по-другому отнесется.

– Нет проблем, товарищ полковник! – тут же согласился Кружков. – Зайдем обязательно. У нее, конечно, траур, но уделить минуту родной милиции она, думаю, не откажет.

По пути они молчали. У Гурова в голове одна за другой рождались самые невероятные версии о странных событиях, творящихся вокруг его нового родственника, но знакомить со своими мыслями Кружкова Гуров не стал. Не потому что не доверял, а потому что видел – участковому эта история точно кость в горле.

«У каждого свой предел компетентности, – решил Гуров. – Зачем участковому мои заморочки? Он, небось, ждет не дождется, когда беспокойный товарищ полковник отчалит в свою Москву!.. Слава богу, хоть в чем-то помогает!»

Петровна была дома. С траурным платком на голове она выглядела еще нелюдимее, чем обычно. Но Кружкова встретила уважительно. Согласилась побеседовать и с Гуровым. Убедившись, что взаимопонимание налажено, участковый еще раз сослался на неотложные дела и оставил Гурова с глазу на глаз со старухой. Гуров боялся, что вытягивать информацию из Петровны придется клещами, но она оказалась неожиданно откровенной. Возможно, пришла пора выговориться.

– Мне Константин никогда не нравился. Его моя сестра родила, покойная Клава, когда ей самой шестнадцать было. Непутевая она была, Клавка-то! Со школы – мужики, водка, гулянки... Вот и померла в тридцать, сожитель очередной убил из ревности. А Костика мне подбросили. Куда же еще? Она и до того все время ко мне обращалась. Да он и сам прибегал – пообедать или поспать. Дома-то ни еды не было, ни покоя. Сплошная пьянка да драки, да разврат – разве это ребенку нужно? Только надо сказать, сам он тоже не подарок был. Сызмальства у него эта тяга была – курить, хулиганить и сквернословить. Благодарности от него не дождешься. Плохо о покойнике так говорить, но сколько раз я сама хотела его в колонию отправить. Десять лет жизни он у меня отнял. Грубил, пропадал целыми днями неизвестно где, деньги из кошелька воровал. Да и пьяный приходил. Один раз вообще чуть меня не убил. Пришел – глаза красные, бешеные, за нож начал хвататься... Еле угомонился. Ну, да дело прошлое. Теперь вроде даже жалко. Заблудшая его душа!..

– А вот про своего постояльца расскажите, – попросил Гуров. – Он как у вас появился? Сколько жил, что делал? С племянником вашим общался ли?

– Насчет того, общался или нет, не скажу, – покачала головой Петровна. – По-моему, они даже не встретились ни разу. И про дела этого Виктора Дмитриевича ничего не знаю. Он все по округе бродил. Оденется, как грибник, сумочку возьмет и пошел. Как-то спросила – а где же, мол, грибы-то? Ну, вроде как в шутку. А он засмеялся и говорит – я не грибник, а вроде как исследователь. Памятники старины исследую. Кладбище у вас тут интересное...

– Кладбище? – насторожился Гуров. – А про художника Булавина ничего не говорил?

– Да вроде ничего, – пожала плечами женщина. – Да мне хоть и говори – у меня на художников память плохая! Ну, да я в его дела не совалась. Он себя тихо вел, уважительно и мне деньги сразу заплатил, хорошо заплатил, а для меня это главное. У меня пенсия небольшая.

– Так, а как он к вам попал?

– А тут такая история. Вдруг приходит ко мне человек. Ну, красавец! Артист просто! Костюмчик на нем такой – чистый принц Уэльский. Я аж обомлела. Кто такой, думаю? А он и говорит – привет, Петровна! Откуда, говорю, знаешь? А он мне – не узнаешь, что ли? Мы ведь соседями были! Я присмотрелась и ахнула. Точно! Жили они тут раньше через два двора. Пацаном он тут все бегал. Потом они переехали куда-то, и как-то забылось все. А тут вдруг появился! Ну, о себе так вскользь рассказал, больше о нашем житье расспрашивал. Засиживаться не стал, сослался, что спешит, что в командировке тут, дела... Ну и попросил – приедет, мол, товарищ, так нельзя ли поселить?.. Почему, говорю, нельзя? Для старых знакомых всегда пожалуйста! Ну он мне, Сашка, в подарок дорогущую коробку конфет дал. А куда мне конфеты? Я их не ем.

– Значит, красавец? – спросил Гуров. – Одет хорошо. Сашкой зовут. А фамилия?

– Фамилию не помню, – с сожалением сказала Петровна. – Старость. Забывать все стала. Сашка и Сашка. Хорошо хоть имя вспомнила, а то бы совсем неудобно получилось бы...

– Больше его не видели?

– Почему не видела? Приходил он сюда к своему дружку, к постояльцу моему, значит. Ночью прибегал. Вот когда дождь страшенный лил. Не побоялся, примчался в самый ливень. Что-то важное, наверное, случилось...

– В дождь? Он сюда приходил в ту самую ночь, когда лил сильный дождь?!

– Ну а я про что говорю? Приходил, ясное дело. Поговорили они, и Сашка ушел. Расстроенный он был. Так мне показалось.

– А где он все это время обитал, не знаете?

– Не скажу. Сама не интересовалась, и он не говорил. Он вообще о себе мало говорил, и все так шуточками. Я так понимаю, от меня он только одного хотел – чтобы я дружку его хату сдала.

– Вы как-то не слишком уважительно о них отзываетесь, – заметил Гуров. – Или мне только показалось?

– А за что мне их уважать? – поджала губы Петровна. – Уважение заслужить надо. А эти... Подозрительные они какие-то. Все по-тихому, все с оговорками... И чем занимаются, не говорят, и где живут, и вообще... А еще скажу вам одну вещь. После того, как съехал мой жилец, случилось происшествие. Это было когда вы последний раз приходили и с ним тут разговаривали. А в эту же ночь под самое утро, перед рассветом показалось мне, что во двор ко мне человек залез. Я после всего, как чумная, была. Лекарств напилась. То ли спала, то ли в полудреме. Но будто лазил по двору кто-то. Чего-то он у сарая шуровал. Я вышла, зашумела, милицией пригрозила да мужиков пообещалась позвать. Не было у меня никаких мужиков. С перепугу это я сказала. Но он вроде тоже напугался, ушел. Пока не возвращался. Хотя кто знает, может, померещилось это мне от переживаний...

– У сарая, говорите? – Гуров поднялся. – А давайте, посмотрим, что там у вас!..

Хозяйка повела его на двор. Гуров внимательно обследовал сарай и обнаружил под стрехой нечто вроде естественного тайника, в котором что-то лежало. Гуров запустил руку поглубже и вытащил туго свернутый пакет. Пакет был тяжелым и имел слабый запах оружейного масла. Присвистнув, Гуров быстро оглянулся, словно за спиной у него кто-то подсматривал.

– А сюрпризы-то только начинаются! – пробормотал он себе под нос.

ГЛАВА 12

Гуров снял на эти дни небольшой номер в не самой лучшей гостинице. Удобства его не интересовали, тем более что в номере он появлялся только чтобы переночевать или переодеться. Главным было сделаться как можно незаметнее. Но как раз именно с этим сразу же возникли проблемы. Вернее, не сразу, а после возвращения Гурова в гостиницу после разговора с Петровной.

Вернулся он, можно сказать, в лихорадочном состоянии. Находка, которую он обнаружил в сарае у Петровны, была настоящей бомбой – и в переносном, да и в прямом смысле, пожалуй, тоже. Ну, строго говоря, не бомба, но два ствола – «макаров» и «вальтер», самые настоящие, снаряженные боевыми патронами. И очень характерный подозрительный белый порошок в пакете. И еще что-то – Гуров не стал сильно ворошить находку. Ему не хотелось спугнуть владельца. Он был убежден, что Шигин обязательно вернется за пакетом. И никуда он, разумеется, не уезжал, а просто морочил всем голову. А в таком случае его следовало как можно скорее найти и задержать, пока он не натворил бед со своими стволами и порошком. Хотя, кажется, с последним он уже успел это сделать. Отвязался по полной программе. Гуров почти не сомневался в том, что виновником смерти четверых ребят был именно Шигин – слишком много вокруг его личности сплелось совпадений. Проживание в одном доме с погибшим парнем, туманные объяснения насчет целей приезда в Глинск, сходство с человеком, которого Гуров преследовал, странный набор предметов в спрятанном пакете... «Кажется, в тот день мы с Кружковым очень сильно помешали этому человеку, – пришел к выводу Гуров. – Несомненно, он намеревался отчалить со всем своим багажом, но здесь было слишком много народу, да еще мы все время вертелись у него под ногами. Я уже тогда не доверял этому типу, но если бы мне в тот момент хотя бы намекнули про его сверток... Скрутили бы, и сейчас он бы уже давал показания. Врал бы наверняка, но, по крайней мере, сидел бы за решеткой. Люди с таким багажом только там и должны сидеть. А теперь вот крутись, лови этого проходимца!»