Бумажный тигр (II. - 'Форма') - Константин Сергеевич Соловьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Успокойся, приказал он себе. И вдруг странным образом успокоился. Гальванический гул в жилах стих, дыхание стало размеренным и спокойным, зрение прояснилось – в достаточной степени, чтобы хорошо разглядеть находящихся в комнате людей.
Ваш выход, Доктор.
- Прежде всего, господа и… дамы, благодарю вас всех за то, что пришли сюда. Я знаю, что для этого требовалось нечто большее, чем способность решать неказистые ребусы. Для этого требовалась смелость. Этой смелостью вы наделены в должной мере. А значит, я не ошибся.
Он обвел их взглядом, сосредоточенным и спокойным, как у старого мудрого змея. Забавно, до чего легко ему удавался этот взгляд – седины в его волосах было совсем немного.
- Что до секретности… Я надеюсь, вы с понимаем относитесь к той осторожности, которой я обставил нашу встречу. Глупо было бы надеяться обхитрить… хозяина острова столь примитивным образом. Однако я не хотел подвергать ваше доброе имя насмешкам или осуждению в том случае, если бы содержимое моего послания каким-то образом стало бы известно посторонним. Это могло бы причинить вред вашей репутации…
Пастух усмехнулся, смерив его взглядом.
- У вас интересная манера заботиться о безопасности своих гостей, мистер загадочник. Если вы не заметили, мы находимся посреди чертового Скрэпси. Поверьте, наша репутация – последнее, что подвергается здесь риску. Куда больше я опасался того, что мне проломят голову в подворотне. А ведь с нами еще и дама…
Дама встретила его взгляд, резко подняв голову. И хоть произошло это совершенно бесшумно, доктору Лэйду показалось, что он услышал звон стали – точно невидимые клинки парировали друг друга.
- Пусть моя безопасность вас не волнует. Я здесь уже четыре года и, уверяю, это достаточно долгий срок, чтоб я смогла оценить риск. Тем не менее, я тоже жду ответа. Что это за место?
Вопрос был задан требовательным тоном и прозвучал холодно, однако доктор Генри не мог не оценить мелодичность ее голоса, которую не портила даже легкая хрипотца.
- Это место называется «Ржавая шпора». Когда-то прежде здесь располагалась гостиница, надо думать, одна из самых паршивых дыр в Скрэпси. Сейчас она брошена и безлюдна, здесь избегают ночевать даже бродяги. Тем лучше она подходит для наших целей.
- Наших? – лицо Графини осталось непроницаемо, не озарившись улыбкой, однако насмешливый тон ее голоса делал улыбку необязательной, - Не рано ли вы записали нас в компаньоны?
Доктор Генри сделал шаг навстречу ей, подняв в успокаивающем жесте ладони. И споткнулся на ровном месте, услышав ее голос, щелкнувший подобно тонкому шпицрутену:
- Стойте на месте. У меня в ридикюле пистолет. Полуавтоматический «Шонбергер-Лауман» образца девяносто второго года. В его магазине – пять патронов. И первый из присутствующих здесь, кто совершит не в меру резкое движение, выбудет из числа компаньонов первым, о каком бы деле ни шла речь.
Она не лгала. Рука, обтянутая черной перчаткой, лежала внутри ридикюля, который она держала на уровне живота. Доктор Генри мысленно чертыхнулся, он сам был безоружен. Нарочно не взял оружия, зная, как будут нервничать собранные им люди, и теперь жалел об этом. Пожалуй, надо обзавестись оружием, подумал он с досадой, только не полу-автоматическим. Лучше старый добрый револьвер, который не даст осечки. Он привык доверять надежному реквизиту.
Поэт внезапно рассмеялся. Смех у него был нервный, всхлипывающий, сотрясающий тощее тело, но никто даже не посмотрел в его сторону. Все взгляды были устремлены на Графиню, прямую как натянутая струна.
- Что означало ваше послание? – резко спросила она, - Кто эти люди? Кто вы такой? Почему мы здесь? Я не люблю торопить людей, но в данном случае вам лучше поспешить с объяснениями, мистер таинственный незнакомец. Иначе следующий владелец этой гостиницы получит веский повод сменить ее название на «Растекшиеся мозги».
Доктор Генри ощутил досаду, но не испуг. Он привык работать с публикой и знал великое множество типичных реакций, из которых мог составить собственную картотеку, картотеку человеческих страстей. Увы, на сотню благодарных зрителей всегда придется пятеро скептиков, скандалистов и насмешников. Однажды, когда он давал представление в «Королевском аквариуме», свое третье представление в Лондоне, какой-то спятивший социалист, пронесший в театр обрез ружья, едва не застрелил его посреди представления, объявив шарлатаном и растлителем масс. В тот раз его спасла выдержка – своей невозмутимой улыбкой, бесчестное количество раз отрепетированной перед зеркалом, он заставил мерзавца замешкаться. Всего на несколько секунд, но этого времени оказалось достаточно, чтобы того скрутили полисмены, охранявшие порядок.
В этот раз все было немного сложнее, но и только.
- Опустите оружие, графиня, - мягко попросил доктор Генри, - Безусловно, пистолет может быть весомым доводом в беседе, но в данном случае это излишне. Я и так отвечу на все ваши вопросы.
- Графиня? – притворно изумился Пастух, покосившись на Графиню с выражением комического ужаса на лице, - В самом деле? Чертовски интересное здесь собралось общество…
- Хватит, - Архитектор устало поморщился, - Хватит, вы, оба. Если вас всех так томит таинственность, стоило сжечь письмо в пепельнице и остаться дома. Снять пиджак, выпить бокал хорошего вина и предаться приятным мыслям. Например, вообразить себе следующие двадцать лет на острове. Не уверен, что могу позволить себе такую же роскошь. Как вы нас нашли, мистер? И, если на то пошло, как вас зовут?
- Мое имя ничего вам не скажет, оно вам незнакомо. Но вы можете называть меня Доктором.
- Вы врач? – тут же спросил Пастух.
Деловой человек. Быстро думает и быстро задает вопросы. С такими приятно иметь дело.
- Нет. Скорее, я… ученый. Только не спрашивайте, каких наук, едва ли мне удастся найти нужные слова. Но по некоторым причинам мне проще всего представиться именно так. Значит, вы хотите знать, как я нашел вас, каждого из вас?
- И поскорее, - ледяным тоном произнесла Графиня, - Иначе неизвестные науки понесут невосполнимую утрату в вашем лице, Доктор.
- Дамы… - пробормотал Архитектор неодобрительно, - Вечно норовят устроить сцену по всякому поводу…
Взгляд, который Графиня бросила в его сторону, едва ли можно было назвать уважительным. Она была, без сомнения, красива, но какой-то уставшей, бледной красотой. Не свежей, как у только распустившейся розы, скорее, выдержанной холодной красотой хризантемы, долгое время простоявшей в хрустальной вазе.
- Никакой
