Тайник на Эльбе. - Александр Насибов

— А в Гамбурге почему не остались?

— Та же причина, господин директор. Дня не проходит, чтобы не прилетели англичане или американцы. Порт горит, город горит. Да, в Гамбурге и в Пруссии — один черт.

— Шофёр Генрих Губе — счастливчик, родился в сорочке, — сказал заведующий канцелярией.

Кюмметц повернул к нему голову.

Кригер пояснил:

— Через день после того, как Губе выписался, госпиталь 22-40 взлетел на воздух.

— Д-да, — пробормотал директор. — Но откуда об этом знаете вы, Кригер?

— После того как Губе явился ко мне, я звонил в Гамбург. Комендатура подтвердила все то, что сейчас он рассказал. Хотя, конечно, это предварительно, и мы пошлём туда официальный запрос. Туда и в Пиллау.

Кюмметц задумался. Затем он задал Губе ещё несколько вопросов — о службе, о семье, об автомобилях, на которых шофёру приходилось работать. Ответы давались чёткие и точные. Все свидетельствовало о том, что Губе человек уравновешенный, и Кюмметц немногим рискует, доверившись ему как шофёру.

Зазвонил телефон. Директор снял трубку, назвал себя. Внезапно лицо его расплылось в улыбке. Он даже привстал с кресла.

— Приветствую вас, господин группенфюрер, — радостно сказал Кюмметц. — Счастлив слышать ваш голос, ещё более рад тому, что не забываете старых друзей!… Ну, разумеется, и я. Послушайте, а не позавтракаете ли вы у нас, милейший Упиц? Фрау Кюмметц была бы счастлива… Дела? Да, да, я понимаю. Ну что же, если не гора к Магомету, то Магомет к горе, как говорят на Востоке. Я так хочу видеть вас, что бросаю все и немедленно еду!

Кюмметц положил трубку. Он был весел, довольно потирал руки, улыбался. Что-то насвистывая, вышел из-за стола, снял с вешалки шляпу. Аскер подал ему плащ.

— Кригер, — сказал директор, направляясь к двери, — займитесь этим человеком. Мы возьмём его на испытательный срок.

— Не начать ли испытание сейчас, господин директор? — сказал Кригер. — Быть может, новый шофёр и отвезёт вас?

Кюмметц остановился, озадаченно поглядел на Аскера.

— Хорошо, — сказал он. — Отведите шофёра Губе в гараж, и пусть он подаёт мой автомобиль.

Кригер и Аскер вышли. Вскоре Аскер подкатил к подъезду в легковом автомобиле. Директор ждал на тротуаре. Новый шофёр плавно притормозил, выскочил из машины, распахнул перед Кюмметцем дверцу.

— К зданию гестапо, — сказал тот, усевшись.

3

Проводив взглядом автомобиль, Кригер вернулся к себе и принялся за работу.

Вскоре зазвонил телефон.

— Слушаю, — сказал Кригер, сняв трубку. — Да, это я. Нет, нам уже не требуется шофёр. Мы только что взяли подходящего человека.

И он дал отбой.

На другом конце провода, в телефонной будке на окраине города, повесил на рычаг трубку Отто Шталекер.

— Молодец, — прошептал он.

Похвала эта относилась к Кригеру, ближайшему другу и помощнику Оскара Шуберта…

В начале тридцатых годов партия Гитлера развернула деятельную подготовку к захвату власти в стране. Силы нацистов, поддерживаемых финансовыми и промышленными магнатами, непрерывно росли. Тень паучьей свастики легла на немецкий народ. Противостоять нацистам мог только рабочий класс. Но пролетариат Германии был ослаблен предательской деятельностью социал-демократов, влияние которых в те годы было ещё довольно сильно. Коммунисты трезво оценивали обстановку. Они понимали: в этих условиях может случиться так, что нацисты добьются своего. И компартия предприняла ряд мер, чтобы не оказаться безоружной перед лицом надвигавшейся опасности.

Первое, что следовало сделать, — это сохранить кадры. И вот, в трагические для страны дни февраля — марта 1933 года, когда провокация с поджогом рейхстага помогла нацистам привести к власти своего фюрера и отряды штурмовиков взламывали двери в домах, отыскивая коммунистов, партия рабочего класса Германии ушла в подполье.

Некоторые члены КПГ и примыкавшие к партии активисты задолго до этого получили особое задание. Сущность его заключалась в том, чтобы проникнуть в партию Гитлера — НСДАП и в её органы, закрепиться там и вести работу в стане врага.

Такое задание выполнил и беспартийный экономист Карл Кригер. Помогло то, что он, как это знал ортсгруппенлейтер[20] Остбурга и другие нацистские заправилы города, был выходцем из мелкобуржуазной среды: отец Кригера имел магазин меховых изделий.

В 1932 году Карл Кригер оформил своё членство в НСДАП. На стене гостиной его дома появился большой портрет Гитлера, на бархатной скатерти ломберного столика — экземпляр «Майн кампф» в переплёте алого сафьяна с тиснением.

С тех пор Кригер жил двойной жизнью, полной опасностей и тревог. Он должен был непрестанно доказывать свою преданность режиму. И Кригер делал это весьма старательно. Он, в частности, принимал активное участие в июньских событиях 1934 года, о которых уже упоминалось, охотился, как и Гейнц Улиц, за сподвижниками Эрнста Рема, был беспощаден к тем, кого должен был разыскать и уничтожить. Что ж, совесть его не протестовала — эти люди, как бы они ни относились к Гитлеру, все равно были нацистами, злейшими врагами рабочего класса Германии.

После июня положение Кригера в НСДАП окончательно укрепилось. Он был принят в СС, а затем получил тёпленькое местечко управляющего канцелярией завода «Ганс Бемер». Директор Кюмметц высоко ценил Кригера за точность и исполнительность и полностью ему доверял.

Таков был Карл Кригер.

Закончив телефонный разговор со Шталекером, он задумчиво полистал бумаги нового шофёра, вызвал стенографистку и продиктовал запрос в гамбургскую военную комендатуру на Генриха Губе.

— Чья подпись? — спросила стенографистка.

— Директора завода. Отпечатайте, отнесите господину Кюмметцу подписать и отправляйте.

Стенографистка взяла блокнот и вышла.

Кригер был спокоен за результат запроса. Выполняя поручение Шуберта устроить на завод Краузе, он специально побывал в Гамбурге и проверил то, что днём раньше узнал по телефону: госпиталь уничтожен, а военная комендатура располагает только списками находившихся в нем на излечении людей. И в одном из этих списков, после того как с ними «ознакомился» Кригер, появился и Генрих Губе…

Прошло дней десять. Аскер, встретившись с Кригером на заводе, шепнул, что хотел бы поговорить. Вскоре он сидел в кабинете заведующего канцелярией, старательно заполняя анкетный лист.

— Вам знакома такая фамилия: Гейнц Упиц? — спросил Аскер.

— Группенфюрер СС?

— Да. Человек этот прибыл в Остбург, и я несколько раз возил к нему директора.

— Они хорошо знают друг друга. Кюмметц — матёрый нацист, окончил в прошлом «Хоэ шуле»[21], занимал пост целленлейтера[22]. Фигура, словом, достаточно мерзкая. — Кригер усмехнулся. — О лучшем «хозяине» вы не могли и мечтать. Ко всему, он ещё и старый член СС.

— Да… — Аскер помедлил. — Мы уезжаем с ним. И не куда-нибудь, а в Аушвиц[23].

— Что там понадобилось Кюмметцу? Ага, понимаю, пленные? Рабочая сила? Странно, но он ничего мне не говорил.

Кригер встал, прошёлся по кабинету.

— Когда вы едете? — спросил он.

— Послезавтра.

— Так… Кстати, вчера пришёл ответ из полиции. Проверка закончена, и вы утверждены в должности.

— Спасибо… Я бы хотел напомнить о сварщике Висбахе.

— Да, я знаю. Шуберт говорил мне. Висбахом занимаются. К вашему возвращению кое-что проясним. Все предпримем, что в наших возможностях. Но не рассчитывайте на слишком многое. Боюсь, что в отношении этого человека вы ошибаетесь. Сегодня вновь наводил справки. О нем говорят только хорошее.

— Вы не так поняли меня. Я ни в чем его не подозреваю. Просто хочу ближе приглядеться к нему, вот и все.

4

На следующее утро, когда Аскер вёз директора на завод, Кюмметц осведомился, готова ли машина к поездке.

— Вчера, поставив автомобиль в гараж, я бегло его осмотрел, господин директор. Полагаю, надо будет кое-что подтянуть.

— Хорошо, — сказал Кюмметц, — действуйте, да поторапливайтесь; я распоряжусь, чтобы вам помогли.

Приехав на завод, Аскер поставил машину в бокс. Почти тотчас же явился присланный Кригером механик. Им оказался Отто Шталекер.

Они быстро исследовали мотор, затем подлезли под автомобиль. Аскер возился у заднего моста, в то время как механик проверял тяги рулевого управления и тормозную систему. Внезапно гаечный ключ, которым действовал Шталекер, сорвался и с силой ударил в раму автомобиля. Послышался резкий дребезжащий звук. Вдвоём они очистили раму от грязи и обнаружили трещину. У Аскера мелькнула мысль.

— Позвоните Кригеру, — сказал он, — сообщите о повреждении и попросите, чтобы прислал сварщика. Самого лучшего!

Шталекер вылез из-под машины и поспешил к телефону.

Расчёты Аскера оправдались. Кригер прислал Макса Висбаха. Это был человек лет сорока пяти, с приятным открытым лицом, высоким лбом, обрамлённым волнистыми седеющими волосами. Особенно красивы были его глаза — большие и умные.