Поселок (С иллюстрациями) - Кир Булычев

И тут заголосила Ирина.

— Сынок! — кричала она, нарушая этим молчаливую торжественность полета. — Сынок, ты цел? Олежка!

Олег услышал этот крик, и ему стало стыдно, что мать зовет его, как маленького, но потом мелькнула мысль, что и у Наполеона, наверное, была мама, и он, высунувшись из корзины и крепко цепляясь за веревки, заорал вниз:

— Все в порядке!

Совсем маленький темный силуэт Олега — голова и плечи — был виден всем на земле, и все стали кричать, дети запрыгали, а Ирина зарыдала во весь голос.

Шар медленно двигался над головами — это был самый настоящий воздушный корабль, который может полететь в небо.

Старый помог Вайткусу, который так и просидел ту минуту на земле, подняться и сказал ему:

— А потом они изобрели воздухоплавание.

Вайткус улыбнулся.

— Уменьши пламя в горелке! — выкрикнул Сергеев. — Уменьши подъемную силу! Ты меня слышишь?

— Отлично слышу! — откликнулся Олег, и его голова пропала.

Олег обернулся к горелке, осторожно уменьшил пламя, но не сильно. Теперь, когда все обошлось, ему совсем не хотелось спускаться.

Он еще раз поглядел вниз и помахал рукой:

— Все в порядке!

И увидел поселок сверху. Сразу весь. Улицу — грязную речку, вдоль которой тянулись такие жалкие сверху хижины, кривые крыши сараев и мастерской, покосившаяся изгородь. Маленькую россыпь человечков — их пришлось угадывать, потому что некоторые стояли прямо под шаром. Кто-то махал руками, дети прыгали, изображая дикий танец.

Олег увидел, что на пороге своей хижины сидит Кристина. Может, не захотела прийти к шару, а может, о ней забыли в суматохе.

А вон там задрала зеленую морду коза. Она еще не видела летающих слонов.

Взгляд Олега скользил дальше, за ограду — неширокая полоса луга, а потом начинался лес. Никогда он еще не видел его сверху. Сплетение белесых голых ветвей, кое-где бурые и зеленые пятна лишайников и лиан, и это месиво тянется до болота. Сверху болото, такое обширное, кажется совсем небольшим, и за ним начинается кустарник, дальше снова лес, без перерыва и просвета, скрывающийся в туманной дымке.

Олег осторожно перешел на другую сторону корзины. Теперь ему было видно начало пути, которым они прошли к горам, к «Полюсу». Снова лес, за ним пустошь и красные скалы, поднимающиеся из леса.

Еще два шага вправо. Тоже лес. Только он прерывается — там участки степи, куда они ходят охотиться на оленей, и темная стена большого дальнего леса, куда редко добираются охотники и собиратели. Там нет дичи, и во влажной полутьме таятся хищные цветы и лианы.

Подул ветер, стараясь унести шар. Корзина задрожала.

Олег понимал, что ему нужно еще уменьшить огонек горелки. Люди внизу ждут, когда он спустится. Но он не мог оторваться от простора, открывшегося перед ним. Он перестал быть муравьем, ползающим среди ветвей, он взлетел над миром, как птица, и совсем иные масштабы этого мира наполнили Олега свободным и щекотным чувством могущества и уверенности в себе и в тех маленьких человечках, что ждут его внизу. Это чувство было чем-то сродни тому, что посетило его, когда он впервые увидел за перевалом в горной долине на снегу громадную чечевицу космического корабля. Но тот корабль был лишь памятью о могуществе людей. Этот же полет был сотворен им самим. И Олег понял, что более всего он хочет обрезать этот канат и подняться высоко, к самым облакам, чтобы увидеть дальше и полететь над этими лесами, не таясь в них и не опасаясь никого.

Олег подумал, что братья Монгольфье не могли сравниться с ним. Они поднимались над своим родным городом, где никто не грозил им смертью. Им надо было победить только воздух. Олегу надо было победить всю эту планету, которая хотела их убить.

Высота была невелика, вряд ли здесь было намного холоднее, чем на земле, но Олегу стало зябко. Наверное, переволновался. И когда он закрывал горелку, пальцы у него дрожали.

Шар постепенно терял силу и желание умчаться к облакам.

Внизу Сергеев и Дик стали тянуть за канат, чтобы помочь шару плавно спуститься.

Мир вокруг начал уменьшаться, горизонт приближался.

В начале лета подготовка к походу на корабль несколько замедлилась. Два главных участника этого дела — Олег и Сергеев — часто отвлекались на другие дела. Олег все продолжал возиться с шаром. Что-то изобретал в нем, мастерил, почти каждый день поднимался вверх, чаще вдвоем с кем-нибудь. У Сергеева была другая забота — Линда Хинд переехала все-таки к нему. Свадьбы никакой не было, и праздника, в общем, тоже, если не считать, что взрослые собрались к ним в дом, посидели, помянули Томаса и покойную жену Сергеева, выпили чаю, пожелали Линде с Сергеевым вернуться благополучно на Землю. И разошлись.

Взрослых в поселке осталось очень мало, и некоторые из них были совсем плохи. Сильно сдал Старый, хворала большая Луиза, а слепая Кристина сама о себе говорила, что она не жилец. Олегову мать так замучил радикулит, что она большую часть дня лежала на постели. Поэтому в огороде возились в основном Вайткус с Линдой и Эгли, а Сергеев занимался мастерской. И конечно, все больше дел падало на долю молодых. Охота в эти недели полностью перешла в ведение Дика, который брал с собой Казика, а иногда Пятраса Вайткуса. Их уже трудно было назвать мальчиками — это были подростки, умелые, ловкие и быстрые. В школу они теперь не ходили, да Старый и не мог им больше ничего дать. Его прошлое для них было будущим, причем близким и достижимым. Отныне все верили в шар и даже склонны были преувеличивать его возможности. Казалось, что на шаре можно летать к кораблю, когда и как хочешь.

Олег лучше других понимал, что его детище — корабль ненадежный. Он уже научился чувствовать шар и знал, как легко он под действием слабого ветерка готов нестись куда придется.

Во второй свой полет Олег взял с собой Казика. Это было справедливо. Казик добровольно возился с неприятными делами, связанными с шаром. Он без устали таскал дрова для шара и давил прессом масло из них. Он ходил на охоту на мустангов, потому что надо было чинить и латать шар.

Олег заметил, правда не сразу, как проявляется человеческий эгоизм в отношении к шару. Может, люди и не замечали собственного эгоизма, только со стороны ты видишь чужие слабости. Те, кто хотели полететь на шаре, честно помогали его запускать, держа веревки, скатывать его и прятать под навес, когда полет кончался. Но после того как сами поднялись в воздух, интерес их к шару пропадал. Большинство из тех, кто летал с Олегом, полет разочаровал. Был момент страха, когда шар поднимался, потом возникал интерес — увидеть лес и поселок сверху. Вот и все. Так было с Линдой и с Лиз, которая три раза пропускала свою очередь, потому что очень боялась, потом все же забралась в корзину, а когда шар поднимался, визжала от страха так, что ребятишки, смотревшие снизу, чуть не умерли от смеха. Вайткус, поднявшись в воздух, внимательно глядел вокруг, а потом сказал, что надо будет сходить за болото, потому что он видит в чаще за ним яблоневые деревья. Старый молчал, когда они были наверху. Минут двадцать молчал, потом произнес: «Спасибо, можно опускаться». Эгли смотрела на поселок, потом вытерла глаза, может, от ветра, может, соринка попала. И уронила: «С ума сойти, какое убожество».

Мать лететь отказалась, и это было хорошо. Но каждый раз, когда Олег готовился к полету, она выходила на площадку и обязательно проверяла, хорошо ли держит канат.

Казик с Фумико канат нарастили. Еще метров на двадцать. Больше не получалось. Он оказывался таким тяжелым, что тянул шар книзу, к тому же начинал рваться.

Дик поднялся одним из последних. Он несколько дней после первого полета избегал Олега, так как считал себя виноватым в том, что чуть не произошло крушение. Олег сам спросил его, хочет ли он подняться, и Дик согласился.

В тот день шел дождик, и капли срывались с шара, отчего было плохо видно. Олег чувствовал, что Дик оробел — он был в чужой обстановке, а Дик всегда терялся в чужой обстановке: Олег помнил, каким был Дик на «Полюсе». Он так и простоял весь полет, держась за канаты со своей стороны корзины, и не решился обойти ее. Дик взял с собой в полет арбалет и даже заткнул за пояс бластер, все это было лишнее, но Олег сделал вид, что не заметил.

Неожиданно Дик сказал:

— Летом надо будет дойти до большой степи. Я думаю, она начинается вон там.

И он показал пальцем к югу, где лес сливался с облаками.

— Там должно быть много оленей, — добавил Дик.

И Олег понял, что Дик все равно остается на земле.

Но он был неправ. Дик чувствовал себя неуверенно в слишком легкой, почти прозрачной плетеной корзине. Однако главное было в другом: впервые в жизни он завидовал Олегу.

Пока Олег занимался хоть и нужными для поселка, но не очень нужными, с точки зрения Дика, делами, Дику было все равно. У него был свой лес и свои победы. И только теперь, глядя на лес и видя, как среди ветвей крадутся шакалы, как ползет по стволу ногастая змея, как пучатся от весенних соков стволы серебряных сосенок, — видя то, что было недоступно не столь тренированному и чуткому взгляду Олега, Дик осознал дополнительную власть и свободу, которые дает обладание шаром. В нем проснулось острое желание лететь по воздуху к новым лесам, гнаться за стаями зверей, опускаться на ночь возле таинственных речек…