Левиафан - Роберт Шей

РПД, 27 лет, латентный гомо. Отец богат как Крез. Пять сессий в неделю по $50 каждая, итого $250. Продержать в терапии 5 лет — $65 тыс. в кармане. Быть амбициознее, цель — десять лет. Это $130 тыс. Прекрасно.

РПД вовсе не латентный гомо. Прогрессирующий психопат. Моральный урод. Явно кайфует, наблюдая, как я выкачиваю деньги из его отца. Случай безнадёжный. Все мотивы — эго-синтонические. Мерзавцу на все наплевать. М. б., 12 лет? Это же $156 тыс. Обалдетъ!

РПД: снова садизм. Считает, что в этом ключ. Нужна предельная осторожность. Если его поймают на чем-то серьёзном, тюрьма или диспансер. И прощайте, $156 000. Успокоить наркотиками?

Сегодня РПД шизофренирует. Загрузился чепухой, которую нагадала цыганка. Надо что-то делать: попадёт к оккультистам — забудь про 13 штук в год.

Ключик к РПД: все началось с войны. Не может смириться с тем, что все должны умереть. Метафизическая зацикленность. Рассуждения вроде: «Я ничего не могу изменить»… «Вот если бы существовала пилюля бессмертия». Угроза, что переметнётся к оккультистам или даже уйдёт в лоно церкви, намного реальнее, чем я мог предполагать. Кажется, 13 штук ускользают из рук.

РПД хочет ехать в Европу. Намерен познакомиться с этим sheiss-dreck dummkopf[32] Карлом Юнгом и, возможно, лечиться у него. Сказать родителям, что он слишком болен для такого путешествия. Прошло всего 10 месяцев, а РПД уже уехал. Все дело вылилось в несчастных 11 штук. Слишком взбешён, чтобы сегодня встречаться с пациентами. Целое утро готовил письмо в «Глоб» о том, почему надо запретить гадалок. Если бы я только мог дотянуться до глотки этой паршивой бабы, взять за горло жирную невежественную суку! 156 000 долларов. Коту под хвост. И только потому, что он жаждет бессмертия и не знает, как его достичь.

(В Ингольштадте Дэнни Прайсфиксер и Кларк Кент по-прежнему таращатся друг на друга рядом со спящей Леди Велькор; к ним в комнату врывается Атланта Хоуп, которая только что приняла душ. Бросившись на постель, она целует и обнимает их обоих.

— Такое со мной было впервые, — восклицает Атланта. — Впервые в жизни я это сделала! И для этого понадобились вы, все трое!

— А как же я? В этом случае требуются Пятеро, помнишь? — говорит Леди Велькор, открыв глаза.)

В то время Маме Сутре было всего тридцать лет, и она специально выкрасила несколько прядей волос «под седину», чтобы соответствовать образу Мудрой Женщины. Мама Сутра узнала Дрейка в ту же секунду, как он вошёл в чайную, — сын старого Дрейка, чокнутый, но при деньгах.

Он подозвал её к себе жестом, ещё не успев сделать заказ официантке. Мама Сутра, мгновенно окинув его взглядом, поняла по мятому костюму, что Дрейк недавно лежал на спине. От Бикон-Хилла слишком далеко пешком до Бостон-Коммона; зато здесь много шринков[33]; следовательно, он пришёл не из дома, а с сеанса терапии.

— Чайные листья или карты? — вежливо поинтересовалась она, сев по другую сторону столика.

— Карты, — рассеянно сказал Дрейк, глядя из окна вниз на Коммон. — Кофе, — бросил он официантке. — Чёрный, как грех.

— Наслушался этих проповедников на улице? — проницательно спросила Мама Сутра.

— Да. — Он обаятельно улыбнулся. — «Кто верует, тот никогда не вкусит смерти»[34]. Сегодня они просто в ударе.

— Перетасуй, — сказала Мама Сутра, подавая ему карты. — Но они пробудили в тебе некую духовную потребность, сын мой. Вот почему ты пришёл сюда.

Дрейк смерил её циничным взглядом. — Я намерен попробовать по одному разу все виды колдовства. Сюда пришёл прямиком от представителя самой свежей разновидности. Он совсем недавно из Вены.

— Бьёт точно в цель, — подумала Мама Сутра.

— Тебе не поможет ни его наука, ни невежественная вера тех, — мрачно сказала она, не обращая внимания на цинизм Дрейка. — Будем надеяться, что карты укажут тебе путь. Она разложила традиционное «Древо Жизни».

В Короне выпала перевёрнутая Смерть, а под ней — Король Мечей в Хокме и Рыцарь Жезлов в Бине.

— Кто верует, тот никогда не вкусит смерти, — цинично процитировал Дрейк.

— Я вижу поле сражения, — начала Мама Сутра. По Бостону давно ходили сплетни, что первые странности в поведении Дрейка появились сразу после войны. — Я вижу Смерть, которая подходит к тебе совсем близко, а потом уходит от тебя. — Она драматично ткнула пальцем в перевёрнутую карту Смерти. — Но многие из тех, к кому ты глубоко привязался, умерли, очень многие.

— Мне мало кто нравился, — нехотя процедил Дрейк. — В основном я беспокоился о собственной шкуре. Но ты продолжай.

Она взглянула на Рыцаря Жезлов, выпавшего в Бине. Стоит ли упомянуть о подразумевающейся бисексуальности? Он ходит к шринку — значит, воспримет это адекватно. Мама Сутра попробовала удержать в фокусе внимания одновременно Рыцаря Жезлов и Короля Мечей, и тогда ей все стало ясно.

— В тебе живут два человека. Один любит людей, возможно, слишком сильно. Второй же отчаянно пытается избавиться чуть ли не от всего человечества. Ты Лев, — неожиданно добавила она, чувствуя, что прыгает в неизвестность.

— Да, — невозмутимо согласился Дрейк, решив, что она вполне могла заранее выяснить даты рождения всех самых богатых людей в городе на случай, если кто-нибудь из них ненароком сюда заглянет. — Шестое августа.

— Львам очень трудно смириться со смертью, — печально произнесла Мама Сутра. — Ты похож на Будду, увидевшего труп на дороге. Чего бы ты ни достиг в жизни, тебе всегда будет мало, потому что ты был на войне и видел слишком много трупов. Ох, сынок, если бы я могла тебе помочь! Но я всего лишь толкую карточный расклад; я не алхимик, продающий эликсир бессмертия. Пока Дрейк переваривал сказанное — Мама Сутра поняла, что её слова достигли цели, — она занялась перевёрнутой Пятёркой Жезлов в Хеседе и Магом в Гебуре.

— Как много Жезлов, — сказала она, — как много огненных знаков! Ты истинный Лев, но огонь пожирает тебя изнутри. Посмотри, как энергичный Рыцарь Жезлов переходит в перевёрнутую Пятёрку: вся твоя энергия — а у Львов очень мощная энергетика — обращена против тебя. Ты пылаешь изнутри, пытаешься себя сжечь, чтобы возродиться. Но Маг, указывающий тебе путь, расположен под Королём Мечей и находится в его ведении; твой разум не позволяет тебе признать необходимость огня. Ты по-прежнему бунтуешь против Смерти. — Дурак выпал в Тифарете и, что любопытно, в прямом положении. — Но ты очень близок к тому, чтобы сделать последний шаг. Ты готов позволить огню уничтожить даже твой интеллект и умереть для этого мира.

«Все идёт как по маслу», — подумала Мама Сутра — и увидела Дьявола в Нецахе и перевёрнутую Девятку Мечей в Йоде. Остальная часть Древа была ещё хуже: Башня в Йесоде и Влюблённые, перевёрнутые (ну конечно!) в Малкуте. Ни единой карты Чаш или Пентаклей.

— Ты намерен явиться миру в качестве более сильного человека, — слабым голосом произнесла она.

— Это не то, что ты видишь, — перебил её Дрейк. — И не то, что вижу я. Дьявол и Башня вместе составляют довольно разрушительную пару, разве не так?

— Наверное, ты также знаешь, что означает перевёрнутая карта Влюблённых? — спросила Мама Сутра.

— Ответ Оракула — всегда Смерть[35], — процитировал Дрейк.

— Но ты с этим не смиришься.

— Единственный способ победить Смерть — пока наука не создаст пилюлю бессмертия — поставить её себе на службу, держать её при себе как частного детектива, — бесстрастно произнёс Дрейк. — Вот путь, который я ищу. Бармен никогда не становится алкоголиком, а верховный жрец смеётся над богами. Кроме того, Башня прогнила насквозь и заслуживает быть разрушенной. — Внезапно он указал на карту Дурака. — Очевидно, у тебя действительно есть кое-какие способности — даже если ты мошенничаешь, как все аферисты из твоего цеха, — поэтому ты должна знать, что, когда человек пересёк Бездну, перед ним открываются два пути — правосторонний и левосторонний. Судя по всему, меня направляют на путь левой руки, что только подтверждает мои догадки. Продолжай, расскажи мне все, что видишь, я ничего не боюсь.

— Прекрасно. — Мама Сутра подумала, а вдруг он один из тех немногих, кто в конце концов попадёт в поле внимания Светящихся. — Превратить смерть в слугу — хорошая тактика. Твой путь — действительно левой руки. Ты причинишь колоссальные страдания — и в первую очередь самому себе. Однако пройдёт совсем немного времени — и ты перестанешь обращать внимание даже на те ужасы, которые будешь навлекать на головы других. Люди посчитают тебя материалистом, поклоняющимся только деньгам. Что ты больше всего ненавидишь? — неожиданно спросила она.