Почти джентльмен - Пэм Розенталь

– Вы хотите попробовать еще раз?

– Нет, мы отказались от этой затеи. Что толку гоняться за химерами? Теперь мы с Рейксом с удовольствием предаемся мечтам о расправе. А почему вы спрашиваете, милорд? Хотите составить нам компанию?

«Я составлю тебе компанию в аду», – подумал Дэвид, сжимая кулаки и едва сдерживая порыв надавать этому обжоре тумаков и вышвырнуть его из своего дома.

Однако гнев и отвращение в душе Дэвида быстро сменились другими чувствами. Здесь было разочарование: он ясно понял, что Смайт-Кокран не является автором угрожающих писем. Было и облегчение: по крайней мере теперь он мог спокойно вычеркнуть из списка подозреваемых сразу двоих мужчин. Необходимость личной встречи с Рейксом отпала.

Дэвид лишний раз убедился в правоте своей догадки: в этом деле замешан Крашоу. Бедная Феба! Сколько же ненависти пробудил ее маскарад в рядах знатной публики! Ну ничего, он обязательно ее спасет.

Когда часы пробили половину одиннадцатого, из глубокого кресла донесся громкий храп. Смайт-Кокрана разморило от сытной еды, тепла и хорошего вина. Он закутался в кокон своих сладких фантазий и благополучно уснул. Слава Богу! Дэвид был рад, что ему не придется продолжать беседу с этим джентльменом.

Посмотрев в огонь, он быстро принял решение и позвонил дворецкому.

– Вот что, Граймз, позови лакея и вместе с ним переложи мистера Смайт-Кокрана в гостевую спальню. Если завтра утром мы с ним не увидимся, на что я сильно надеюсь, принеси ему мои извинения. Я решил уехать в Линкольншир на несколько дней раньше, чем планировал. Пусть Дикерсон подготовит лошадей и карету, а Крофт уложит мои вещи в маленькую сумку. Да, и скажи кухарке, чтобы она приготовила завтрак пораньше и дала нам с Крофтом корзинку с ленчем в дорогу. Но прежде поблагодари ее от моего имени за чудесный обед. Мы отправимся на рассвете.

Надо будет отправить письма Вулфу, Стоуксу и Фебе, сообщив им о своих изменившихся планах. Он надеялся, что Феба поймет, как трудно ему быть в Лондоне и не видеться с ней. Лучше уехать домой и снять тяжкое бремя со своего управляющего. Бедному парню пришлось самому раздавать сельским жителям целый вагон рождественских подарков.

Он встал, раскинул руки в стороны и расправил мощные плечи, сделав несколько глубоких вздохов, чтобы успокоиться. Его сердце билось слишком часто, живот слегка скрутило. Нельзя есть хорошую пищу и вести отвратительный разговор. Но ничего, он почувствует себя лучше, как только тронется в путь.

Письмо Фебе Дэвид приберег напоследок. Как и следовало ожидать, он испортил несколько листов бумаги в тщетной попытке составить правильные фразы. Первый набросок получился слишком сухим и по-детски невинным, второй – витиеватым и многословным. Он бросил оба письма в огонь и лишь с третьего раза написал то, что хотел. Правда, послание получилось несколько официальным. Было бы легче, если бы она разрешила ему называть ее по имени. И потом, он должен был сказать ей о своей любви.

Эта последняя мысль ошеломила Дэвида. Он любит Фебу! Неудивительно, что ему было так трудно писать письмо: он поведал ей все, кроме самого главного.

Любовь… Почему он никогда не думал об этом чувстве? Секс, свадьба, даже дети. Жизнь, проведенная вместе с желанной женщиной. Но любовь? До сих пор он прекрасно обходился без нее.

Теперь же Дэвид понял, что влюбился – окончательно и бесповоротно.

«Вы не настолько хорошо меня знаете, чтобы обо мне заботиться», – предупредила его Феба. Но она ошибалась. Он будет о ней заботиться, что бы ни случилось.

Линсли рассеянно смотрел в огонь, слушая его тихое потрескивание. Но постепенно в его сознание просочился другой звук. Кто-то стучал в парадную дверь – да так сильно, что дрожали оконные стекла.

На лестнице раздались шаги дворецкого. Черт возьми, кого это принесло в такой час?

Дэвид вскочил с кресла и поспешно вышел в фойе.

– Прошу прощения, милорд, – начал Граймз, – но к вам пришел мистер Стоукс. Сэр, он настаивает…

Стоукс отпихнул Граймза в сторону:

– Идемте со мной, сударь. Эта дама… О Боже!

– С ней что-то случилось, Стоукс?

– Нет, сударь, с ней все в порядке. Беда стряслась с… молодым человеком.

Дэвид впервые увидел, как Стоукс краснеет. И впервые услышал, как он запинается. Казалось, он хотел что-то сказать, но стеснялся.

– Она велела мне зайти за вами. У крыльца ждет кеб. Стоуксу нелегко далось объяснение с лордом Линсли. К сожалению, улицы были запружены транспортом, и кеб слишком долго ехал на Брансвик-сквер. Бледный рассерженный граф сидел с таким ошеломленным видом, как будто ему неожиданно дали под дых.

«Не мое дело – говорить подобные веши, – думал Стоукс. – Дама должна была сама сообщить лорду Линсли о случившемся. В конце концов, это по ее вине избили бедного юношу».

Но кеб прочно застрял в дорожной пробке. В большом доме неподалеку только что закончилась светская вечеринка. Из парадных дверей выходили расфранченные джентльмены и их дамы. Конные экипажи заполонили ближайшие улицы. Между тем граф Линсли хотел знать, причем немедленно, что именно произошло в доме интересующей его дамы. У Стоукса не было выбора: он рассказал все, что знал.

Впрочем, знал он совсем немного. Симпатичный белокурый юноша приходил к даме по вторникам и субботам, но вчера вечером он явился в неурочный час, о чем любезно поведал Стоуксу мистер Симмс.

Стоуксу нравился старый лакей. Они подружились в один ненастный день, когда Симмс пригласил его на кухню и угостил чашкой чая.

– Ни к чему тебе ошиваться на улице в такую непогоду. Так недолго и простудиться, – сказал он. – Насколько я знаю, в ближайшие несколько часов она не собирается выходить из дома.

Они поговорили о хозяйке дома и о ее чудачествах. Выяснилось, что и Симмс, и его госпожа знают, что Стоукс ее охраняет. Это был удар по самолюбию здоровяка: ему казалось, что он чертовски хитер.

– Я вам очень признателен, мистер Стоукс, – добавил Симмс. – Я так за нее волнуюсь!

Он говорил, как добрый старый дядюшка. Похоже, он знал эту даму еще ребенком. Стоукс понял, что Симмсу не по душе визиты юноши.

Билли должен был прийти в одиннадцать. Около девяти Стоукс ушел со своего поста. По правде говоря, у него тоже было свидание. С тех пор как у него завелись лишние деньги, грудастая Долли Мартин охотно проводила с ним время.

– Но, явившись в таверну «Веселая ворона», я увидел, что она сидит в обнимку с Камменсом Смоллом. Я надавал Смоллу по морде и вышел на улицу освежить голову. И тут вдруг почувствовал, что мне надо быть на своем посту – на Брансвик-сквер. Я вернулся слишком поздно. На ее крыльце лежало тело юноши. Он был жив – я не думаю, что его хотели убить, – но сильно избит.