Выбор павшего. По следу памяти. - Дарья Гущина

И в моей памяти одна за другой возникали картины жизни в Тхалла-тее до нашего позорного изгнания.

Дейте, как и харты, народностью были довольно малочисленной — в городе проживало пятьдесят семей, не считая родных вождя. И это — изо всех семи миров. И при строительстве отец сей факт учел — Тхалла-тей рассчитан как раз на данное количество жителей. Почему не на большее? Потому что у нас кто-то рождался лишь тогда, когда кто-то умирал, и численность дейте оставалась неизменной испокон веков.

Немного приведя в порядок мысли, я нерешительно открыла глаза и первым делом посмотрела на себя. Все верно. И сейчас я выглядела так же, как и до изгнания. Исчезли без следа мелирование, короткая стрижка и парикмахерское достижение двадцатого века — долговременная укладка, а взамен им — длинные, темно-каштановые и совершенно прямые волосы спускались ниже плеч. Бледная обычно кожа приобрела смуглый оттенок, а остальное (я старательно ощупала собственное лицо) — осталось прежним. И, значит, перед очередным своим рождением мы выбирали себе родителей, дабы сохранять привычную внешность… И, похоже, мы много чего еще выбирали себе заранее, пользуясь памятью…

Занятно.

Порыв теплого ветра ласково взъерошил непривычно длинные волосы. Кое-как заплетя эту красоту в косу, я отлепилась от стены и, щуря на солнце глаза, медленно побрела по дороге к своему прежнему дому. А под моими ногами также медленно и лениво проплывали облака. И я в который раз удивилась чудесам местных дорог. Всего их — шесть, и у каждой — своя особенность. У Звездной — мерцающие звезды на черном бархате ночи. У Лунной — серебристо-сияющий цвет, словно и не по дороге идешь, а по лунной тропе, какие ночное светило оставляет на водной глади. У Грозовой — яркие всполохи разрядов среди темных туч. А у Радужной, Солнечной и Облачной, по которой я сейчас и шла — по аналогии. Особенно эффектно дороги смотрелись ночью — вот уж когда действительно создавалось ощущение, будто идешь по небу. К тому же, в темное время суток они излучали естественный свет, чтобы любители поздних прогулок не блуждали по полчаса в поисках нужного пути.

Дороги ровными лучиками расходились от центра, где находился замок вождя, и приводили к пяти «поселкам», каждый из которых включал в себя десять расположенных по кругу домов (шестая же, как вы помните, вела к вратам). И я небезосновательно подозревала, что отец при строительстве Тхалла-тея использовал в качестве модели солнце. По крайней мере, на то указывала карта города. Рисунок — просто один в один.

А вдоль дорог двумя ровными рядами выстроились высокие ажурные арки, укутанные покрывалом цветущего плюща, позади них же — начинался парк. Теплые лапы голубых елей приветственно выглядывали из проходов, и я невольно улыбнулась, вспоминая, как училась ориентироваться среди многочисленных парковых троп. Что тропа из пятой от ворот арки слева — ведет к фонтану, восьмая справа — к озеру, а десятая — к Лунной дороге…

Проверяя себя, я свернула на восьмую тропу, приветливо помахав порхающим вокруг цветов феям. Крошечные, как бабочки, улыбчивые существа с прозрачными разноцветными крылышками и на удивление громкими, звонкими голосами, помахали мне в ответ, наперебой объясняя дорогу. Ни в одном из семи миров фей я ни разу не встречала. Они рождались из цветов плюща, а тот почему-то рос только в Тхалла-тее. Когда умер город, погиб и плющ, и эти волшебные создания… Лес по-прежнему окружал древние руины неприступной стеной, но некая часть магии Слова навсегда ушла вместе с нами.

Вообще лес занимал примерно две трети площади "небесного острова", а сам по себе Тхалла-тей настолько мал, что его вдоль и поперек можно обойти меньше чем за день. И, хотя город являл собой настоящее произведение искусства, главные его чудеса скромно прятались среди деревьев. Мое любимое озеро, например…

Под ногами приятно шуршала прошлогодняя хвоя, перекликались, прыгая с дерева на дерево, проворные белки. Осторожно отводя от лица ветви, я добрела до круглой полянки и остановилась. Вот оно, то самое место, что постоянно мне снилось и во время путешествий по Альвиону, и дома… Сколько же приятных воспоминаний у меня с ним связано…

Из таинственных глубин парка выбегал мелкий, извилистый ручеек и, весело журча, впадал в крошечное, круглое озеро. С одной стороны к озерцу подступали величественные ели, чьи дрожащие тени отражались в чистой и прозрачной, как стекло, воде, а с противоположной — раскинулась поляна из диковинных нежно-голубых цветов, напоминающих наши кувшинки. Металии — тоже росли только у нас, и венок с букетом из них считался непременным атрибутом любой невесты.

Роскошный цветочный ковер спускался до самой кромки озера, и несколько крупных металий зигзагообразной дорожкой пробегали по поверхности воды, указывая путь к изящной беседке, что стояла на крошечном островке. На фоне темного леса отчетливо вырисовывались стройные белые колонны и куполообразная крыша, увитые цветущим плющом, а порхающие нее вокруг вездесущие феи при виде меня приветственно защебетали, приглашая на огонек.

Подойдя к воде, я осторожно допрыгнула до первой металии и замерла, вытянув руки и удерживая равновесие. Можете мне не верить, но мелкое на вид озерцо на самом деле — очень глубокое, а вода — ледяная. Однажды, помнится, я туда все-таки упала… Вылавливали меня долго и без удовольствия. К тому же, я насмерть перепугала илоний — небольших, светящихся в темноте рыбок вроде наших вуалехвостов. И это — тоже только наше чудо… Ночью, в темноте, илонии придают озеру необъяснимое очарование…

И, словно по заказу, яркий солнечный день незаметно сменился ночным сумраком. И засеребрились, отражая лунный свет, ели, замерцали в воде огоньки рыбок, закуталась в нежное сияние, исходящее от крылышек фей, беседка, заухали, переговариваясь, совы и филины… А в беседке присел на плетеную скамейку тот, кто ждал меня.

Щебечущая стайка фей подлетела ко мне, и милые создания удобно устроились на моих плечах, руках и голове, освещая путь. Я же, перепрыгивая с цветка на цветок, привычно преодолела этот непростой путь и, быстро взбежав по ступенькам, крепко обняла своего брата. А потом несколько мгновений вглядывалась в родное лицо, но, сколько ни старалась, вспомнить его черты не смогла, и оно так и осталось — подернуто туманной дымкой… Что ж — и наша память, увы, несовершенна… Да и не видела я своего брата, страшно подумать, сколько…

Еще до войны брат отбыл с важной миссией в один из приграничных миров — и пропал без вести. Мы ждали, пытались разыскать его с помощью магии Слова, одного за другим посылали гонцов — никто никого не видел и ничего не знал. И, разумеется, отец обвинил в случившемся Магистров, хотя… Я вспомнила о личности таинственного дейте, про которую мне рассказывала память Магистра Альвиона во время моего первого путешествия по волшебным мирам. Хотя мы и не нападали ни на кого… Некто неизвестный сделал это за нас, а раз люди пострадали от магии дейте — они и виноваты, им и расплачиваться. Нас красиво и аккуратно подставили, а мы и не поняли ничего… А чем вся история закончилась — вы уже знаете не хуже меня.