Убийство на Пикадилли - Энтони Беркли

— Так значит… значит, вы не согласны с миссис Синклер? — осмелился спросить мистер Читтервик.

— Я не могу сказать, как это все воспринимал майор Синклер, — с убежденностью в своей правоте сказала мисс Гуль, — но в отношении миссис Синклер и ее позиции в данном вопросе у меня сомнений нет. И может быть, вам полезно будет это узнать, мистер Читтервик, а я могу вас в этом уверить, что сама миссис Синклер воспринимала подобные угрозы очень серьезно.

— Понимаю, — ответил мистер Читтервик, который, по-видимому, сомневался, что продвинулся по стезе расследования сколько-нибудь далеко.

Наступило неловкое молчание. И тут оно было нарушено тем, что мисс Гуль чихнула, причем так сильно, что ее очки слетели с носа и угодили в ближайший розовый куст, и Маус сильно поцарапал себе руки о шипы, извлекая их оттуда. Вид у мисс Гуль стал достаточно пристыженный, насколько это могло быть ей свойственно (ведь чихание, наверное, тоже симптом отсутствия самоконтроля, хотя, возможно, и не очень значительный), и если бы мистер Читтервик не придерживался раз навсегда составленного им мнения о мисс Гуль, он бы подумал, что она покраснела Так или иначе, она водрузила очки на прежнее место с нервной поспешностью, которая говорила о многом. Мистер Читтервик немного даже пожалел, что ей необходимо носить очки. Без них оказалось, насколько он успел заметить за две секунды, что черты лица у нее были классически правильные и совсем не отталкивающие. Если бы она уделяла чуть больше внимания своей внешности, а не стремлению выглядеть деловитой, то смотреть на мисс Гуль было бы гораздо приятнее, чем обычно, — подумал мистер Читтервик, которому нравилось все привлекательное на взгляд.

И еще одно впечатление возникло у мистера Читтервика помимо того, какими потенциальными возможностями обладает внешность мисс Гуль, а именно, что без очков она ему кого-то смутно напоминает. Он даже мог поклясться, что видел это лицо когда-то прежде. Впрочем, вряд ли это имеет хоть какое-то отношение к делу, которым он занимается.

— Но есть еще кое-что, о чем вы, мистер Читтервик, хотели спросить мисс Гуль, не так ли? — поинтересовался Маус тактично, проигнорировав эпизод с очками.

— Неужели? — рассеянно отозвался мистер Читтервик, размышляя над последним впечатлением. — О да, разумеется. Конечно. Э… э, да, вот оно. Вспомнил. Это о поведении майора Синклера в связи с его тетушкой. Как вам казалось, он ее любил? Был ли он то что называется любящим племянником? Он производил именно такое впечатление?

— Майор Синклер всегда мне казался настолько любящим, насколько бывает каждый племянник, возлагающий на свою тетю большие надежды, — ответила циничная мисс Гуль, и инцидент с очками в какой-то степени лишь подчеркнул ее цинизм.

— А в остальном, если не принимать во внимание проблему брака, они, на ваш взгляд, находились в хороших отношениях?

— Да, определенно.

— Понятно. А вам… э… лично майор Синклер нравился?

— Вот уж поистине, мистер Читтервик, — оскорбленным тоном возразила мисс Гуль, — неужели вопрос, нравился ли мне майор Синклер, может решить для вас проблему, видели вы, как он бросил в кофе своей тети яд, или нет?

— Э… нет, конечно, — пришлось согласиться мистеру Читтервику, — это так… но, понимаете… суть дела в том… ну… — и он умоляюще взглянул на Мауса.

— Вопросы мистера Читтервика содержат в себе гораздо больше смысла, чем кажется, — пришел на помощь Маус.

— Да, разумеется, — с облегчением подтвердил мистер Читтервик, — Вот именно, больше смысла. Это так Совершенно так, А теперь, — воспрянув, продолжил мистер Читтервик, — у меня еще к вам один вопрос, по другому поводу. Я уже, насколько мне помнится, и прежде вас спрашивал, не можете ли вы объяснить, почему мисс Синклер назначила свидание майору в «Пиккадилли-Палас». И вы ответили, по-моему, что вы ничего на этот счет не знаете, во всяком случае, такое у меня сложилось впечатление. Но теперь вы можете ответить на этот вопрос иначе?

— Вы хотите спросить, знаю ли я сейчас о чем-то, о чем не знала тогда, и не утаиваю ли этого?

Да, мисс Гуль была очень прямолинейной молодой женщиной и столь же бестактной.

— Нет-нет. Господи помилуй, нет. Это было бы, конечно, совершенно невозможно. Я имел в виду другое, не можете ли вы вернуться памятью в прошлое и вспомнить какое-нибудь случайное замечание со стороны мисс Синклер, которое могло бы пролить свет на это обстоятельство? Я считаю вполне возможным, что она вдруг почувствовала необходимость объяснить, почему выбрала для встречи такое странное место. Более того, у меня такое ощущение, что она почти обязательно должна была это объяснить. Вы не можете ничего такого припомнить?

— Мне кажется, этот штрих ее поведения очень вас озадачил, — заметила мисс Гуль, впервые за все время выказав признаки любопытства.

— Да, именно озадачил, — просиял мистер Читтервик, обрадовавшись, что мисс Гуль проявила к происходящему слабый интерес. — По-моему, это самый неожиданный (я не говорю необъяснимый, потому что здесь должно быть какое-то объяснение) штрих в поведении мисс Синклер. В конце концов Зал для ленча в «Пиккадилли-Палас» — наименее подходящее место для нее, не так ли?

— Да, помню, я сама удивилась, когда она назначила там свидание, согласилась мисс Гуль.

— А вы уверены, — с таинственным видом осведомился мистер Читтервик, что это она назначила свидание?

— Что вы имеете в виду?

— Это не майор предложил, и она согласилась там встретиться?

— Но ведь полиция располагает письмом майора Синклера, который согласился встретиться с ней.

— О да. Точно так, но предложение о встрече могло с самого начала исходить и от него.

— Насколько мне известно, не могло. Это мисс Синклер продиктовала мне письмо, назначавшее встречу. Она никоим образом не объяснила свое желание и не делала никаких комментариев по данному поводу, когда это письмо вместе с другими я принесла ей на подпись.

Мисс Гуль явно устала от вопросов.

— Во всяком случае, это обстоятельство мне представляется весьма не важным. Возможно, мисс Синклер полагала, что для обсуждения важных вопросов ничто так не подходит, как людное место. Только в толпе можно быть по-настоящему одинокой.

— Но почему она не пригласила его на встречу в «Олдридж», где можно было повести разговор в абсолютном одиночестве?

— Право, боюсь, что не смогу ответить вам на этот вопрос, но вам не кажется, что, если бы предложение о встрече исходило от майора Синклера и она окончилась тем же результатом, это только набросило бы на него еще более мрачную тень? — колко заметила мисс Гуль.

— Да, совершенно верно. Это могло быть, разумеется, именно так, забормотал несколько смущенно мистер Читтервик.

Мистеру Читтервику тоже так казалось, но ему не хотелось подчеркивать это обстоятельство в присутствии такого рьяного защитника майора Синклера, как Маус. Сам мистер Читтервик принял твердое решение не занимать ни про-, ни антисинклеровскую позицию. Если уж его заставили начать расследование, то его целью должно быть не оправдание майора во что бы то ни стало, но установление истины, какой бы она ни была. И поэтому встреча в «Пиккадилли-Палас» казалась ему вопросом огромной важности с самого начала знакомства с делом об убийстве. Было в высшей степени невероятно с любой точки зрения, и психологической, и материальной, чтобы мисс Синклер сама предложила такое место встречи как «Пиккадилли-Палас», и мистер Читтервик поэтому еще на очень ранней стадии расследования был убежден, что предложение исходило от майора Синклера. Да, Зал для ленча не самое подходящее место для угроз лишить наследства, но чтобы отравить тетушку и выдать отравление за самоубийство — лучшего места не найти. Мистер Читтервик также понимал, что если бы предложение о встрече исходило от майора, то обвинение против него (как вызывающе предположила мисс Гуль) еще усугубило бы его вину. И теперь, когда мистер Читтервик собирался прежде всего установить истину, именно от этого отягчающего обстоятельства и надо было очистить майора. Однако это вряд ли возможно, хотя, если подытожить все ответы мисс Гуль, то они свидетельствовали скорее в пользу майора.

Мистер Читтервик терялся в догадках, о чем еще ее спросить, и они вернулись в дом, к чаепитию. Что бы ни чувствовал майор по отношению к своей тетушке, ее чувства к нему были несомненны. Все стены были увешаны его фотографиями. В маленькой уютной комнате, которая служила покойной мисс Синклер будуаром, их тоже висело не менее пяти, включая одну, увеличенную, в профиль, которая остановила на себе пристальный взгляд мистера Читтервика. Во время чая он тщательно ее рассмотрел, и сердце у него сжалось. На фотографии синклеровский профиль вырисовывался гораздо явственнее, чем анфас. И это несомненно был тот самый профиль, тот самый нос, который он видел в «Пиккадилли-Палас».