Генеральская правда. 1941-1945 - Юрий Рубцов

Автор письма обращал внимание на недостаточную стойкость и плохую обученность пехоты, отсутствие беспрекословного повиновения младшего старшему, особенно в звене боец — младший командир. С убежденностью старого воина (а он участвовал еще в Первой мировой войне) полковник Тетушкин подсказывал один из путей решения проблемы: «У нас не хватает жесткой дисциплины, чтобы наверняка обеспечить успех в бою, чтобы никто не смел бросить свое место в окопе в любой обстановке. Умри, а держись. Все это должно быть обеспечено соответствующим законом, отраженным в уставах»[127].

Чтобы восстановить устойчивость стратегической обороны, Ставка ВГК предприняла ряд экстренных мер. На сталинградское направление она перебросила значительную часть своих резервов — шесть общевойсковых армий и шесть танковых корпусов. 12 июля был создан Сталинградский фронт под командованием Маршала Советского Союза С.К. Тимошенко.

Массирование сил и средств на угрожаемом направлении сопровождалось беспрецедентной акцией информационно-пропагандистского и дисциплинарного характера. В изданном 28 июля 1942 г. приказе наркома обороны СССР № 227 власть, пожалуй, впервые после начала войны решилась сказать жестокую правду о реальном положении на фронтах, о том, что дальнейшее отступление грозило Советскому Союзу военным поражением и утратой национальной независимости. Пафос приказа № 227 заключен в следующем его положении: «Отныне железным законом дисциплины для каждого командира, красноармейца, политработника должно являться требование — ни шагу назад без приказа высшего командования».

Поскольку главную причину отступления нарком обороны СССР и Верховный Главнокомандующий И.В. Сталин видел в недостатке порядка и дисциплины непосредственно в частях и подразделениях, он, чтобы любой ценой прекратить дальнейший отход войск, не только дал право, но и прямо потребовал на месте истреблять паникеров и трусов. Командиры рот, батальонов, полков, дивизий, комиссары и политработники, отступившие с боевой позиции без приказа командования, объявлялись предателями Родины со всеми вытекающими отсюда последствиями.

В качестве одной из важнейших репрессивных санкций приказ № 227 определил введение в Красной Армии штрафных формирований. Военным советам фронтов, их командующим предписывалось «сформировать в пределах фронта от одного до трех (смотря по обстановке) штрафных батальонов (по 800 человек), куда направлять средних и старших командиров и соответствующих политработников всех родов войск, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, и поставить их на более трудные участки фронта, чтобы дать им возможность искупить кровью свои преступления против Родины». В пределах армий также формировалось от пяти до десяти штрафных рот численностью 150—200 человек каждая, куда по тем же мотивам направлялись рядовые бойцы и младшие командиры[128].

Нарком также приказал сформировать в пределах каждой армии три-пять хорошо вооруженных заградительных отрядов (до 200 человек в каждом), поставив их в непосредственном тылу неустойчивых дивизий, и обязать их в случае паники и беспорядочного отхода расстреливать на месте паникеров и трусов.

Несколько позднее, 28 сентября 1942 г., первым заместителем народного комиссара обороны СССР генералом армии Г.К. Жуковым были утверждены и заместителем наркома армейским комиссаром 1-го ранга Е.А. Щаденко объявлены Положения о штрафных батальонах и ротах и их штаты, а также штаты заградительных отрядов (до этого их формирование и укомплектование осуществлялось по временным штатам).

Приказ НКО СССР № 227 зачитывался во всех ротах, эскадронах, батареях, эскадрильях, командах, штабах. Уже на следующий день после его подписания начальник ГлавПУ Красной Армии генерал-лейтенант А.С. Щербаков обязал начальников политуправлений фронтов, военных округов, начальников политотделов армий лично проследить за тем, чтобы документ был немедленно зачитан и разъяснен всему личному составу. «Не должно быть ни одного военнослужащего, который не знал бы приказа товарища Сталина», — подчеркивалось в директиве начальника Главного политуправления[129]. Все политорганы должны были дважды в день информировать ГлавПУ не только о ходе разъяснения приказа, но и о его выполнении.

15 августа 1942 г. А.С. Щербаков направил военным советам и начальникам политуправлений фронтов, округов, армий новую директиву, в которой вскрыл непонимание некоторыми из них политического значения приказа № 227. Он потребовал не ограничиваться формальным ознакомлением личного состава с содержанием приказа, а увязывать эту работу с воспитанием у людей стойкости и упорства в бою, с организацией штрафных частей и заградительных отрядов.

Во исполнение сталинского приказа нарком юстиции СССР и прокурор СССР 31 июля 1942 г. издали директиву № 1096, в которой содержалась квалификация действий командиров, комиссаров и политработников, привлекаемых к суду, как говорилось в документе, «за самовольное отступление с боевой позиции без приказа вышестоящих командиров и за пропаганду дальнейшего отступления частей Красной Армии», а также определялись сроки расследования этой категории дел.

Действия, заключавшиеся в самовольном отступлении без приказа, квалифицировались по ст. 58—1«б» УК РСФСР (измена Родине, совершенная военнослужащим, что каралось высшей мерой уголовного наказания — расстрелом с конфискацией всего имущества). Расследование по этим делам не могло превышать 48 часов. Пропаганда дальнейшего отступления квалифицировалась по ст. 58—10, ч. 2 УК (контрреволюционная пропаганда и агитация при наличии отягчающего обстоятельства — военной обстановки или военного положения, что каралось расстрелом).

Военным прокурорам и председателям трибуналов предписывалось принять «решительные меры к оказанию командованию и политорганам реальной помощи к выполнению задач, поставленных в приказе народного комиссара обороны».

В самом факте учреждения такого рода специфических воинских частей, в его процедуре (путем издания всего лишь подзаконного нормативного правового акта в виде приказа наркома обороны) проявился не только чрезвычайный характер обстановки, сложившейся летом 1942 г. на советско-германском фронте и требовавшей незамедлительной реакции. В них получила яркое отражение сложившаяся в СССР система единоличной власти, как и отличавшая эту систему практика пренебрежения нормами права во имя «высших государственных интересов». И.В. Сталин и окружавшая его властная элита во взаимоотношениях с собственным народом нередко прибегали к самому настоящему произволу и вспоминали о соблюдении законности лишь в тех случаях, когда это соответствовало интересам высшей власти.

Введение в организационную структуру Вооруженных Сил штрафных частей так, как оно было осуществлено, нельзя признать законным даже с позиции действовавших в то время юридических норм. Оно выходило за рамки полномочий, предоставленных наркому обороны, и требовало как минимум постановления правительства.

Противоречащим Конституции 1936 г. и действовавшему на тот момент уголовно-процессуальному кодексу было также предоставление — в соответствии с приказом № 227 и последующими приказами наркома обороны СССР — отдельным категориям командиров и начальников права самостоятельно осуществлять правосудие (о чем подробнее пойдет речь ниже).

Однако политической элитой, госаппаратом и обществом такого рода грубейшие нарушения законности даже не замечались, а воспринимались как норма, поскольку и наркомом обороны, и главой правительства, и руководителем высшего органа государственной власти — ГКО (к слову, также внеконституционного органа) являлся Сталин, в личности которого персонифицировалась вся высшая власть в СССР Политическая реальность заключалась в том, что воля вождя и была главным законом в стране.

Что касается непосредственно штрафных частей, то с самого начала в нормативных документах, включая приказ НКО № 227 и последовавший за ним приказ № 298, в котором объявлялись Положения о штрафных батальонах и ротах, не были подробно и юридически корректно прописаны правовые основы их формирования и комплектования, специальный правовой статус военнослужащих постоянного состава и особенно лиц, направленных в штрафные части для «искупления вины». Формулировки прав и обязанностей штрафников, стимулов и ограничений, применявшихся к ним в боевой обстановке, носили противоречивый характер. Поэтому по ходу войны государство вынуждено было наращивать нормативно-правовую базу в интересах функционирования штрафных частей путем издания указов Президиума Верховного Совета СССР, постановлений ГКО, разъяснений Верховного суда СССР, приказов и директив за подписью наркомов обороны, ВМФ, внутренних дел, юстиции, прокурора СССР.