Кровь дракона (СИ) - Рысев Александр

— Это и есть омега шесть, — рассмеялась мама Ника. — Вижу, что кое-какие представления об органической химии у тебя имеются.

— Ну… крайне поверхностные, я бы сказал, — скромно повинился я, не став преувеличивать свою осведомлённость. — Но всё равно был бы очень признателен, если Вы будите давать мне пояснения в процессе. Я, конечно, не полный профан, но, если что — просто уточню непонятные моменты.

— Хорошо, тогда слушай. Я вкратце обрисую тебе своё предположение.

Судя по анализам, с основными трудностями ты сталкиваешься сразу после стресса, испытанного в бою. Концентрация кортизола в крови, а это гормон, отвечающий за естественную реакцию организма «бей или беги», в такие моменты у тебя выходит далеко за пиковые значения. Ситуация усугубляется ещё и тем, что этот гормон продолжает синтезироваться в надпочечниках и после того, как опасность миновала.

Виктор предложил гасить симптомы и принудительно нейтрализовать его воздействие медикаментами, что приносит временные результаты, но на ситуацию в целом не влияет. Секреция кортизола не останавливается. Я же, скорей всего, смогла найти причину.

Видишь ли, вы ошибочно предполагали, что произошёл сбой, и твой организм продолжает считать, что находится в опасности, поэтому гормон стресса и продолжает выделяться, хоть критический момент и миновал. При этом, твоя психика находится в стабильном состоянии, и у тебя не возникает чувства паники, а это уже серьёзный звоночек того, что вы ошиблись в своих выводах. На самом деле, никакого сбоя не происходит.

— То есть Вы хотите сказать… что на самом деле опасность не миновала? — ошарашенно произнёс я.

— Именно! Схватываешь на лету, молодец! — обрадовалась Елена моей прозорливости. — Во время боя, выходя за рамки, ты буквально сжигаешь все запасы гликогена в мышцах и печени, создаёшь кучу микротравм в мышечной ткани, выбрасываешь в кровь невероятно большое количество гормонов. И твой организм, борясь с последствиями, стремится всё это восстановить в кратчайшие сроки, хотя и ресурсов у него на это, как ты понимаешь, в прямом доступе уже не хватает.

— И он начинает разрушать сам себя…

— Да! В анализах сразу после боя у тебя в крови наблюдаются просто огромное количество продуктов распада белков. Грубо говоря, все твои органы — в труху, но вот незадача — уже через несколько дней они полностью восстанавливаются. На мысль это проверить меня натолкнули твои симптомы, а именно — кровотечение из носа и глаз.

Кортизол — это стероидный гормон, и в процессе его синтеза и поступления к месту назначения просто необходим холестерол в больших объёмах.

— Жировые кислоты, те самые…

— Вот-вот! — опять не дала договорить мне она. — И, по всей видимости, израсходовав все свободные запасы, твой организм начинает доставать его из всех возможных источников. А в частности — разрушать стенки сосудов и капилляров. Поэтому я и заставила тебя принять линолевую кислоту, чтобы заранее компенсировать хотя бы её дефицит перед нашими опытами.

— Но если такая реакция организма, как оказалось, является вполне оправданной, то как Вы собираетесь решать проблему? Сходу я не вижу вариантов.

— А я вижу только одно решение. То, которое ты и сам озвучивал. Перевести регуляцию этих процессов из чисто физиологического поля в психическое, раз уж ты говоришь, что это возможно. Нам нужно попытаться, чтобы ты стал осознано отслеживать протекающие процессы, слегка замедлять их и делать акцент на анаболических гормонах. Тех, что, наоборот, борются с катаболизмом. Я говорю в частности о соматотропине, тестестероне и инсулиноподобном факторе роста.

В качестве подопытного кролика мне пришлось провести ещё несколько часов. Причём забавно, что ключевой сдвиг в сторону решения проблемы произошёл ещё в самом начале, когда Елена предложила мне ещё раз замерить концентрацию гормонов в крови, непосредственно в момент стресса и повышенного расхода силы.

Благоразумно решив, что лучшим способом ввести себя в такое состояние будет разгон восприятия, чтобы не пожечь там всё оборудование использованием вуали, являющейся единственной доступной мне внешней манипуляцией с силой, я обнаружил, что из него очень легко можно провалиться в некое подобие медитации. Это слово, наверное, лучше всего описывает ощущения от процесса.

И когда Елена начала вводить мне микродозы белково-пептидных цепочек, а мой мозг всё ещё находился под разгоном, мне внезапно удалось отследить изменения, происходящие в организме. Чисто ради интереса, я попытался повторить ту же саму последовательность ощущений… и у меня, на удивление, получилось.

Где-то с третьей попытки я смог запустить синтез гормона роста, но уже без его введения извне, чем вызвал у матери киборга настоящий восторг. Вдумчиво проанализировав показатели приборов и не обнаружив там сопутствующих биохимических реакций, она заключила, что я, скорей всего, стимулирую рецепторы прямым воздействием импульса силы, другого объяснения Елена найти не смогла.

Ровно по той же схеме проработав два оставшихся гормона-антагониста кортизола, мы перешли к финальному опыту. Он заключался в том, что я всё тем же пресловутым разгоном восприятия сначала истощил резерв до предела, а потом, впитав необходимый минимум силы, запустил синтез нужных веществ.

— Это удивительно! — восторженно заключил я, стоя перед зеркалом и всматриваясь в своё отражение. — Я и в правду в норме. И по самочувствию, и по внешним признакам — со мной всё в полном порядке. Вам удалось практически разобраться с моей проблемой всего за один сеанс, Елена. Вы — великолепный специалист, настоящий профи.

— Ну не стоит так преувеличивать, — махнула рукой она. — У меня всё-таки было достаточно времени на изучение показателей, почти месяц над этим думала, так что уж точно не за один сеанс. Но да, эффекта нам добиться удалось. Как и прогнозировалось, антагонисты кортизола подавляют его действие и запускают процесс восстановления. Теперь колоться шприцем каждый раз после схватки тебе ни к чему, с этим справится и внутренняя регуляция организма.

Уже когда собирался уходить, остановился на пороге. Поддавшись порыву, развернулся и спросил:

— Могу я задать Вам вопрос?

— Конечно, спрашивай, — отозвалась Елена, методично вносящая данные в таблицу на экране ноутбука.

— По поводу вашей работы. Вы изначально планировали заняться изучением боевых сывороток и стимуляторов, это действительно объект вашего искреннего интереса?

Женщина одарила меня удивлённым взглядом, оторвавшись от своего занятия. Затем вновь тепло улыбнулась и насмешливым тоном ответила:

— Эх, Ксандер, зришь в корень! Не зря мой сын решил податься к тебе в организацию. Нет, разумеется. Заниматься прикладной боевой биохимией я стала уже после того, как встретила отца Ника, просто потому что в компании, где он тогда работал, освободилась вакансия в этом отделе.

Я на тот момент только-только выпустилась из медицинского университета, ну и потом всё как-то закрутилось… А, вообще, врачом я захотела стать, когда была наивным ребёнком и хотела совершить для человечества что-нибудь по-настоящему значимое.

Моей мишенью стала онкология, и я всерьёз планировала посветить свою жизнь поиску решения этой глобальной проблемы. Только вот когда я была на втором курсе, её актуальность снизилась до минимума.

На миг задумавшись, я понял, что именно Елена имела ввиду. Дело в том, что в этом мире с проблемой онкологических заболевание частично справились около тридцати лет назад. И нет, это не было изобретением какой-то сыворотки или антигена, всё оказалось куда прозаичнее.

Просто произошёл прорыв в сфере медицинского оборудования, и самая обыкновенная процедура тестирования на онкомаркеры удешевилась в десяток раз. Она стала входить в стандартный пакет экспресс-анализов, который раз в месяц проходила большая часть граждан, начиная от рядовых работников корпораций.

Это позволило выявлять рак на первой-второй стадии, а современная наука на тот момент уже была способно справиться с ним на этом этапе развития практически в девяти случаев из десяти и вывести человека на ремиссию. В связи с этим онкологические заболевания перестали представлять насколько глобальную угрозу и остались проблемой только для самых незащищённых слоёв населения, совсем безработных или бомжей. Остальные же сдавали тесты регулярно, это было обязательным требованием большинства нормальных работодателей.