Чистилище. Грань - Дмитрий Янковский

– Что толку об этом рассуждать, если мы не можем выйти наружу? – Звягин пожал плечами.

– Вот как раз для обсуждения возможности выхода наружу и необходимости такой вылазки я вас и собрал, – сообщил Измайлов.

– В такой необходимости нет сомнений, – уверенно заявил Звягин. – На складах достаточно продуктов, но все равно не безграничное количество. Если не найдем способа пополнять запасы пищи и воды, ни о каком выживании, в глобальном понимании, и речи быть не может.

– Дело не только в этом, – поддержала капитана Милявская. – Нам обязательно надо изучить инфекционный агент, чем бы он ни был. Возможно, это бактерии, возможно, вирус, может быть, даже микроскопический паразит. Неважно. Я склонна, в качестве рабочей версии, считать инфекционный агент вирусом, поскольку он вызывает высокоскоростные мутации, что невозможно без воздействия на генетический код жертвы. В любом случае, пока мы не поймем, что это, пока не выделим инфекционный агент в препарате, бункер будет находиться под вероятностно растущей угрозой заражения.

– Думаешь, герметичность не является гарантией? – Измайлов удивленно поднял брови.

– Герметичность – это не абсолютное, а относительное понятие, – уверенно заявила Милявская. – Если преграда, например бетон, непроницаема для воздуха, это еще не значит, что она непроницаема для вируса. Дело в том, что бетон на микроуровне имеет пористую структуру, которая может отсыревать практически насквозь.

– Наш бетон не отсыревает насквозь, и он непроницаем для воды, – заверил ее Измайлов.

– Чушь! Он просто очень медленно проницаем, и проницаем только на молекулярном уровне. Но вирус – это и есть молекулярный уровень. Я не исключаю возможности, что в каких-то местах вирус, с влагой или сам по себе, может, микрополость за микрополостью, преодолеть бетонную преграду и оказаться в атмосфере бункера. Это только теория, не более. Но вероятность такого развития событий не равна нулю, и, как любая вероятность, со временем только растет. То есть чем больше времени проходит, тем более вероятным становится заражение, вне зависимости от его причин.

– Хорошо, согласен. – Полковник кивнул. – Но что нам в этом плане даст вылазка, кроме резко возрастающей вероятности заражения?

– Мы сможем взять образцы грунта, растений, животных. Возможно, даже образец ткани мутанта, если получится его добыть. Имея препарат вируса, принимая, конечно, все меры предосторожности при обращении с ним, мы сможем выяснить пределы его жизнеспособности. При каких температурах он погибает, действуют ли на него известные обеззараживающие средства? Имея такую информацию, мы сможем не только принять ряд профилактических мер против заражения бункера, но и разработать систему безопасного возвращения в бункер после вылазок. Возможно, мы научимся обеззараживать еду и воду, добытые снаружи. Подобными перспективами нельзя пренебрегать. Неизвестно, насколько устойчив инфекционный агент, как долго он будет существовать в окружающей среде. Если это на десятилетия, то ваш план по превращению бункера в новую колыбель человечества просто невыполним. А план у вас именно таков. И я двумя руками за него.

– Мы все за него, – подтвердил Звягин. – Потому что другого смысла в нашем выживании просто нет.

Грохотов хмыкнул, но возражать не стал.

– Хорошо… – Измайлов пробарабанил пальцами по поверхности пульта. – Ира, у нас хватит ресурсов на полноценное изучение вируса?

– Вполне, – без сомнений ответила Милявская. – Их и не нужно много. У Грохотова есть полноценная лаборатория для исследования состояния среды после нанесения ядерного, химического, или бактериологического удара. Микроскопы, реактивы, боксы, контейнеры. У меня есть все необходимые средства по медицинской части. Я считаю, что можно смело готовить вылазку.

– Говоря о ресурсах бункера, которые можно бросить на изучение вируса, вы забыли о главном, – заявил Звягин. – Мы не можем вернуть в бункер ни группу после вылазки, ни сами контейнеры с образцами. Мы не можем опалить их высокотемпературным пламенем, как поступили с бронированными машинами прибывших.

– Да, это факт… – Измайлов нахмурился. – Вот уж задача так задача…

– Надо думать, – кивнул Грохотов.

– Я об этом думала весь день, – призналась Милявская. – И пришла к выводу, что нам необходимо смонтировать исследовательскую лабораторию не в бункере, а в одном из запасных шлюзов. Сколько их у нас?

– Четыре, кроме основного, транспортного, – не задумываясь, ответил Звягин. – Но через них нельзя провести технику, и выводят они сразу в бункер, у них нет чего-то похожего на транспортные ангары.

– Но их размеры не меньше этого отгороженного помещения?

– Даже больше! – осмотревшись, прикинул капитан.

– Такой площади хватит с избытком, – заключила Милявская.

– Хватит на что? – прервал ее рассуждения Измайлов. – Поясни суть идеи, Ира.

– Идея простая. Смонтировать лабораторию прямо в шлюзе. Выпустим людей через него штатно. Понятно, что, когда откроем внешние ворота, шлюз окажется заражен. Но нас это не должно волновать…

– Это как раз решаемая проблема, – добавил Грохотов. – Шлюз без людей мы запросто сможем очистить от вируса, уже есть опыт. Надо только заранее провести туда трубы для топливной смеси и дистанционные заменители.

– Вот да! – Измайлов достал из кармана блокнот и хотел было сделать пометку огрызком карандаша, но Милявская его остановила:

– Не сможем мы там работать огнем! Что за чушь? Я же говорю, нам необходимо в шлюзе смонтировать лабораторию! С тонким оборудованием! С микроскопами, сканерами, компьютерами. Ничего из этого не выдержит дезинфекции огнем. Так что сейчас, на этапе планирования, шлюз лучше считать зараженным. И принять меры другого характера, например установить постоянно работающие газовые горелки у герметичных стыков внутренних ворот, чтоб слово «герметичность» не сыграло с нами злую шутку.

Измайлов все же сделал пометку в блокноте.

– Я не понимаю логики! – честно признался Звягин. – Если мы выпустим людей наружу, они соберут пробы, но не смогут вернуться в бункер. Как мы исследуем эти пробы?

– Для этого и нужна лаборатория в шлюзе, – терпеливо пояснила Милявская. – Чтобы люди, вернувшись с образцами, могли их исследовать в шлюзе, не возвращаясь в бункер.

– Да это нереально! – запротестовал Грохотов. – Вы что?! Во-первых, нам тогда придется отправлять туда специалистов, способных управиться с этим оборудованием. Не рядовых солдатиков, которых можно пустить на убой, если что. Во-вторых, даже если послать спецов, вы представляете, как они будут работать в защитных комплектах? В противогазах, в перчатках… Это немыслимо! Вы, дорогая моя, сами-то химзащиту не надевали ни разу! А как они будут есть? Как они будут пить? Вы думаете, исследование уложится в один день?