Затемненная серебром - Алла Соловьёва

– Ты решил выдавать информацию порциями? – зашипела я. – Боишься, что я буду злиться? Я задушу тебя, Фадеев! – Голос повысился до визга. – Мне нужно поговорить с Николаем, и ты меня не остановишь.

– Недолго длилось наше перемирие, – вздохнул охранник. – Николай хочет поговорить с ними сам. Думаю, он знает о твоей пристрастности и решил избавить себя от твоих убеждений и обиженных воплей. – Макс был тверд. – О его решении ты узнаешь позже. А теперь шагай к машине! Звонить по телефону и топать ногами запрещено. Если будешь сопротивляться, мне придется тащить тебя волоком.

– Ах ты… – запнулась я, не в силах найти обидное слово, чтобы высказать все свое негодование. Руки сжались в кулаки.

– Вы все время так дружны? – улыбнулся Елизар.

– Ты даже не представляешь, насколько избалована эта девчонка! – сквозь зубы процедил Фадеев, выходя из себя. – Врагу не пожелаю такой подопечной!

– Я позвоню тебе, – грустно пообещала Альбина. – Каким бы ни было решение Николая, спасибо тебе! Ты чем-то напоминаешь мне младшую сестренку. – Девушка всхлипнула.

Обняв Альбину, я вздохнула и пошла к ненавистной машине, успев наградить Макса испепеляющим взглядом. Приказ Николая – закон для всех, и я не исключение. Несмотря на злость и отчаяние, остается только набраться терпения и ждать. Протопав к машине, я села на заднее сиденье, захлопнув дверцу перед самым носом Макса. Он усмехнулся и, распахнув переднюю дверь, сел рядом с водителем.

Глава 7

Ожидание

Миновав автоматические ворота, мы въехали в город верлафов. Я молча смотрела на скрывшийся на одной из улиц автомобиль с Елизаром, Марком и Альбиной. Глядя за окно, старалась унять беспокойство.

Мимо проплывали аккуратные коттеджи и небольшие особняки со светящимися окнами, окруженные высокими живыми изгородями. Маленькими светильниками освещены лишь входы. Подъездные дорожки выложены серым булыжником. Зеленые газоны с аккуратными клумбами раскинуты повсюду, хотя сейчас они потонули в темноте. Огромные многовековые дубы соседствуют с кленами и каштанами. Неотъемлемая часть жизни верлафов – природа. Отсюда огромное количество зелени. Ровные улицы буквально утопают в тени. Возле парка мы свернули направо, двигаясь к центру городка. «Центр» – громко сказано, конечно: несколько продуктовых магазинчиков; три уютных кафе, радующих глаз белыми зонтиками, которые днем, подсвеченные солнцем, похожи на абажуры; спортзал, оснащенный тренажерами, рассчитанными на наши физические возможности; почта; прачечная. За всем остальным верлафы ездят в мегаполис. Повсюду разбросаны фонтанчики из белого камня: сейчас воды не видно, но в свете солнечных лучей фонтаны искрятся и переливаются, оглашая окрестности тихим плеском. Сердце торопливо застучало, наполнившись эйфорией. Так всегда бывает, когда возвращаешься домой. Наш с мамой коттедж – в восточной части города, в десяти минутах езды от Академии Хранителей света.

Водитель свернул к небольшому светлому дому, остановив машину возле въезда в гараж. В окнах первого этажа горит свет. Справа, возле входа, два тусклых фонарика освещают каменную лестницу. С крытого крыльца свисают две корзинки с роскошными фуксиями.

Не дожидаясь охранника, я вышла из машины и, попрощавшись с водителем, поднялась по ступенькам. Из кухни вкусно пахнет блинчиками. Очевидно, Светлана наслышана о моем приезде и решила порадовать. Не раздумывая, я вошла в прихожую. Мама в кухне, я чувствую ее запах и нежный, сладковатый запах ее духов. Светлана тоже еще у нас, но она на втором этаже; запах человека чувствуется намного отчетливее.

Шагнув в дверной проем, я улыбнулась. Кухня обставлена по последнему слову техники. Шкафы из светлого дерева красиво сочетаются со стенами оливкового цвета. На окне, за светлыми шторами, – белые и желтые орхидеи. Ирина стояла спиной к окну и улыбалась. Красивое молодое лицо, обрамленное золотистыми волосами, коротко подстриженными и, как всегда, уложенными в идеальную прическу. Темно-серые, словно изысканный шелк, глаза полны нежности. Глаза и волосы – единственное, что отличает нас, во всем остальном мы похожи, как сестры.

Несмотря на свои сто восемь, Ирина выглядит всего на двадцать пять – еще одна особенность вампиров: мы рождаемся, растем, но к двадцати пяти годам старение надолго замедляется, а позже останавливается совсем. Внешне достигнув тридцатилетнего порога, вампиры не изменяются. Мракауры – не исключение. А вот созданные вампиры остаются в том возрасте, в котором были укушены. Но мракауры создают вампиров с одной целью – сделать из них своих подданных. Поэтому отбираются только молодые сильные смертные.

– Злата! – Ирина бросилась ко мне, заключая в объятия и целуя в щеку. – Я так беспокоилась! Как ты?

Я сморщилась. Разумеется, она знает, что я восстановлюсь, но все равно волнуется, и этим я обязана Максу.

– Как новенькая, – улыбнулась я. – Со мной все хорошо. А как ты? Как салон? Как Светлана? – засыпала я ее вопросами, стараясь не заострять внимание на себе.

Я уселась на кухонный хромированный стул, обитый светло-зеленой кожей.

– Все очень хорошо. Салон процветает. Светлана отлично. – Мама села напротив меня. – Она скучала и будет счастлива увидеть тебя. Я попросила Виталия отвезти ее домой позже.

– Мам, – с надеждой в голосе спросила я, – тебе Николай звонил?

Конечно, Николай поведал ей обо всем, но мне очень хотелось выяснить, как она к этому относится. Во взгляде Ирины я увидела задумчивость и легкое неодобрение.

– Да. Он рассказал мне. Мракауры прошли защиту?

В ее лице что-то проскользнуло. Не любопытство, а что-то странное, неопределенное.

Я кивнула.

– Они должны остаться здесь. Я хотела сама поговорить с Николаем, но Макс!.. – Нахмурившись, я топнула ногой, выражая недовольство.

Мама совсем не удивилась, и это насторожило.

– Макс хороший парень. Он всего лишь выполняет свои обязанности. А ты бываешь с ним слишком резка, – укорила Ирина. – Николай, как всегда, примет правильное решение. Тебе не нужно беспокоиться.

– Ты не удивлена? – спросила я.

Губы Ирины дрогнули, гладкий лоб прорезала тонкая складочка, лицо покраснело и тут же стало белым. Быстро отвернувшись к окну, она вцепилась руками в подоконник. Руки дрожали, костяшки пальцев побелели.

– Удивлена, конечно. – Ирина старалась справиться с дыханием.

– Мам? – Не понимая, что происходит, я глядела на ее подрагивающие плечи. – Что с тобой?

Ирина глубоко вздохнула, затем медленно повернулась. В темных глазах блестят слезинки, но теперь на губах улыбка – вымученная, искаженная, но все же улыбка.