Устанавливая правила - Сагара Люкс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Мама! — кричу из коридора.
Целовавший её мужчина резко вздрагивает и поспешно застёгивает брюки. Как только я узнаю его, у меня округляются глаза. Это адвокат Доусон, партнёр Бейли. В отличие от Бейли, который специализируется на корпоративном праве, он занимается частным правом.
Моя мама заталкивает мужчину в комнату и прежде чем закрыть дверь, шепчет, чтобы он подождал. Приблизившись ко мне, она фыркает, постукивая каблуками по полу, а потом скрещивает перед собой руки, обращаясь ко мне.
— Я нахожу твоё вмешательство совершенно неуместным.
Чувствую, как меня охватывает гнев.
— Хочешь знать, что я нахожу неуместным? Присутствие адвоката, курирующего наследство моего отца со спущенными штанами, пока моя мать, трётся о него.
— Не будь ханжой. Никто из нас не невинен, даже твой отец!
— Он любил тебя. — Понимаю, для неё неважно, но я чувствую себя обязанным сказать это. — Он дал тебе дом, семью и возможность иметь всё, что ты захочешь. Он был богатым и привлекательным мужчиной. Если бы отец захотел, он мог бы иметь любую женщину. Но он никогда не изменял тебе.
— Не в физическом смысле этого слова.
Я едва моргаю, не понимая.
— Что ты имеешь в виду?
Мать фыркает, качая головой.
— Он бы не хотел, чтобы ты знал, но теперь, когда мёртв, его желания больше не имеют значения. Я вышла замуж за твоего отца не потому, что любила его, а потому, что мы заключили договор. Я обязалась родить ему сына, а он взамен взял на себя бизнес моего отца, который терпел крах. Он пообещал мне, что не будет заставлять меня делать то, чего не хочу, и я буду вольна вести свою жизнь так, как заблагорассудится. Но он солгал.
В памяти всплывает далёкое воспоминание. Однажды вечером, вернувшись домой, я услышал, как родители ссорятся. Это случалось и раньше, но в тот раз они позволили себе что-то другое.
«Ты установил правила, Роберт.
А ты заставила меня их нарушить».
Я прислоняюсь к стене, не уверенный, что смогу выдержать тяжесть того, что она мне только что открыла. Я всегда считал, что отец был хорошим человеком, а мать — алчной нахлебницей. Мне всегда было интересно, почему отец продолжал прощать её, несмотря на многочисленные предательства с её стороны.
Это было потому, что он предал её первым.
— Вот почему вы всегда ссорились, — понимаю я.
— Я хотела, чтобы он сдержал своё обещание и отпустил меня. Но, к сожалению для меня, это не входило в его планы.
«Если хочешь получить розу, ты должен принять и её шипы».
Отец повторял эту фразу, когда говорил о матери. Я думал, это метафора, чтобы объяснить мне, что любить человека — значит принимать и прекрасное, и безобразное в его душе.
Но это было не так.
Он хотел мне сказать, что иногда, чтобы получить желаемое, нужно испачкать руки (даже исколоть их шипами).
— Год за годом твой отец забирал у меня всё. Мою семью. Мой дом. Любовь. Если бы он не умер, то забрал бы у меня и компанию, которая восстала из пепла после смерти моего отца. Тебе это кажется справедливым?
Нет. И всё же, как только она упоминает о завещании, которое отец попросил изменить, чтобы отстранить её от управления Rules Corporation, внутри меня что-то щёлкает. Я вдруг вспоминаю, что сказал ей Бейли в ночь смерти отца.
«Мои глубочайшие соболезнования, миссис Рулз. Прошлой ночью мы все что-то потеряли. Или почти».
Бейли потерял друга. Я потерял отца. Моя мать, с другой стороны, обрела свободу и миллионное наследство, которое стало ещё более значительным из-за того, что отец не смог подписать новое завещание.
Внезапное — и совершенно неприемлемое — подозрение заставляет меня содрогнуться. Мать знала о завещании. И она ненавидела отца. У неё были нужные связи, чтобы потребовать скорейшего закрытия дела, и все основания расквитаться.
Я качаю головой, отступая на шаг.
— Ты хорошо себя чувствуешь, Роберт?
Едва она произносит моё имя, ощущаю, как из желудка поднимается рвотный рефлекс. Я вспоминаю слёзы, которые она не пролила на похоронах, вопросы полиции и то, как Бейли смотрел на неё — словно ненавидел.
Он знал, что она сделала. Что это сделала она.
Я качаю головой, зажав её ладонями.
— Не могу здесь больше оставаться.
— Что…
— Я ухожу, — отрезаю сухо. Я пересекаю коридор и захожу в свою комнату. В сумку запихиваю немного одежды и беру ключи от машины. Последнее, что слышу, прежде чем выйти за дверь, это смех моей матери и мужчины, которого она привела домой.
Я понимаю, она не попытается меня остановить.
«Так даже лучше».
Всё кончено. Я никогда не вернусь назад и не буду продолжать искать правду, с которой не намерен сталкиваться.
Глава 15
Роберт
Сиэтл, наши дни.
В Rules Corporation я приезжаю почти к обеденному перерыву. После проведённой с Шэрон ночи мне захотелось побыть немного одному; я попросил Милли перенести мои утренние встречи и сообщить Джейку, что сам приеду на машине.
Выйдя из лифта, обнаруживаю Джейка перед своим кабинетом, будто он ждал меня. Подаю ему сигнал следовать за мной, а потом закрыть дверь. Он садится напротив меня, опирается лодыжкой одной ноги на колено противоположной, и пристально смотрит.
Мы никогда не ладили. Я ненавижу его нелепую стрижку и то, как он обращается со своим телом — покрывает чернилами и тренирует до изнеможения. Мне понадобился почти месяц, чтобы заставить Джейка понять, что мне необходимо видеть его в одежде, подобающей обстановке в которой я живу, и три года, чтобы заставить его потакать самым грязным фантазиям моего ума.
Мне известно, Джейк не ценит меня как мужчину, но также знаю, — он никогда не предаст меня, и не только потому, что я могу погубить его.
Как сказала Глория, он боится меня.
«Потому что он меня знает».
Опираясь на локти, я переплетаю пальцы и смотрю ему прямо в глаза.
— Ты бы сказал мне, если бы возникли проблемы. Верно?
Он не вздрагивает и не удивляется.
На самом деле, Джейк не шевельнул ни мускулом.
— Спроси меня, Рулз.
Он понял, что я уклоняюсь от проблемы, появившейся между нами. Он знает меня слишком давно, чтобы быть одураченным моими играми разума, поэтому я сразу перехожу к делу.
— Помнишь девушку, которая видела, как я убил Андерсона?
Он незаметно сжимает челюсти, но кивает.
— Я попросил тебя позаботиться о ней, и ты заверил, что сделал всё в лучшем виде.
— Так и есть. Полиция