Записки конструктора-оружейника - Михаил Калашников

Впрочем, Кочеткову мы вскоре отплатили тем же, обращаясь к нему обычно по первым буквам его имени и отчества - Палсип.

Несмотря на суровое время военных и первых послевоенных лет, а может быть именно благодаря ему, в коллективе конструкторов, да и всех сотрудников полигона, царила, как правило, атмосфера доброжелательности, отношения деловые. Однажды я обратил внимание, что мальчишки полигона, сыновья тех, кто служил и работал на нем, называли друг друга не по именам, а по фамилиям. Поначалу подивился этой особенности. Потом понял: каждый из них гордился своим отцом, относился с уважением к отцу своего приятеля и обращением по фамилии как бы подчеркивал и эту гордость, и это уважение.

По-моему, летом 1946 года на дорожке, ведущей к штабу, приметил я офицера в еще не обмятой форме. Шагал он подчеркнуто твердо, выказывая всем своим видом подтянутость, выработанную годами учебы в военном учебном заведении. Зайдя в здание штаба, услышал, как он докладывал кому-то, видимо дежурному по части:

- Старший инженер-лейтенант Барышев... Прибыл на полигон для дальнейшего прохождения службы после окончания артилерийской академии...

- Подождите немного, Я доложу о вашем прибытии генералу Бульбе. - И офицер, выслушавший Барышева, стал подниматься на второй этаж, где находился кабинет начальника полигона.

На следующий день в отделении испытания индивидуального оружия появился новый инженер-испытатель Константин Александрович Барышев. Правда, там он служил совсем немного и вскоре был прикомандирован к конструкторскому бюро полигона.

Вот тогда мы с ним и познакомились. Тем более что довелось нам работать в одном кабинете, пользоваться одним кульманом. Оказалось, Константин Александрович при окончании военной академии защитил диплом по разработке автомата и патрона к нему. Приехав на полигон, он горел желанием включиться в конкурс проектов нового образца оружия. С просьбой дать ему возможность продолжить работу, начатую в академии, Барышев обратился к В. С. Дейкину, представителю ГАУ на полигоне. Просьбу его вскоре удовлетворили.

Мы были с ним молоды, увлечены одним интересным делом, полны энергии и честолюбивых конструкторских замыслов и потому, видимо, быстро сошлись, стали друзьями, хотя по характеру, темпераменту да и, прямо скажем, по уровню профессиональной подготовки отличались друг от друга. У него за плечами учеба в Московском высшем техническом училище имени Н. Э. Баумана, военной академии, у меня - лишь девять классов школы, годы срочной службы да фронтовые дороги.

Впрочем, это не мешало нам иметь общие интересы. Мы нередко делали вместе вылазки в лес, на природу, поскольку оба увлекались грибной охотой, рыбной ловлей. От души смеялись, вспоминая, как гордо вышагивал он на полигонной дорожке к штабу с маленьким чемоданчиком в руке, в котором все богатство составляли диплом об окончании академии, несколько конспектов да пара белья.

Но самое главное, что объединяло нас крепче всего, - беззаветная любовь к творчеству, к конструированию. Я уже тогда заметил: разрабатывая свой проект автомата, Константин Александрович подходил к исполнению задуманного больше не с практической точки зрения, а с теоретической, с исследовательской. Хотя мы являлись конкурентами, однако почти ничего не скрывали друг от друга. Если требовалось, охотно поясняли чертежи, советовались.

Мне, конструктору-практику, видевшему саму деталь сначала в воображении, а потом уже ее проработку в чертежах, казалось, что Барышев слишком теоретизирует, готовя свой проект. К тому же, на мой взгляд, он с одинаковым рвением и увлечением спешил делать сразу несколько дел, заявляя, что у него хватит знаний и опыта довести их все до конца. Знаний, конечно, у него хватало, а вот опыта... Я пытался предостеречь своего товарища от такого подхода к конструированию. Но ему, в двадцать три года, представлялось, что он может горы свернуть.

Увы, творчество не прощает конструктору разбросанности. Уже тогда, на полигоне, я все больше убеждался: для разработчика конструкций необходимо сосредоточение усилий, говоря военным языком, на направлении главного удара. После объявления конкурса на разработку нового пистолета взамен ТТ меня, признаюсь, так и подмывало принять участие в его проектировании. Едва удержался от соблазна. Приказал себе думать только об одном - о работе над проектом автомата.

В моей короткой конструкторской биографии уже случалось такое, когда я пытался одновременно разрабатывать два разных образца - пистолет-пулемет и ручной пулемет. Из этой затеи ничего хорошего не вышло. Конечно, конструктор, как, впрочем, и каждый творческий человек, может и, считаю, даже обязан иметь разные интересы, но в нем должна быть, вне всякого сомнения, и жесткая центростремительная сила, направленная на достижение основной цели. В противном случае он попросту может не состояться как творец. По молодости мы нередко принимали сиюминутные увлечения, успехи за взлет творческой мысли, за интересную находку. И ошибались. И это тоже уроки полигона.

После того как проекты автоматов Рукавишникова, Барышева и мой были утверждены. Рукавишникову и мне определили места, где мы должны были изготовить образцы в металле для сравнительных испытаний. А вот с определением места дальнейшей работы Барышева решение вопроса затянулось. И Константин Александрович в это время включился в еще один конкурс - по разработке проекта пистолета под 9-мм патрон. В тот самый конкурс, от участия в котором я отказался.

В этом состязании Барышев преуспел. Из двенадцати разработчиков личного оружия, представлявших образцы для сравнительных испытаний, для дальнейшей доработки, как мне помнится, были рекомендованы изделия двух конструкторов Н. Ф. Макарова и К. А. Барышева.

В это время Константин Александрович получил выписку из приказа, которым определялось, куда, на какой оборонный завод ему надлежало убыть для изготовления образца автомата. Что делать? Продолжать участие в обоих конкурсах или отдать предпочтение работе над каким-то одним образцом? Барышев выбрал второе - доработать пистолет, выйти с ним на последний этап полигонных испытаний, не забывая и об изготовлении образца автомата.

К сожалению, Константину Александровичу не удалось ни победить в соревновании Макарова, ни выставить на испытания автомат. Сказалось все-таки, на мой взгляд, стремление угнаться за двумя зайцами, подвел тот самый фактор растрачивания усилий, интересов, отсутствия нацеленности на главное.

А жаль. Мне кажется, займись Константин Александрович воплощением проекта автомата в металл (а проект обещал интересный образец с оригинальной схемой автоматики, других механизмов), он сумел бы многого достичь.