Второе кольцо силы - Карлос Кастанеда

– Вы что делаете, люди? – спросил кто-то громко и властно.

Тут у меня появилось невероятное ощущение. Я чувствовал, что Хосефина отпустила меня и встала. Я лежал на полу и в то же время стоял на некотором расстоянии от них, глядя на только что переступившую порог незнакомую женщину. Она пошла по направлению ко мне и остановилась в шести-семи футах. Я мгновенно понял, что это и есть Ла Горда. Она хотела знать, что здесь происходит.

– Мы только что сыграли с ним небольшую шутку, – вдруг сказала Хосефина, прочищая горло. – Я изображала из себя немую.

Три девушки прижались друг к другу и начали смеяться. Ла Горда бесстрастно смотрела на меня.

Они разыгрывали меня! Моя глупость и доверчивость показались мне настолько непростительными, что у меня начался приступ истерического смеха. Мое тело задрожало.

Я знал, что Хосефина не просто шутила, как она заявила только что. Они явно преследовали какую-то цель. Я физически ощущал тело Хосефины как какую-то силу, стремившуюся проникнуть внутрь моего тела.

То, что Роза покусывала мой бок, было явной уловкой для отвлечения моего внимания – это совпало с ощущением, что сердце Хосефины начинает биться у меня в груди.

Я слышал, как Ла Горда убедительным тоном просила меня успокоиться.

В средней части тела я почувствовал какую-то нервную вибрацию, а потом нахлынула волна спокойного холодного гнева. Я ненавидел их. С меня было достаточно. Я собирался подобрать куртку и блокнот и уйти из дома, хотя еще не полностью пришел в себя. Мне было немного дурно, чувства были расстроены. У меня сохранилось ощущение, что, когда я впервые взглянул на девушек через кухню, я на самом деле смотрел на них с высоты, большей уровня моих глаз, откуда-то из-под крыши. Но еще больше сбивало с толку то, что я теперь точно знал, что щекочущее ощущение на макушке головы и было тем, что вырвало меня из объятий Хосефины. Это было не так, как если бы что-то вышло из моей макушки, – что-то действительно вышло оттуда.

Несколько лет назад дон Хуан и дон Хенаро манипулировали моим восприятием и у меня появилось невероятное двойственное ощущение: я чувствовал, что дон Хуан навалился на меня и прижимает к земле, и одновременно ощущал, что продолжаю стоять. Я был как будто в двух местах сразу. На языке магов я мог бы сказать, что мое тело сохранило память об этом двойственном восприятии и, по-видимому, воспроизвело его. Однако на этот раз к моей телесной памяти добавились два новых аспекта. Одним из них было щекочущее чувство, которое я начал осознавать во время моих столкновений с этими женщинами. Именно оно и было причиной появления этого двойственного восприятия. Вторым – звук в основании шеи, высвобождавший во мне нечто способное выходить из макушки моей головы.

Спустя несколько минут я ясно почувствовал, что спускаюсь из-под потолка, пока не оказался стоящим на полу. Потребовалось некоторое время, чтобы вернуть глазам нормальный уровень видения. Когда я посмотрел на четырех женщин, я почувствовал себя незащищенным и ранимым. Неожиданно возникло чувство раздвоенности и потери привычности восприятия. Было такое впечатление, словно я закрыл глаза и какая-то сила заставила меня обернуться пару раз вокруг своей оси. Когда я открыл глаза, девушки стояли и изумленно смотрели на меня. Каким-то образом я снова был самим собой.

Глава 3

Ла Горда

Прежде всего в облике Ла Горды привлекали внимание глаза – очень темные и спокойные. Она, видимо, изучала меня с головы до пят. Ее глаза прошлись по моему телу так, как это обычно делал дон Хуан. В них были то же спокойствие и сила. Я понял, почему она «самая лучшая». Мне пришла в голову мысль, что дон Хуан, должно быть, оставил ей свои глаза.

Она была чуть выше остальных девушек. Когда она повернулась к ним, я отметил ее худощавое смуглое тело, великолепную спину и изящные линии ее широких плеч.

Она что-то сказала повелительным тоном, и все трое сели на скамейку прямо за ней. Заслонив их своим телом, она снова повернулась лицом ко мне.

Она была очень серьезна, но без капли мрачности или суровости. Хотя она не улыбалась, но явно была дружественной. Я отметил ее приятные черты: лицо хорошей формы, не угловатое и не круглое, маленький рот с тонкими губами, широкий нос, широкие скулы и блестящие черные волосы.

Я не мог не отметить ее прекрасные мускулистые руки, сплетенные перед собой над серединой живота. Тыльной стороной руки были повернуты ко мне. Я видел, как мускулы ритмично сокращались, когда она сжимала ладони. Она была одета в длинное хлопчатобумажное вылинявшее платье оранжевого цвета с длинными рукавами и коричневую шаль. В ней было что-то ужасно успокаивающее и завершенное. Я ощутил присутствие дона Хуана. Мое тело расслабилось.

– Садись, садись, – убеждающе сказала она.

Я вернулся к столу. Она показала мне, куда сесть, но я остался стоять. Она впервые улыбнулась, и ее глаза стали мягкими и сияющими. Она была не такой хорошенькой, как Хосефина, и все же была прекрасней всех.

Мы немного помолчали. Затем она объяснила мне, что с тех пор, как ушел Нагваль, они делали лучшее, на что были способны, и что благодаря своей самоотверженности они справляются с поставленной доном Хуаном задачей.

Я не вполне понимал смысл ее слов, но, когда она заговорила, я более чем когда-либо ощутил присутствие дона Хуана. Это не означало, что она копирует манеры дона Хуана или подражает его голосу. Просто она обладала внутренним контролем, благодаря которому действовала так же, как дон Хуан. Их сходство было чисто внутренним.

Я сказал ей, что приехал сюда в надежде на помощь Паблито и Нестора, потому что я то ли слишком медлителен, то ли просто глуп в понимании путей магов. Я был искренним, но все обходились со мной почему-то злобно и вероломно.

Она начала оправдываться, но я не дал ей закончить. Взяв свои вещи, я вышел из дома. Она побежала за мной. Не мешая мне собираться, она быстро говорила, как будто должна была до моего отъезда успеть сказать все, что хотела.

Она сказала, что я должен выслушать ее и что она вынуждена ехать со мной до тех пор, пока не передаст все, что Нагваль поручил ей сообщить мне.

– Я еду в Мехико, – сказал я.

– Если будет нужно, я поеду с тобой и в Лос-Анджелес, – ответила она.

Я понял, что это правда.

– Прекрасно, – сказал я, испытывая ее. – Садись в машину.

После секундного колебания она молча остановилась и повернулась лицом к дому. Хлопком сведя ладоши, она прижала их к низу живота.