Манас великодушный - Семен Израилевич Липкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эти слова наперсника ошеломили Эсена. Сердце хана ханов затрепетало. Но недаром его предки владели Китаем. Он спокойно поднялся, держась за ветку чинары, и важно сказал Главному Повару:
— Последуем в чертог алмазного престола. Пора сорока ханам насладиться божественным нашим обликом.
И два старика пошли по Тропе Поющей Яшмы. А мы опередим их, мы покинем дворец Эсена и узнаем, кто такой Алмамбет, сын благородного Азиза.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Волшебный камень
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
В Китай далекий поезжай,
Найди волшебный камень джай,
Он сумрак в просинь превратит,
Весну он в осень превратит.
Он полдень в полночь превратит,
От вражьих полчищ защитит!
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Двадцать лет назад, если вести счет от того дня, когда Эсен и Шийкучу беседовали в саду, в один и тот же час три родителя отдали своих трехгодовалых детей в обучение Главному Чародею. Одного мальчика звали Берюкезом, и был он сыном хана ханов Эсена. Другого мальчика звали Конурбаем, и был он сыном Алооке, наместника Эсена в Туркестане. Третьего мальчика звали Алмамбетом, и был он сыном Азиза, хана одного из сорока китайских племен, владетеля города Таш-Копре.
Азизу исполнилось семьдесят лет, когда Алтынай, его жена, рабыня из племени самаркандцев, родила ему сына. До Алтынай было у Азиза шестьдесят жен, но ни одна из них не подарила ему ребенка. Уже совсем отчаялся Азиз-хан, уже решил, что умрет он, не оставив наследника, и богатства его перейдут в казну хана ханов, и вот на склоне лет судьба его осчастливила. И хотя жена его была рабыней, он приказал называть ее отныне так: «Благородная Алтынай>.
Старый хан, радуясь, как ребенок, рождению собственного ребенка, пришел к своей уже немолодой жене и сказал:
— Мир вам, госпожа мать моего сына! Вы озарили наше бедное, темное сердце светом счастья, вы подарили нам Алмамбета, и отныне мы стали вашим вечным должником. Требуйте от нас, чего пожелает ваша душа!
Алтынай, еще не оправившаяся от недавних родов, слабо и благодарно улыбнулась и сказала:
— Господин отец моего сына, я так жадна, что у меня сразу возникло два желания. И вот первое: до той поры, пока не исполнится Алмамбету три года, позвольте мне воспитывать его по обычаям моей родины, благословенного Самарканда, этой сияющей точки земли.
— Пусть будет так, — сказал Азиз-хан.
— И вот второе мое желание, — продолжала Алтынай: — среди ваших рабов есть юноша, по имени Маджик. Он киргиз, а у нас, у самаркандцев, и у киргизов — один обычай. Соизвольте же, господин отец моего сына, сделать юного Маджика воспитателем Алмамбета.
— Желанья ваши скромны, госпожа моя, — сказал Азиз-хан. — Вы могли потребовать от нас большего. Пусть Маджик скинет одежду раба и станет воспитателем моего сына.
И вот Маджик, пленный киргиз, стал воспитателем китайского царевича. С согласия ханши Алтынай он проколол Алмамбету правое ухо, как это делается у киргизов при рождении мальчика-первенца, и сердце Алтынай успокоилось, ибо она знала теперь, что сын ее будет воспитан по обычаям ее земли.
Оказалось, что Алмамбет был одним из чудес этого мира. Когда жизни его исполнилось три месяца, он овладел даром речи и ясно произносил все четыреста сорок четыре звука китайского языка. Тогда Маджик стал его учить по-киргизски, и к полугоду своей жизни Алмамбет говорил по-киргизски так, как будто родился он в юрте пастуха из рода Джакыпа. На двенадцатом месяце своей жизни Алмамбет перенял от Маджика все киргизские песни, и больше ничему не мог научить бедный киргизский юноша своего воспитанника, больше ничего не мог дать ему, кроме любви своего сердца.
Прошло еще два года, и Алмамбет изучил все киргизские слова, а число их велико, и все китайские слова, а число их несметно, но больше всего полюбились ему три слова: «Как это понять?» И всякий раз Маджику приходилось отвечать на эти три слова.
Однажды Маджик повел своего воспитанника на ханджай-лак — ханское поле. Алмамбет увидел белобородых почтенных стариков, занятых непосильным трудом: они мяли сырую кожу. Молодой надсмотрщик бил их плетью, заставляя работать быстрее.
— Как это понять? — спросил Алмамбет.
— Это надо понять так, — сказал Маджик: — пленные воины, побежденные ханами из дома Чингиза, стали рабами.
В другой раз Алмамбет увидел издали пламя. Оно казалось белым, ибо воздух был зноен. Около огня плясали хмурые старые китайцы. Алмамбет приблизился к ним, и оказалось, что здесь обжигают глину. Люди месили ее голыми ногами, подпрыгивая и вздрагивая от боли, ибо с глиной был смешан мелко нарубленный, острый коровий волос.
— Как это понять? — спросил Алмамбет.
— Пойми так: это работает черная кость, бедные люди Китая, — сказал Маджик.
— Почему же не работают они на своих полях?
— У них поля величиной с ладонь, а воды на полях меньше, чем слюны во рту.
— Куда же девалась вода?
— Ее отвел к себе на ханджайлак ваш благородный отец.
Тогда Алмамбет пришел к Азиз-хану и сказал:
— Черная кость тоже нуждается в воде. Возврати ее бедным людям.
Удивился Азиз-хан и подумал:
«Откуда в младенце такой разум, такая воля? Испортит этот Маджик, киргизский раб, мое дитя! Алмамбету исполнилось три года. Пора его отдать в школу Главного Чародея».
И вот Алмамбет, провожаемый рыданиями матери своей Алтынай и наставника своего Маджика, отправился в Железную Столицу, а повез его сам Азиз-хан. Вместе с Алмамбетом, в один день и час, отдали Главному Чародею своих сыновей хан ханов Эсен и хан Алооке, и Эсен сказал:
— Посмотрим, чей сын обгонит своих ровесников!
Алооке, который ждал от Эсена милостей, воскликнул:
— Я предвижу, что Берюкез, Внук Неба, будет первым в ученье.
— Не думаю, — возразил Азиз-хан. — Равного моему Алмамбету нет в Китае.
Так сказав, Азиз-хан уехал в свой город Таш-Копре.
Но его слова вонзились, подобно колючкам, в сердце хана ханов. Эсен призвал к себе Главного Чародея и приказал ему:
— Внимательно изучи Алмамбета. Если найдешь в нем хотя бы один изъян, сообщи мне.
На другой день Главный Чародей пришел к Эсену. У ног хана ханов застал он Алооке. Главный Чародей, низко, до земли, поклонившись Эсену, сказал:
— Алмамбет — одно из чудес этого мира. Хотя ему всего три
