Планета безумцев - Игорь Гетманский

- Да, - с трудом скрывая бешеную радость, ответил я. Макс Грипп давал мне шанс! Шанс на реабилитацию. Выполнение каждого пункта моего стратегического плана борьбы за свою жизнь и безопасность Земной системы было под вопросом. Но самый большой вопросительный знак стоял после слов "профессор Грипп пойдет на риск сотрудничества с журналистом Рочерсом".

- Теперь давайте обговорим детали...

Когда я отключился от ГКС, Кларк спросил:

- Будем смотреть файл с данными опекунов клиентов пансиона?

Он был умный мальчик. Я устало потер виски, головная боль, ушедшая во время разговора с Гриппом, вернулась.

- Нет, Кларк, будем завтракать. А искать жертву наших хищнических планов начнем, когда окажемся в полной безопасности. На острове.

Безымянный клочок суши посреди Кораллового моря оказался маленьким раем. Как только мы приземлились, жаркое тропическое солнце, белый песок, голубые воды лагуны, кокосовые пальмы - вся прелесть типичного островка Океании выплеснулась нам в глаза с экрана внешнего обзора. Глэдис ахнула и восхищенно захлопала в ладоши. Кларк сразу спросил:

- А можно выйти, мистер Рочерс?

Я открыл двери контрольной камеры и спустил маленький трап. Глэдис и Кларк спрыгнули на горячий песок острова и, заполошно крича, как дети, кинулись к морю. Я в том же темпе последовал за ними.

Мы купались так долго и самозабвенно, как только могут купаться в теплом море жители средних широт. И когда я вылез из воды и плюхнулся на песок, почувствовал, что страшно устал. Но также и то, что был абсолютно здоров. Боль и давление в затылке исчезли.

Глэдис вышла из воды и направилась ко мне, отжимая свои чудесные волосы. И я залюбовался ее стройным упругим телом; тем, как весело искрится солнце в капельках воды на ее обнаженных плечах и бедрах; как ослепительно сверкает ее милая улыбка. Она упала на песок рядом со мной и протянула мне руку. Я наклонился к Глэдис и стал целовать ее в мокрое лицо.

- Подожди... Что ты... - упиралась он мне в грудь ладошкой. - Кларк увидит...

Нашему защитнику действительно не стоило наблюдать подобные сцены. Я рухнул на песок и заставил себя расслабиться. Некоторое время мы лежали молча, подставляя лица горячим солнечным лучам. А потом я тронул Глэдис за руку и спросил:

- Почему ты поверила мне? Ну, там... у окна?

- Не знаю, Дэн, - тихо ответила она. - Просто... - она запнулась, но потом еще тише произнесла. - Ты нравишься мне...

Во мне все перевернулось. Я приподнялся и долго глядел на нее. А она улыбалась и нежно гладила мою руку...

А потом был чудесный обед из рыбных блюд, приготовленных Глэдис. Рыбу наловил неутомимый Кларк, найдя в звездолете с помощью Ланцелотта пару спиннингов. Он же натаскал в звездолет и кучу всюду валявшихся под пальмами кокосовых орехов.

В отличном настроении я отвалился от стола и скомандовал:

- Всем спать!

Глэдис, не сомкнувшая ночью глаз, тут же упала на кушетку в бытовом отсеке и заснула мертвым сном. Кларк наотрез отказался от отдыха и устроился вместе со мной перед компьютером.

Настало время выбора "опытного экземпляра" для Макса Гриппа.

Я вставил в один из дисководов Ланца дискету с личными данными опекунов воспитанников "Утренней звезды" и впился глазами в развернутую на экране таблицу.

Обработка информации заняла у меня не много времени. Из девятнадцати бывших разведчиков Дальнего космоса, а ныне "дядюшек"-опекунов, в живых осталось тринадцать человек. Шестеро умерли или погибли. Это были:

- капитан Брайтер (трансформировался в облик Хаткинса; умер на моих глазах в ресторане);

- Джерард Бертран и Сен Ку Ли (последние трансформации - в облик Брайтера и Хаткинса соответственно; погибли при попытке покончить с журналистом Рочерсом);

- Джон Хайтс (трансформировался в Билли Эванса или Малютку Билли; убит при нападении на журналиста Рочерса);

- двое неизвестных вертолетчиков (целевые облики трансформации неизвестны; погибли при нападении на "Мерседес", в котором ехали комиссар Рэттер, два детектива и журналист Рочерс).

Из оставшихся тринадцати я убрал кандидатуры трех педагогов пансиона: их ментоскопирование дало размывчатую информацию. Осталось десять человек. Из них, как и говорил Хаткинс, четверо работали в островных технополисах Малайского архипелага. Остров, на котором находились мы, располагался от технополисов в пяти минутах лета на моем корабле. Но я знал: эти города изначально создавались как закрытые объекты, тщательно охраняемые с воды и воздуха. Хода туда не было. Таким образом, отметались еще четыре кандидатуры. Оставалось шестеро.

Из этих шестерых трое работали в охране различных предприятий. А следовательно, в драке были ребята не промах и имели лицензии на ношение оружия. С ними связываться мне не хотелось.

Четвертый, некий Гарсиа Пак, был латиноамериканцем, работал в фирме по продаже автомобилей и жил в широко известном квартале Молодой Ублюдок. Последнее обстоятельство решило дело в его пользу: я сразу вычеркнул его из списка кандидатов на похищение. Появиться поздним вечером или ночью - а именно в это время суток я намечал проводить операцию захвата, - в Молодом Ублюдке значило выписать себе билет на тот свет. В один конец.

Пятый вроде бы подходил по всем параметрам, то есть ничем меня не пугал. Но имел какие-то немыслимые габариты и физические данные. По табличным сведениям, при росте около двух метров он весил более ста семидесяти килограмм. Его фотография ужаснула меня. Огромный живот занимал нижние две трети снимка, а маленькое лицо с горящими глазами злобно щерилось. Наверно, это была улыбка. При всем при том Эдвард Грум - так звали исполина, - занимал видный пост в одной крупной корпорации: мозги у него были что надо. Но вот все остальное... Я опасался, что если под действием снотворного он уснет в машине - а именно это по плану и должно было произойти, - то никакая сила не сможет его вытащить из салона. Более того, я по своему опыту общения с руководителями разного ранга знал, что вот такие грузные начальники-толстяки имеют взрывной характер и способны на непредсказуемые поступки. Именно под дулом пистолета он мог проявить чудеса беззрассудной смелости и оказать сопротивление. А убивать мне больше никого не хотелось.

Оставалась последняя кандидатура. На ней я и остановился.

Джекилл Краус, социальный работник 45 лет, был субтильным малым с невыразительным лицом и тусклым взглядом. На фотографии его тонкие холеные ручки были сложены на животе. Почему-то именно эта деталь произвела на меня наибольшее впечатление. Она о многом говорила.

Он аккуратен, педант, думал я, а следовательно, приходит домой после работы в одно и то же время. Живет он один, потому что скучен, как... головная боль. И, скорее всего, импотент. А если и есть у него дама сердца, то он не оставляет ее одну в своем доме: боится, что из квартиры незаметно исчезнет что-нибудь малозаметное, но значащее...